Георгий Мартынов - Каллисто
Вскоре явились врачи. Тщательный осмотр, по-видимому, удовлетворил их, и Широков с Синяевым получили разрешение встать.
— Выходить из дома в ближайшие дни я запрещаю, — сказал Бьиньг.
— Хорошо, — ответил Широков. — Мы будем послушны.
Бьиньг посмотрел на Гесьяня, и молодой каллистянин, очевидно, поняв значение этого взгляда, попросил Синяева и Дьеньи выйти с ним в соседнюю комнату.
Синяев охотно последовал за ним. Так же, как и Широков, он спал в пижаме, и ему не надо было одеваться.
— Вот что, Петя, — сказал Синьг, когда они остались втроем. — Мы хотим поговорить с вами как с врачом. Пока вы спали, мы провели обследование как вас, так и вашего товарища. Результаты неутешительны, хотя ничего, прямо угрожающего вашей жизни, мы не увидели. Но мы пришли к твердому выводу, что пребывание на Каллисто для вас губительно.
Широков не удивился, он ждал этого.
— Вы настаиваете на отлете на Кетьо?
— Пока нет. Мы знаем, что вы не хотите этого. Мы ищем способ сохранить для вас возможность остаться на Каллисто. И нам кажется полезным провести один опыт.
— Говорите!
— Вы, конечно, знаете, что такое профилактическая прививка?
— Разумеется.
— Бьиньг предлагает сделать попытку привить вам иммунитет к лучам Рельоса.
— Разве такая вакцина существует? — обрадованно спросил Широков.
— Нет конечно. До сих пор в ней не было надобности. Да и вряд ли она может существовать.
— Тогда я не понимаю.
— Сейчас поймете. У меня сохранился анализ вашей крови. Помните, на звездолете я брал у вас кровь? Так вот, мы сравнили его с тем, который был получен сейчас, во время вашего сна. Оказалось, что есть разница. Смотрите! Это анализ крови, полученный на звездолете, а это здесь. А вот анализ крови, взятой у каллистянина. Сравните их и делайте выводы.
Широков внимательно рассмотрел поданные ему Синьгом листки с вычерченными на них разноцветными кривыми. Он уже научился понимать медицинский «язык» каллистян.
— Да, — сказал он, — вижу. В нашей крови появились элементы, которых раньше не было, но которые всегда имеются в крови каллистян. Это воздействие Рельоса, и именно оно опасно для нас, так как наш организм не умеет с ним бороться.
— Ваш вывод совпадает с нашим.
— Получается, что мы начали привыкать, но нашему организму нужно помочь. Вы хотите сделать переливание крови?
— Да. Бьиньг считает, что это может дать положительный эффект.
— А вы не опасаетесь?..
— Нет. Наша и ваша кровь совершенно идентичны по составу.
— Но вы же знаете, Синьг, — сказал Широков, — что у людей Земли кровь разных групп.
— Да, — вмешался до сих пор молчавший Бьиньг. — Мы это знаем. Так было и у каллистян в прошлом. Теперь у нас всех одна группа. Как она называется у них? — обратился он к Синьгу.
— Ньуливая, — почти на чистом русском языке ответил Синьг.
— Давайте попробуем, — сказал Широков. — Если вы уверены, что вреда не будет…
— Это исключается. Будет ли польза, увидим.
— Во всяком случае, это шанс. И много вы думаете перелить нам?
— Совсем немного, — ответил Бьиньг. — Не более… — он назвал меру, соответствующую пяти кубическим сантиметрам. — Если результат будет положительным, тогда повторим.
— Я готов.
— А ваш друг?
— Он, конечно, согласится. Ему не хочется покидать Каллисто, так же как и мне.
— Георгию перельем от Гесьяня, — сказал Синьг. — Он так хочет.
— А мне?
— Дьеньи просит взять ее кровь. Если вы не возражаете.
Огромным усилием воли Широков сумел остаться внешне спокойным. Он мгновенно вспомнил историю Каллисто, которую читал на звездолете. В давно прошедшие времена на планете существовал обычай — при свадебной церемонии жених и невеста обменивались своей кровью. Что это? Случайность? Или…
— Мне все равно чью, — ответил он.
— В таком случае приступим, — сказал Бьиньг.
Профессиональное искусство каллистянских медиков было очень высоким. Не прошло и пяти минут, как совершенно безболезненная операция была закончена.
— Теперь лежать до утра, — приказал Бьиньг.
— Останьтесь, Дьеньи, — попросил Широков, когда девушка вместе со всеми направилась к выходу. — Я хочу поговорить с вами. Недолго, — прибавил он.
Дьеньи вернулась и села в кресло у его постели.
Синяев вышел проводить остальных.
— Дьеньи, — сказал Широков, твердо решивший выяснить все до конца. — Зачем вы это сделали?
— Что?
— Зачем вы дали мне свою кровь?
Он был совершенно уверен, что она либо промолчит, либо ответит правду.
Любая девушка на Земле опустила бы глаза при таком вопросе. Дьеньи продолжала прямо смотреть на Широкова, но сквозь узкую щель век ее глаза были невидны. Что можно прочесть в таких глазах?..
— Это долго рассказывать…
— Все равно, говорите! Прошу вас.
Дьеньи кинула взгляд в сторону двери.
— Георгий не скоро вернется, — сказал Широков, уверенный, что будет именно так. — Если вы не хотите при нем…
— Я хотела бы только вам. Мне кажется, вы поймете меня.
— Я постараюсь, Дьеньи.
— Это немного смешно. Но я такая с детства. Ведь мой дед Рьиг Диегонь. Мечтой его жизни было достигнуть Мьеньи. Может быть, мне передалось это по наследству, но с ранних лет и я мечтала о вашем Солнце. Я мечтала о далекой звезде и ее планетах, была уверена, что мой дед не ошибается и у Мьеньи действительно есть планеты, населенные людьми, такими же, как мы. Еще не видя этих людей, не зная, как они выглядят внешне, я любила их. Странно, не правда ли? Так продолжалось всю мою сознательную жизнь. Я почему-то была уверена, что увижу людей оттуда, от Мьеньи. И вот это случилось. Как это прекрасно — осуществление мечты.
— Но мы оказались не такими, как вы нас представляли? — спросил Широков.
— Нет, я не могу этого сказать. Но я не помню теперь, как представляла вас раньше. Когда я вас увидела, мне показалось, что вы именно такие, о каких я мечтала. Вероятно, это не так. Но я забыла прежнее.
Она замолчала. Широков лежал неподвижно, взволнованный ее искренностью.
— Я люблю вашу Землю, — снова заговорила Дьеньи. — Всегда любила, хотя и не видела ее, а до последнего времени и не знала, существует ли она на самом деле. Люблю людей Земли. Ваши девушки мои сестры. Вы говорили, что у вас вся растительность зеленого цвета. Мне кажется это прекрасным. Зеленый цвет! Цвет нашей свободы. Земля! — произнесла она, почти правильно выговаривая это слово, но с невыразимой прелестью смягчая звуки русского языка. — Вы скоро вернетесь туда. Покинете Каллисто, и кто знает, увижу ли я еще раз людей Земли. И мне захотелось, чтобы вы унесли с собой, к вашему Солнцу, что-то от меня. Чтобы всегда это что-то было с вами, чтобы его нельзя было потерять. Вот и все. — Она порывисто встала. — Это смешно, я знаю.
