Владимир Лещенко - Идущий сквозь миры
На этот раз вслух я ничего не произнесла. Просто нечего было говорить. Делать тоже было нечего.
Оставалось или ждать, что будет дальше, или попытаться прикончить Тцара немедленно, а потом бежать куда глаза глядят.
– Надеюсь, я сказал достаточно и ловить тебя на расспросах о Пантосе, где я, кстати, жил два года, или о том, каковы правила приобретения гражданства второго ранга низшими подданными, мне не требуется? Понимаешь, я даже подумал… самому теперь смешно – вспомнил эти дурацкие фильмы про инопланетян. И насчет нечистой силы – тоже… были мысли. Но я хочу получить ответ.
Он решительно поднялся.
– Скажи мне, Тэльда, прошу тебя, скажи, кто ты на самом деле!… Почему ты молчишь?! – почти выкрикнул он. – Поверь, тебе нечего бояться – я сделаю все, чтобы тебе помочь!
Тяжелое, глухое отчаяние вдруг сжало мое сердце. Великая Мать, ну что я могу ему сказать? Как мне выпутаться из этого дерьма? Не убивать же его в самом деле! Я закрыла лицо ладонями, еле удерживаясь, чтобы не взвыть.
– Я жду, Тэль… – Голос его прозвучал настойчиво и вместе с тем печально.
– Ты все равно не поверишь, – бросила я.
– Посмотрим.
Мне вдруг стало все равно. Навалилась уже знакомая усталость. Расскажу ему все как есть, а там будь что будет.
Ильдико
Мир этот удивительный и жуткий. Сказать точнее – недобрый мир. И дело не в том даже, что тут не в такие уж давние времена тьму народа истребили. Хотя и в этом тоже.
Странные и страшные дела тут когда-то творились. Какие – понять не могу, не по моим силам. Но есть здесь что-то такое, очень древнее и нехорошее. Я вот как-то по волшебному ящику увидела одни очень старые развалины, так словно точильным камнем по сердцу провели! Я такие видела в одной старой книге про колдовство, что отец приносил. Ну, прямо точь-в-точь такие! Как увидела – аж сердце екнуло!
Черные глыбы, отесанные, но как будто не по-людски – то есть как будто не для людей, а для великанов тесали… змейкой по кругу выстроились – по спирали, как ученые люди говорят, – между ними колонны резные… А что вырезано, и не разберешь – стерлось напрочь. А в центре – обелиск девятигранный, под стать дому многоэтажному. Ни на что не похоже, но все равно… жуть, одним словом.
И развалин таких тут, как было сказано, очень много, и находили их в разных концах здешней Земли.
А в этой книге было про такие вещи написано, что и подумать-то неприятно.
И помню еще, что в ней было что-то о тайных тропах из подлунного мира, которые ведут неизвестно куда. Это ведь про те дороги, по которым мы сюда пришли, чтоб мне провалиться! И что-то там насчет какого-то Камня Тропы, – если это не ихний… как его… Остановленный Огонь, то пусть мне голову снесут.
Нет, не хотела бы я тут жить. Рихард вот как-то сказал, что не прочь тут остаться, – с трудом отговорила, и то не до конца. Даром что здесь так много всяких хороших вещей.
Вот хоть ванны тут и сортиры – просто чудо! Чтобы помыться, воду греть совсем не надо. И все равно – не хотела бы, хоть тресни… Но про это я никому не рассказывала: лучше не поминать лихо, пока оно тихо. И вообще: что толку рассусоливать – они все равно не поймут. Кто я для них? Дикая девка, из милости с собой взятая.
Даже Хозяйка Камня не поймет. Да ей и не до этого сейчас – у нее, похоже, большая любовь намечается. Эти, может, думают, что она так развлекается, а я вижу, что это не просто все. Ну и помогай ей Бог: не дело женщине, хоть даже и ведьме, с другой женщиной спать.
Тронк
Нет, вот уж где бы жить не хотел, так это тут!
Во-первых, бумаги эти поганые!
Что это такое, когда человек без бумаги и шагу ступить не может! Любой стражник тогда его хвать – и в тюрьму. Зверство какое!
Во-вторых, денег тут нормальных нет, а какие-то клочки навроде тряпок. Такие и украсть трудно, и пользоваться ими противно.
Дальше, машины все эти летучие – как от них убежишь, если что? Нужно самому такую иметь или прятаться. А прятаться от таких – наверное, надо в землю зарываться по уши.
А главное, что самое паршивое, так это то, что тут бежать некуда – везде один и тот же царь правит.
Нет, честному вору тут не жизнь. Хорошо, что они не хотят тут поселиться. А то ведь пришлось бы мне ремесло мое оставить и не иначе крестьянствовать, как какому-нибудь бывшему рабу, который ничего не умеет, кроме как грабками ворочать.
Орминис
Чем дальше все заходит, тем чаще я думаю: а чего это, собственно, меня понесло вместе с Мидарой и другими в это путешествие?
С ребятами-то ясно.
Мидара хочет вернуться домой и отомстить. Мидарина прихихешница – эта как собачка всюду потащится за своей госпожой, даже если та вздумает отправиться в христианский ад или к нашему Имдану (тьфу-тьфу, не к ночи!).
Князюшка наш возвращается к своим девицам и поместьям. Василий тоже хочет домой, где вроде бы житье было более-менее, хотя не особо так уж медом намазано.
Ингольф – ну, с этим все понятно: у него, по-моему, между нами говоря, не очень много мозгов. И как он ухитрялся командовать пиратами? В нашем деле ведь ум – первое дело (как говорит Василий – каламбур). Секер – этому все равно куда, тоскует человек, а почему – откуда знать?
А вот я… Почему это я поперся вместе с ней, а главное – куда? Не домой же мне возвращаться да опять на реке барки потрошить? Не-ет, теперь я поумнел. Саблей да пистолем много денег не заработаешь, а вот смерть найдешь – это вернее.
Так почему же? Думаю, а ответить толком не могу. Не для меня вся эта… как ее там князь Дмитрий называл… «писихология».
Наверное, потому же, что стал пиратом. Я рисковый человек, и мне обычная жизнь – не в жизнь. А тут столько всего повидал…
И вот я все думаю: остаться мне на Таххаре или нет? Мир – дай боги всякому, одни летающие корабли чего стоят! Лучше мира нам пока не попадалось, а попадется ли – вопрос… Думаю, если я здесь год-полтора прокантуюсь, более-менее вникну, что к чему, то, глядишь, смогу дела проворачивать. Тут хотя на всей земле одно государство, а контрабанда и все такое имеется. Только вот если хоть в чем-то ошибусь, пока не привыкну, то не выплыть… Каюк тебе будет, ОрминисАлл. Да и с другой стороны, что-то не особо лежит у меня душа к этому миру.
Думать надо и решать, да побыстрее: не навек же мы тут застряли.
Василий
Вот странно: только сейчас я стал задумываться, надо ли было мне уходить. Бежать, рискуя жизнью при побеге и многократно – по дороге. Пускаться в это странствие с более чем сомнительным исходом. Я не испытываю отвращения к эораттанцам, как некоторые, считающие их выходцами чуть ли не из преисподней. Я не комплексую от подчиненного положения, и власть хэоликийцев меня не тяготила (тем более их почти и нет на наших базах). Моя родина – место не самое лучшее во вселенной, хотя и не самое худшее, и я не являюсь таким уж фанатиком свободы, чтобы ради ее призрака рисковать головой. У меня там не осталось ни невесты, ни безутешно горюющих родителей, ни богатства, ни титула или славы. Меня не гонит ни долг чести, как Мидару, ни стремление всенепременно окончить жизнь среди единоверцев, как хотел погибший Селимович. Чего я ищу, в конце концов, к чему стремлюсь? И как ни странно, не могу себе ответить. Наверное, потому, что просто хочу вернуться домой.
