Александр Кривицкий - Тень друга. Ветер на перекрестке
Александр Кривицкий - Тень друга. Ветер на перекрестке краткое содержание
Во втором разделе книги представлены сюжетные памфлеты на международные темы. Автор — признанный мастер этого жанра. Его персонажи — банкиры, генералы, журналисты, советологи — изображены с художественной и социальной достоверностью их человеческого и политического облика. Раздел заканчивается двумя рассказами об итальянских патриотах. Историзм мышления писателя, его умение обозначить связь времен, найти точки взаимодействия прошлого с настоящим и острая стилистика связывают воедино обе части книги.
Постановлением Совета Министров РСФСР писателю КРИВИЦКОМУ Александру Юрьевичу за книгу «Тень друга. Ветер на перекрестке» присуждена Государственная премия РСФСР имени М. Горького за 1982 год.
Тень друга. Ветер на перекрестке
ТЕНЬ ДРУГА,
или
Ночные чтения сорок первого года
Повесть-хроника
Всемирная история — это величайшая поэтесса.
Смешно не знать военной истории.
Мечты сменялися мечтами
И вдруг... то был ли сон?
Предстал товарищ мне,
Погибший в роковом огне
Завидной смертию,
Над Плейсскими струями.
Угасает запад многопенный
Друга тень на сердце у меня,
По путям сияющей вселенной
Мы пройдем когда-нибудь, звеня.
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИСТОРИКА
Старинное изречение утверждает, что книги имеют свою судьбу. Завидная судьба произведения, о котором я пишу, началась еще до того, как оно вышло отдельной книгой. Повесть Александра Кривицкого «Тень друга, или Ночные чтения сорок первого года», будучи опубликована в журнале «Знамя», сразу же получила широкую известность. О ее литературных достоинствах, новизне формы, яркости стиля уже писали прозаики, поэты, критики.
Целиком разделяя положительные оценки, данные этому произведению литераторами, хочу сказать о «Тени друга...» как историк. Дело в том, что эта повесть построена на обширном материале русской военной истории с постоянными выходами авторских суждений в историю Отечественной войны и наши дни. Нечасто можно встретить в нашей литературе произведение, в котором история, рассматриваемая с позиций современности, становится органически важным элементом самого сюжета.
В «Тени друга...» нет никакого насильственного сближения исторических фактов с сегодняшним временем, но нет и искусственного отторжения истории от наших дней. Автор диалектически прослеживает процесс людских взаимоотношений в русской и советской армии на фоне крупных событий прошлого и настоящего. Нужно сказать, что восхищение национальными источниками русской военной силы нисколько не спорит в концепциях автора с его убеждениями коммуниста-интернационалиста. Они слиты воедино. Автор правильно отмечает, что октябрьский рубеж не отгородил Россию от ее прошлого.
Доброе, прогрессивное, что отложилось в традициях русской армии, и прежде всего храбрость и отвага солдат и офицеров при защите Родины от иноземных захватчиков, высокое сознание ими воинского долга, верность полковому знамени, воинской чести, боевое товарищество и многое другое, что безосновательно отбрасывалось в свое время историками вульгарно-социологической школы, взято ныне в арсенал нравственного воспитания советских воинов. Замечу, что автор данной книги был одним из первых, кто поднял голос в защиту боевых традиций России, кто много сделал для их пропаганды.
Наш пристальный интерес к военной истории Родины, особенно усилившийся в дни Отечественной войны, вполне закономерен. Я помню в ту пору серию военно-исторических очерков Александра Кривицкого, которые публиковались на страницах «Красной звезды» и перепечатывались фронтовыми и армейскими газетами. Они принесли тогда большую пользу и хорошо запомнились. Таким образом, исторический фон повести «Тень друга...» создавался не одни год. Идеи, возникшие в процессе его наполнения, выношены, хорошо обдуманы и потому убеждают читателя.
Ценность исторических поисков А. Кривицкого, его исследований наших военных традиций состоит в том, что он судит о них с классовых, партийных позиций, поддерживая в них то, что идет от народной основы, что составляет нетленный фундамент патриотизма, и осуждает то, что порождено узостью кастовых интересов правящих классов дореволюционной России. Автор вводит в научный обиход много малоизвестных фактов из истории русской армии, делает интересные, принципиальные, обоснованные выводы, обобщает с позиций марксизма-ленинизма свои наблюдения, что ставит его темпераментно написанную книгу в ряд ценных оригинальных трудов.
На историческом материале Александр Кривицкий написал произведение очень современное, актуальное и выразительное. При этом исторические его концепции верны и глубоки, гипотезы и догадки обоснованны.
«Тень друга, или Ночные чтения сорок первого года» — большая удача автора. Повесть принадлежит к тому разряду военно-патриотических произведений, которым суждена долгая жизнь в общении с читателем.
П. ЖИЛИН, генерал-лейтенант,
член-корреспондент
Академии наук СССР
ПРИКАЗ ПО МУЗАМ,
ИЛИ
ВЕЧЕРА В РЕДАКЦИИ БЛИЗ ФРОНТА
1
— Почему наши писатели не пишут крупных вещей? — недовольно спросил редактор, читая гранки уже не помню чьего очерка, предложенного мной для очередного номера газеты.
— Каких крупных?
— Таких! — И редактор развел руками тем манером, каким рыболов показывает мифический размер выловленной щуки.
— Вы имеете в виду рассказы?
— Я имею в виду повести, романы, — ответил редактор, и расстояние между его руками еще более увеличилось. Он раскинул их так широко, будто добровольно готовился к распятию.
— Не могу знать! — с машинальной молодцеватостью ответил я, пораженный позой дивизионного комиссара.
— Вы мне отвечаете, как хитрый ефрейтор, — вскипел редактор. — Говорите по существу.
— Почему нет романов? — тут уж развел руками я. — Но ведь идет война.
— Ну и что же?
Парировать такую реплику — нелегкое дело. Порывшись в памяти, я извлек из нее нечто классическое и был уверен в неотразимости своего ответа.
— Когда говорят пушки — музы молчат.
— Почему это они молчат? Где они молчат? — деловито осведомился редактор.
— Да так, вообще, — растерянно промямлил я, — молчат. По крайней мере, так было до сих пор. Молчат. Вот у союзников, по-моему, тоже ничего крупного не создано в этом смысле. Это и понятно, — витийствовал я, обретая понемногу спокойствие, — в громе пушек растворяется, так сказать, слабый голос муз...
