Сирил Корнблат - Синдик
— Да благослови его Господь… — бормотала эта толстушка. — Он никогда не выходит из себя, никогда не обзовет нехорошим словом… Даст бутылку, если ты без нее никак не можешь. Поговорит с тобой… Да благослови его Бог…
Макс Вайман вылез из цистерны потрясенный. Благородство Т.Дж. спасло его. Однажды он сказал Т.Дж.:
— Я ухожу отсюда.
Серое, словно парализованное лицо, почти что улыбнулось:
— Может, сначала повидаешь одного человека?
— Вашего друга?
— Кое-кого, кто слышал о тебе. Может, он сможет чем-нибудь тебе помочь. Он относится к Синдику так же, как и ты.
Вайман сжал зубы. В голове снова вертелось то же самое. Синдик, Хоган, Инга и измена. Черт, если бы он был в состоянии снова к ним вернуться!
Красные огоньки исчезли. Он посмотрел на Т.Дж. и спросил:
— Зачем? Зачем ты пытаешься свести меня с ним? Что это значит?
Т.Дж. пожал плечами. — Меня не интересует Синдик. Я просто переживаю за людей. Я переживаю за тебя. Ты — как маленький ребенок, Макс, как все здесь.
— Черт бы тебя побрал!
— У него…
Макс Вайман подождал и сказал:
— Ну что же ты, продолжай. — Он подумал, что кто-либо другой на его месте извинился бы. Но он не мог, и он знал, что Т.Дж. тоже знает, что он не может.
Старик проговорил:
— Маленький ребенок. По горло в ненависти. Лучше выпустить ее, чем держать в себе. Лучше вредить тому, кого ты ненавидишь, и дать ему шанс ответить, чем просто ненавидеть его и дать этой ненависти возможность поедать тебя, словно могильным червям.
— Что вы имеете против Синдика?
— Ничего, Макс. Ничего против и ничего — за. Единственное, что меня заботит, это люди. Синдик — это люди. Эти люди — ты. Вдарь по ним кулаком, если хочешь, и у них будет шанс вернуть тебе удар. Может, ты и разнесешь Синдик, как Самсон, но скорее он уничтожит тебя. Но ты будешь что-то делать. Это важная штука. Именно это должны усвоить люди — или они окажутся в Ривередже.
— Ты сошел с ума.
— Я уже говорил, что я был сумасшедшим, иначе бы меня здесь не было.
Этот человек пришел вечером, на заходе солнца. Он был небольшого роста и полноват, с редкими, всклокоченными волосами и таким холодными, жесткими глазами, каких Вайман никогда не встречал. Он пожал руку Вайману, и юноша почувствовал, как у него заболели пальцы, и одновременно — что у пришедшего было красивое золотое кольцо. Затем все смешалось. Он осознавал, что ему задавали вопросы, что он на них отвечал и что длилось все это очень долго, несколько часов.
Вдруг все снова сфокусировалось, и коротышка проговорил:
— А сейчас я могу представиться. Командор Гриннел, Североамериканский Военно-Морской Флот. Я занимаюсь набором добровольцев. Предварительное знакомство с вами показало, что вы не шпион и что вы можете стать желаемым гражданином для Североамериканского Правительства. Я приглашаю вас вступить в наши ряды.
— Что мне надо будет делать? — прямо спросил Вайман.
— Это зависит от ваших наклонностей. А что бы вы хотели?
Вайман проговорил: — Собственноручно убить кого-нибудь из Синдика.
Командор уставился на него своим холодным взглядом. Наконец, он сказал:
— Я думаю, это можно устроить. Пошли.
Они приехали на поезде в Кейп Год. В полночь 15 января командор и Вайман покинули свою комнату в гостинице и вышли на улицу. Командор приклеил клейкой лентой небольшой пакетик к четырем стойкам башни коротковолновой ретрансляционной станции, связывающей Кейп Год с общедоступной сетью Континентальной Прессы, а остальные пакетики прикрепил к воротам гаража полицейского участка.
В час ночи башня взлетела на воздух, а ворота полицейского участка превратились в облако горячей металлической пыли. Одновременно с этим пятьдесят человек в пуленепробиваемых жилетах и шлемах неизвестно откуда ворвались на Сентер Стрит. Половина из них забаррикадировала улицу, открыв огонь по прохожим и полицейским, подошедшим слишком близко. Остальные систематически обыскали каждое помещение между баррикадой и берегом.
С мигающим фонарем вместо пароля командор без проблем подошел к этой баррикаде, и его вместе со следовавшим по пятам Вайманом пропустили. Товар, спецгруппа, командор и Вайман оказались на борту подводной лодки в 2 часа 35 минут, и через десять минут они скрылись под водой.
После того, как командор Гриннел обменялся приветствиями с командиром субмарины, он представил тому Ваймана.
— Новичок. Обычно я бы не стал с ним связываться, но у него особая мотивация. Он может оказаться очень полезен.
Командир подводной лодки без всякого интереса оглядел Ваймана.
— Только если его не заслали специально.
— Я применил свое кольцо. Если вы хотите взять его с собой на дело, мы можем проверить его и прямо здесь привести к присяге.
Они поместили Макса в устройство, измеряющее пульс, обьем груди при вдохе и выдохе, силу мускулатуры и мозговые импульсы. Специалист по присяге, пока настраивал детектор лжи, задал Максу обычные вопросы о его близких.
После этого наступила расплата. Вайман успел заметить, что когда начались вопросы, командир подводной лодки сунул свой револьвер в кобуру.
— Имя, возраст и откуда родом?
— Макс Вайман, 22 года, территория Синдика, Баффало.
— Нравится ли тебе Синдик?
— Я его ненавижу.
— Как ты относишься к Северамериканскому Правительству?
— Оно против Синдика, и поэтому я за него.
— Хочешь работать на Правительство?
— Да.
— Будешь убивать, работая на Правительство?
— Да.
— Есть ли у тебя какие-либо оговорки, не отраженные в твоих ответах?
— Нет.
Это продолжалось около часа. Вопросы постоянно перефразировались; после каждого ответа техник в свитере незаметно кивал головой с удовлетворением. Наконец, все кончилось, и его освободили из этого устройства.
Командир лодки казался немного смущенным, когда он достал маленькую книжицу и прочел:
— Заявляете ли Вы, Макс Вайман, что вы искренне отказываетесь от всех обязательств, ранее взятых Вами на себя, и клянетесь в верности Североамериканскому Правительству?
— Клянусь! — горячо проговорил молодой человек.
В далеком уголке его мозга, впервые за многие месяцы, перестал звенеть колокольчик, качаться маятник и мигать огоньки.
Чарлз Орсино снова знал, кто он и какая задача перед ним стоит.
Глава 7
Началось это, когда девушка провела его через двери комнаты для заседаний. Обычно появляются дурные предчувствия: обычно теряют дар речи. Но огромные сводчатые двери наводят ужас, распахиваясь перед вами, и еще больше ужасают, за вами закрываясь.
