Владимир Лещенко - Идущий сквозь миры
Может, нужно отдать моим спутникам Застывшее Пламя, и дело с концом?
Он раздумывал несколько мгновений.
– Корабль, говоришь? Сделаем лучше. Среди моих… скажем так, должников есть один, у которого имеется воздушная яхта – гравиплан. Он и отвезет их куда надо. Позовешь их сюда или по телефону свяжешься?
– Нет, лучше напишу. Идет?
Он некоторое время раздумывал, и я его вполне понимала – написать ведь можно всякое… Но, подумав, он согласился.
А потом сказал, что устал от серьезных разговоров и теперь хочет заняться более приятными вещами…
Василий
У терминала № 20-117 Лигэльского космопорта, как было сказано во второй записке, пришедшей утром, нас встретили. Встретили в единственном числе. И это оказалась вовсе не Мидара, как мы надеялись.
Высокий, одетый в белую куртку и широченные фиолетовые штаны, молодой – лет тридцати с небольшим – тип, шею которого украшал пестрый шейный платок такой невообразимой длины, что его концы свисали ниже пояса.
Кроме того, вокруг шеи были обмотаны три ряда платиновой цепи с фигурными висюльками.
При виде нас он торопливо шагнул навстречу:
– Вы друзья госпожи Тэльды Микхан? Рад, очень рад. Я Хатонар – можете звать меня именно так. Просто – Хатонар. Друзья госпожи Тэльды – друзья почтенного Тцара. Друзья почтенного Тцара – мои друзья, – слащаво улыбаясь, сообщил красавчик, не упустив случая мазнуть глазами по ногам и груди Таи.
Лингвестр, как правило, безошибочно передает не только тон, но и проявляет скрытые интонации.
И сейчас они наводили на размышления.
Подтекст его слов о друзьях заставил бы проницательного человека задуматься.
Так мог бы высказаться каннибал, имеющий привычку время от времени закусывать друзьями.
Охранники в малиновых комбинезонах с оранжевыми цыплячьими позументами без звука пропустили нас, увидев карточку в руке плейбоя.
Пройдя низким, но широким коридором, металлические стены которого носили следы не слишком аккуратной сварки и были покрыты синей эмалью, мы вышли на небольшую посадочную площадку, со всех сторон окруженную глухими стенами.
А в центре ее, на шестиугольнике красного цвета, стояла машина, на которой нам было суждено покинуть этот мир.
Неужели Мидаре все же каким-то чудом удалось заполучить это чудо местной науки? И при чем тут, кстати, этот тип? Он-то какое отношение имеет к Мидаре?
Или… Мысль, посетившая меня, была совершенно неожиданная и в отношении Мидары звучала нелепо: может, у нее тут не один любовник? Местные нравы и не такое позволяют…
Впервые я увидел гравиплан вблизи.
Сплющенный сверху и снизу конус корпуса, с небольшими крылышками в носу и тонкими, как бритвы, рулями; поднятая сильно вверх, выпирающая горбом кабина – как на сверхзвуковом земном перехватчике или древнем Ту-144. Гребень охладителя на спине, симметрично над утолщением брюха реакторного отсека. Треугольники эмиттеров.
Все это стояло на четырех длинных ногах с расширениями на концах – ни дать ни взять копытца.
В анфас яхта напоминала помесь рыбы-молота со скатом – с ее зауженным к хвосту телом, тупым плоским носом, корпусом, плавно переходящим в треугольные крылья-эмиттеры, и далеко выступающей в обе стороны кабиной.
Между прочим, весьма похоже на те машины, что мы видели в хронике, касающейся местных военных игрищ.
Корпус был выкрашен в однотонный черный цвет, общепринятый тут для воздушных судов, равным образом военных и гражданских. Тут уже не один век назад забыли, что такое маскировочная окраска летательных аппаратов. Не от кого маскироваться в империи Таххар, протянувшейся от Меркурия до Плутона.
Сооружение было размером с железнодорожный вагон и на вид было способно летать немногим лучше, чем утюг с крылышками.
– Это армейская машина? – деловито спросил Дмитрий.
– Ну что вы, – махнул рукой плейбой, – я не стал бы выкидывать такие деньги и тратить время на сбор нужных бумаг, чтобы купить армейский глайдер. Это обычная гражданская машина, смонтированная в забракованном армией корпусе, только и всего. Вот тут, – он указал на заслонку, напоминающую гигантское прижатое ухо хищника, – должно было стоять орудие. Теперь тут усиленная радионавигационная станция с привязкой по пяти точкам вместо стандартных трех… – Он пустился в длинное разглагольствование о достоинствах своего глайдера.
Чувствовалось, что на эту тему он может говорить бесконечно. Я невольно вспомнил Сашка, который тоже мог часами вспоминать свою «тачку» – подержанный джип «чероки», взятый им с рук в Турции… Подумал еще, что Хатонар излишним (а может, и необходимым) интеллектом не обременен.
Говорил он важно, будто вкладывая в каждое слово особое значение и время от времени многозначительно поднимая вверх указательный палец, украшенный перстнем с красным алмазом тонкой гравировки.
Прошедшие полсуток прошли для нас с Дмитрием в тяжелых трудах. Напрягая изо всех сил мозги, мы раз за разом перечитывали руководство по управлению гравипланами, записанное под диктовку все того же сантехника.
Остальные готовились к тому, чтобы покинуть Таххар, не привлекая внимания гостиничных деятелей. Ничего нового изобретать тут не пришлось.
В баре Секер с Орминисом нажаловались как бы невзначай словоохотливому бармену, что предстоит проторчать тут еще как минимум месяц.
Мы заплатили еще за неделю вперед за номер.
А утром через портье заказали большое полугрузовое такси и все всемером, включая засыпающую на ходу Файтах, погрузились и отправились в космопорт. С собой взяли лишь два небольших чемодана. Ключи оставлять не стали, сообщив, что намерены только встретить Мидару и вернуться. И вот мы здесь.
Из ворот, бесшумно сложившихся гармошкой, появилась Мидара.
Мидара
Утром этого дня за завтраком Тцар сообщил, что наше бракосочетание состоится через десять дней.
Я лишь кивнула, пробормотав: «Как тебе будет угодно, дорогой!»
Затем робко напомнила, что сегодня я должна буду проводить своих товарищей.
Во всяком случае, именно этот день назвал он позавчера, когда я, тщательно вспоминая буквы, выводила немногие, с трудом вспоминаемые слова на родном языке Тейси, которые выучила за годы нашего знакомства, – он разрешил отправить им записку.
Тцар сухо ответил, что все помнит.
Спустя час он сообщил, что мне пора собираться.
Он не позволил мне надеть мою одежду, вежливо, но твердо сказав, что отныне следует привыкать к положению и образу жизни супруги одного из столпов общества.
Это было не просто условие, но вежливый приказ.
«Если он уже теперь так себя ведет, то что будет дальше?» – подумала я, словно и в самом деле планировала замужество.
