Павел Молитвин - Наследники империи
— Я… я все тебе объясню. — Батигар взглянула на Мисаурэнь, сделавшую шаг к двери комнаты, в которой Лагашир, замерев, внимательно прислушивался к разговору сестер, и обернулась к Азани и Сильясаль: — Мы выйдем на террасу?
— Конечно, принцесса. Потом, может быть завтра, когда ты сочтешь возможным… Я хотел бы поговорить с… твоей сестрой. — Голос Азани дрогнул, и он прикрыл правую половину лица рукой.
— Ты обязательно поговоришь с ней. И ты убедишься, что не зря позволил Лагаширу… Словом, ты не будешь разочарован! — горячо пообещала Батигар и потащила Чаг из комнаты.
— Тебе… тебе очень плохо? Ты жалеешь, что позволил им воспользоваться телом Марикаль? — шепотом спросила Сильясаль у Азани.
— Н-не знаю. У нее даже голос моей сестры… Надеюсь, они скоро уедут из Ул-Патара.
— Скоро уедут, — эхом отозвался Лориаль и неожиданно запел тихим и хриплым, совсем не похожим на свой собственный, голосом:
Наклонилось небо предпоследним креном,
Накатило море бешеной волной,
Но, назло стихиям, кровь бежит по венам,
Ветром парус полон, белый и простой.
Злой грозы зарницы, грома перекаты,
Не вздохнуть от пены, липкой и густой.
Стонут переборки, и скрипят канаты,
И пропитан воздух черною водой.
Не поможет якорь — берегов не видно.
И маяк потерян ночью штормовой.
Мы скользим над бездной, удержаться трудно.
Вал за валом катит грозною судьбой.
«Эй, держитесь крепче! На руле — смелее!
Неужели струсим мы перед грозой?»
И, назло стихиям, кровь бежит быстрее,
Ветром парус полон — верный и тугой…
Глава пятая. СИНЯЯ ДОРОГА
Узнав о гибели Базурута и Тимилаты, Уагадар схватился за сердце и некоторое время напоминал огромного жирного карася, вытащенного из садка на берег и брошенного на самый солнцепек. «Все пропало! Пропало безвозвратно и невосстановимо! — билась у него в голове единственная мысль, повторяясь снова и снова на разные лады. — Все кончено! Пощады не будет! Вокам начнет дознание и перетрясет всю столицу, да что там, всю империю, искореняя сторонников Базурута по принципу: худое дерево надо рвать с корнем. „Тысячеглазый“ умеет быть беспощадным и с помощью мерзкого предателя Ушамвы, который, разумеется, будет избран новым Хранителем веры, прочешет Земли Истинно Верующих самым частым гребнем, дабы раз и навсегда покончить с замыслами служителей Кен-Канвале захватить власть в империи и сделать Повелителем ее Главного жреца Предвечного…»
Уагадар прел, потел и дрожал, пока где-то в бездонных глубинах сознания тенью всеядной рыбины не мелькнуло понимание, что империю-то Вокам прочешет вплоть до самых отдаленных и диких провинций, но империя — это еще не весь мир. И стоило толстому ярунду начать размышлять о том, куда надобно податься, дабы сберечь свою голову, как отчаяние покинуло его. Не взяв Уагадара с собой в храм Обретения Истины, Базурут, гневавшийся на него за провал затеянной в Золотой раковине резни сторонников яр-дана, сам того не ведая, оказал ему величайшую услугу. Он уцелел! Это — величайшее счастье, и надо быть совершенно безголовым, чтобы впадать в отчаяние, вместо того чтобы радоваться выпавшей на его долю удаче!
Строить далеко идущие планы времени не было, и все же Уагадар, загибая похожие на обрубки пальцы, четко определил стоящие перед ним задачи, ибо сознавал, что от того, как поведет он себя сейчас, будет зависеть вся его дальнейшая жизнь. Во-первых, надо немедленно бежать из Махаили. Во-вторых, собрать наиболее верных жрецов. В-третьих, прихватить с собой драгоценности, но при этом не жадничать. Наконец, в-четвертых, желательно решить, куда они направятся, покинув империю.
Последний вопрос требовал некоторого осмысления и, выгребая из потайных захоронок золото, отдавая распоряжения тем, кого он счел достойным сопровождать его, Уагадар лихорадочно обдумывал планы бегства, выбирая место, где ему предстоит заново начать жить. И в конце концов у него появился весьма недурной план, исполнение которого зависело от того, сумеет ли он договориться с одноглазым узником — светлокожим чужеземцем, привезенным Ваджнролом и подлым Ушамвой из Бай-Балана…
Подождав, пока стражник отопрет решетчатую дверь, ярунд сделал ему знак оставить его наедине с узником и вошел в камеру Заруга. Окинул взглядом скорчившегося в дальнем углу чужеземца и, вставив принесенный факел в укрепленную на стене державу, спросил:
— Насколько мне известно, ты служишь Белым Братьям и схвачен был в Бай-Балане при попытке завладеть кристаллом Калиместиара?
Заруг молча устремил на Уагадара единственный глаз. Он не собирался отрицать или подтверждать что-либо, да одетый в желтую парчу толстяк, похоже, и не ждал ответа.
— Кристалл, за которым ты охотился, судя по всему, похищен чужеземцами, прибывшими к нам из Бай-Балана. Вероятно, они намерены в ближайшее время покинуть империю и отправиться с ним к сокровищнице Ма-ронды. Я предлагаю тебе принять участие в погоне за ними.
— У тебя недостаточно своих людей? — хрипло спросил Заруг.
— У меня мало людей. Кроме того, я объявлен вне закона и вскоре меня самого будут ловить на всех дорогах империи. — Уагадар не собирался лукавить по мелочам, чем лучше одноглазый будет представлять существующее положение дел, тем больше пользы из него удастся извлечь. — Я готов выпустить тебя из тюрьмы, помочь выследить похитителей кристалла и завладеть им. Я найму корабль, и мы доставим ключ от сокровищницы Ма-ронды в страну Белых Братьев. Надеюсь, они сумеют отблагодарить нас.
— Почему бы тебе не сделать все это без меня и одному не получить причитающуюся награду? — поинтересовался Заруг безучастно, однако единственный глаз его загорелся таким жгучим огнем, что Уагадар понял: долго уговаривать узника ему не придется.
— Полагаю, из меня получится не слишком хороший грабитель. Да и Белые Братья отнесутся ко мне лучше, если ты замолвишь за меня словечко. Впрочем, если тебе понравилось сидеть в этом каменном мешке, можешь оставаться в нем и дальше. Ни времени, ни желания уговаривать тебя у меня нет.
— Будем считать, что ты меня уже уговорил. — Заруг пружинисто поднялся на ноги. — Постараюсь оправдать твои надежды. И, смею заверить, благодарность Белых Братьев за кристалл Калиместиара превзойдет самые смелые ожидания.
— Следуй за мной, — буркнул Уагадар, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение.
Ваджирол говорил, что Заруг исключительно решительный, мужественный и целеустремленный человек, то есть как раз такой, какой надобен, чтобы выследить похитителей и завладеть кристаллом. Не вызывало у ярунда сомнений и то, что Белые Братья щедро отблагодарят его и, может статься, подыщут ему какую-нибудь почетную и не слишком обременительную должность. Тонкость заключалась в том, что Заруг во время плавания на «Кикломоре» мог пронюхать о скверном свойстве кристалла «запоминать» хозяина, извлекшего его из святилища, без которого он походил на ключ к сокровищнице не больше, чем первый попавшийся под ноги булыжник.
