Дженнифер Фаллон - Харшини (Дитя Демона или Хроники Хитрии - 3)
А вместе с рассветом пришел ужас.
Он медленно раскрыл глаза, наслаждаясь ощущением прижатого к нему обнаженного тела. Он прошелся руками по ее маленьким грудям и тощим бедрам и попытался раздвинуть ей ноги. Тут он почувствовал на руках что-то липкое и выругался. Отдернув руку, он поднял ее к свету.
Но на его пальцах была вовсе не кровь - это был гной.
Он заверещал и вскочил с убогого тюфяка, разглядев наконец эту девчонку при свете дня. Она была ужасна. Ее лицо было наполовину уничтожено болезнью, разъедающей плоть изнутри. Левая половина ее тела была покрыта язвами, из которых сочились гной и прозрачная липкая жидкость, которой была залита вся подстилка под ней.
- Не надо... - закричала девочка, ее здоровый глаз моментально наполнился слезами. От ее жалобного крика его чуть не стошнило; от мысли о том, что он прикасался к ней, ему захотелось умереть.
Он перепрыгнул через стену, окружающую колонию больных Проклятием Малика.
Локлон заверещал и не замолчал до тех пор, пока здоровый мужик с огромными кулаками и половиной лица, изъеденного той же болезнью, не ворвался в хижину и не заставил его заткнуться.
Он прятался от них до сих пор. Стараясь держаться подальше от деревеньки и ее омерзительных обитателей, по ночам он подбирался к жилищам, чтобы найти что-нибудь съедобное среди отбросов. Они знали, что он бродит где-то поблизости, а та самая ужасная девочка из хижины, где он провел одну ночь, иногда специально оставляла ему объедки, может быть надеясь заманить его к себе в постель. Видимо, когда-то она была просто очаровательна, но болезнь, от которой не существует лекарств, не оставила и следа былой красоты. Болезнь, пожирающая конечности, от которой тело покрывается язвами, затем перекидывающаяся на внутренние органы и уничтожающая тело изнутри, пока жертва не умирает неотвратимой мучительной смертью.
Он выбросил старую одежду и каждый день пугливо осматривал свое тело, выискивая признаки того, что он успел подцепить страшную болезнь, но пока что никаких симптомов не было. Ему оставалось только рыскать по острову, высматривая, нет ли способов удрать отсюда.
Их не было.
Именно поэтому несчастных, пораженных Проклятием Малика, и помещали сюда.
Он попытался однажды вернуться в кариенское поселение, но стена, на которую было так легко взобраться изнутри, с наружной стороны оказалась практически неприступной. Под ней был выкопан глубокий ров, и взобраться наверх без веревки было невозможно. А достать веревку было негде. Поэтому он вернулся к прежнему существованию, рыская по задворкам и пытаясь найти какой-нибудь способ убраться с острова.
Локлон беспокойно приподнялся, не понимая, что заставило его проснуться. Он вгляделся в темноту, но ничего не увидел и, встав на колени, пополз к выходу из маленькой пещеры, служившей ему прибежищем. Выглянув наружу, он увидел человека, стоящего на залитом лунным светом берегу, и выполз из пещеры, чтобы разглядеть его получше. Кажется, это была женщина, но издалека трудно было разобрать. Он почувствовал нарастающий восторг.
Женщина увидела его, выбравшегося на берег, и пошла к нему навстречу. Он приветственно поднял руку, проникаясь уверенностью, что наконец-то пришло его спасение.
У нее была уверенная поступь человека, не знакомого с проказой. Она явно была не из колонии.
- Здравствуй, Локлон.
Он замер, услышав этот голос.
- Р'шейл!
- Чему ты удивляешься, капитан? Ты же знал, что я приду за тобой.
Он осторожно разглядывал ее. Должно быть, она уже призвала силу - глаза ее были чернее ночи, царящей вокруг. Ее волосы отросли и спадали теперь до плеч, свежий ветерок легко перебирал их. Он не сразу понял, в чем еще она переменилась. Дело было не в исходящем от нее ощущении уверенности в себе и не в переполняющей ее силе.
В ней не чувствовалось страха.
Локлон сделал шаг назад.
- Ты пришла за мной?
- А ты думал, что я не приду?
Он почувствовал надежду на спасение. Ей придется забрать его отсюда. Возможно, его повезут в Цитадель, закованным в цепи, но это все равно лучше, чем оставаться здесь. Лучше, чем медленная неотвратимая смерть, при которой твое тело гниет заживо. И кроме того, оттуда можно сбежать. Или по дороге, или уже из Цитадели. Это уже не имеет значения.
Он кивнул и поднял руки.
- Я иду добровольно. Сопротивляться не буду.
Р'шейл изучающе посмотрела на него и улыбнулась. Его мороз пробрал от этой улыбки.
- Смерть сказала мне как-то, что зло является наказанием само по себе, Локлон. Теперь я понимаю, что она имела в виду.
- О чем ты говоришь? Я сдаюсь! Забирай меня!
- Мне это не нужно.
- Тогда что же ты хочешь? - отчаянно завопил он.
- Отмщения, - спокойно ответила она.
- Ну так пожалуйста! Забери меня отсюда! Возьми меня в Цитадель! Суди меня! Я признаюсь во всем. Я расскажу обо всем, что сделал. Меня повесят, Р'шейл, ты же знаешь. Изнасилование карается смертью. Ты будешь стоять и смотреть, как я качаюсь. Ты сможешь полюбоваться на мой труп! Забери меня! Возьми меня отсюда! - Он захлебнулся отчаянием и замолчал.
- Я думаю, мы поступим иначе, Локлон.
Она отвернулась от него и пошла вдоль берега. Волны, фосфоресцируя, накатывались на галечный пляж. Он упад на колени, горестно всхлипывая.
- Не можешь же ты оставить меня здесь! Сжалься!
Она остановилась и посмотрела на него. Мерцающие волны отражались в ее черных глазах.
- Сжалиться?
- Пожалуйста, Р'шейл. Забери меня с собой. Я сделаю все, что ты захочешь. Я буду страдать столько, сколько тебе вздумается будешь меня мучить. Только забери меня с этого проклятого острова, пока я еще не заразился!
Р'шейл стояла и смотрела, как он просит пощады, стоя на коленях. Он уже делал это - она заставила его пресмыкаться в Гримфилде, и когда они выберутся отсюда, он заставит ее расплатиться за то унижение, да и за это тоже. Но пока что...
Она колебалась. Он видел это. Она возвратилась к нему. Его глаза засветились надеждой. Она ведь наполовину харшини, верно? Говорят, что они не способны убивать. Они просто не могут лишить другого жизни. То, что он до сих пор жив, - лучшее тому доказательство. Она выросла в Сестринской общине, где ее приучили верить во всякий вздор типа закона и чести. Она не сможет оставить его здесь.
Но, увидев ее лицо, он понял, насколько сильно заблуждался. В этих чужих черных глазах не было сочувствия. Не было жалости. Не было сострадания.
Ничего, кроме холодного безжалостного презрения.
- Я пришла, чтобы отправить тебя в ад, - сказала она. - Но, похоже, это не нужно. Ты ведь уже там.
Он не знал, что ей ответить, он даже не понимал, что она имеет в виду. А она стояла и смотрела на него огромными черными глазами...
