Владимир Рыбин - Расскажите мне о Мецаморе
— Зря вы это, — сказал кто-то рядом.
Я вздрогнул, таким неожиданным был этот голос. На другом конце скамьи сидел человек примерно моего возраста, похожий на кого-то, хорошо мне знакомого. "Господи, опять похожий! Чертовщина в этом Ереване — сплошь знакомые". Я отвернулся, ища глазами пустую скамью, куда можно было бы пересесть.
— Зря вы это, — повторил незнакомец.
— Что зря, что?! — взорвался я. — Вы же ничего не знаете!
— Знаю, — сказал он. — Вы собираетесь бежать от самого себя.
Я выпучил глаза. Ведь и верно, не от Ануш мне хотелось убежать, а от самого себя. Но разве от себя убежишь?
— От себя не убежишь, — сказал он, словно повторял мои мысли.
И тут мне стало холодно, прямо-таки озноб прошел по коже: я узнал. Да и как было не узнать, когда я только что видел его в скульптурном изображении.
— И вы… тоже? — обалдело прошептал я.
— Увы, — холодно сказал он.
— Так похожи… на этого царя…
— Почему вам не придет в голову, что я похож на вас?
Мне захотелось вскочить и бежать, куда глаза глядят, или кусаться, или выть по-волчьи, только бы обрести реальность.
— Кажется… я понимаю, как сходят с ума.
— Вы не сойдете с ума.
— Почему?
— Потому что я вам все объясню.
— Что вы обо мне можете знать?
— Вы же знаете о царе Руса.
— Что я о нем знаю?!
— Но можете узнать. В отличие от него. Он о вас знать не мог.
— Что вы хотите сказать?!
— Именно то, что вы подумали. Я о вас знаю все или многое, а вы обо мне ничего.
— Вы хотите сказать: вы — мой потомок?!
Он кивнул, и я ему сразу почти поверил. Столько было странностей в последнее время, что я поверил и в эту.
— А я, значит, потомок царя Русы?
Он снова кивнул, но не так уверенно.
— Все мы — прямые потомки многочисленных своих предков. И мы обязательно на них чем-то похожи — глазами, ушами, привычками, чертами характера. Чаще всего мы не можем увидеть предков и узнать, в кого пошли. К тому же предков много, похожи мы на каждого понемножку, это сочетание наследственных черт и есть наша индивидуальность. Случай похожести на кого-то одного, как у вас, — редчайший.
— И у вас редчайший?
— И у меня.
— Значит, это не такая уж редкость?
Он на мгновение задумался, и я заметил это, удовлетворенно откинулся к высокой спинке скамьи: не такие уж они всезнайки — наши потомки, мы тоже не лыком шиты. Если, конечно, все это не чья-то злая шутка.
— Вас не удивляет, что я с вами разговариваю?
— Меня уже ничего не удивляет. Не пойму только, что вам нужно.
— Прошлое изучают для того, чтобы понять настоящее и предугадать будущее.
— Значит, вы пришли из будущего, чтобы покопаться в нашей жизни, и случайно обнаружили меня, похожего на вас?
— Не случайно. Похожесть — первый признак прямой генетической линии, и мне было любопытно…
— Полюбопытствовали — и хватит, — зло сказал я, все еще уверенный, что это розыгрыш. И демонстративно закрыл глаза, думая, что он сейчас уйдет. Но не утерпел, приоткрыл один глаз. Человек все так же неестественно прямо сидел на краю скамьи, с печалью глядел на меня. И мне вдруг стало стыдно. Что, если все правда? Приди я этак вот к своему предку — царю Русе, он, наверное, тоже отмахнулся бы от меня, как от нечистой силы. И я обязательно принял бы это за ограниченность, и мне было бы неловко за моего предка.
— Согласитесь, — сказал я, — нелегко поверить, что вы — реальность.
— Я вас понимаю, — оживился он, но не изменил позы, сидел все такой же прямой и неподвижный, как штык.
— Скажите мне, коли уж вы все знаете, верно ли, что племя царя Русы и есть проторусские?
— Возможно, царь Руса вошел в историю под именем своего племени, неопределенно ответил он. — Вероятно, это были те самые племена, что селились обычно по руслам рек, — русловики, русляки, — входившие в конгломерат племен так называемого индоевропейского единства. Знаменитое переселение части этих народов — так называемое арийское переселение, началось за тысячу лет до династии Русов на Армянском нагорье…
— Возможно, вероятно, — перебил я его. — История мертва и для вас?
— История не умирает, — убежденно ответил он, и мне почудилось нечто новое в его монотонном голосе. — История всегда живет в людях и влияет на их поступки.
— Например?
— Возьмите ваше время. Сколько копий ломается над проблемой народов, не оставивших своего имени.
— Вы говорите об ариях? Но они у нас чаще упоминаются в негативном смысле. Их скомпрометировали гитлеровцы.
— Это только подтверждает, что прошлое живет в настоящем. Одни прикрываются им, другие стремятся опорочить. Но время все расставляет по своим местам. Арии — так называли часть этих племен в Индии, и под таким именем они вошли в историю — имели высокую культуру, оставившую глубокий след в судьбах народов. Недаром они многим у вас не дают покоя. Находятся люди, уверяющие, будто прародина ариев — Восточное Средиземноморье, будто они сначала пришли в Северное Причерноморье, покорили якобы полудикое местное население и уже затем начали распространяться по Европе и Азии. Но Восточное Средиземноморье меньше всего подходит на роль прародины ариев. В то время оттуда, из горнила пустынь, населенных преимущественно кочевыми народами, извергалось рабство. Арии же были свободолюбивы. Да и никто не вправе заявить: арии — только мы! Это были представители большой общности. А общность, она и есть общность. В основе ее не завоевания и порабощения, а добрососедство, культурное взаимопроникновение…
— Но я читал недавно… — Я начал вспоминать, что именно читал на эту тему. Вспомнил чьи-то утверждения, что традиции древних захоронений, изменения их свидетельствуют об уничтожении одного народа другим, и если на черепках обнаруживается новая линия, то это будто бы уже доказательство вооруженной экспансии…
— Археологов можно пожалеть. Им приходится делать выводы по очень скудным материалам, — сказал он, словно читал мои мысли. — В десятом веке на Руси началось строительство храмов. Можно ли на этом основании утверждать, что народ-абориген был завоеван некими пришельцами? А в начале двадцатого века внезапно перестали строить храмы. Это тоже объяснять завоеваниями? Взаимопроникновение культур, их развитие приводят к естественным изменениям. И вообще в истории смену культур гораздо чаще вызывали естественные причины внутреннего развития народов, нежели завоевания. Орды кочевников, к примеру, поработив Русь, несколько веков уничтожали все подряд. А смогли ли уничтожить культуру?..
— Прогресс не остановить! — воодушевленно поддакнул я.
