Наталья Соколова - Захвати с собой улыбку на дорогу
Взгляды их встретились.
- Хорошо, - Человек угловато пожал плечами, - поезжай.
На площади танцевали. Вихрились юбки, стучали тонкие каблуки и толстые подметки.
Плывет моя лодочка без паруса.
Пускай.
Меня бросила моя девочка еще год назад.
Ну и бог с ней.
Жизнь не вышла, не получилось, не вытанцевалась.
Наплевать!
Я пью на свои - редко и на чужие - часто.
Вам что за дело?
Хорошо, что некому обо мне плакать.
Повезло...
Человеку пришлось очень долго ждать в большой холодной приемной с длинным рядом узких вытянутых зеркал в простенках между окнами. Адъютант подбегал и извинялся - непредвиденные обстоятельства, государственные дела...
В окружении премьера стало еще больше военных всех рангов, преимущественно полковников и генералов. Везде, где только можно, были понатыканы десантники, стоявшие по стойке "смирно", рука на кобуре, с бесстрастными, отсутствующими лицами. Они отражались в зеркалах, множились, дробились, казалось, что их тут тысячи, что дом кишит ими, как крысами.
Что-то неуловимо изменилось со времени визита первого министра к Человеку. Шаги всех этих полковников и генералов стали мягче, шуршание бумаг тише, как-то почтительнее круглились спины, а когда раздавался негромкий звонок, то все они вытягивались в струнку и поворачивали голову в одну сторону, причем на лицах появлялось общее выражение слепой собачьей преданности. Это выражение было ноййнкой.
- Прошу вас...
Человека провели в следующую маленькую комнату для ожидания. За белыми с золотом двустворчатыми дверями слышался голос премьера, его шаги. Провожая посетителя, он неожиданно показался на пороге, все такой же элегантный, только немного более изношенный, с еще дальше отступившими назад заливами большого лба. Посетитель низко кланялся, пятился к выходу, видна была только согнутая спина.
Легким движении кисти премьер пригласил Человека зайти.
- Не успели обыскать, - сказал адъютант, белея, теряя всю свою почтительную наглость. - Одну минуту...
Обыск? Во Дворце Республики? Это тоже была новинка.
Человек почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо,
- Не надо, - сказал премьер после паузы. - Так пропустить.
И то же слабое движение кисти сбросило со счетов рослого адъютанта с его испугом, служебной ошибкой и, вероятно, серьезными неприятностями в недалеком будущем.
Изысканный строгий кабинет премьера, решенный в черносерых и лиловых тонах, был почти пуст. На полу лежал ковер без цвета и без рисунка, чем-то напоминающий современную музыку без мелодии и даже почти без звуков. По стенам висели на длинных шнурах полотна без рам. На голом простом столе извивалась странная статуэтка из черного камня, заломив руки. Бумаг нигде не было видно.
- Рад вас видеть. Не курите?
- Нет. Благодарю.
- Как вам работается?
- Нормально.
"Он принимает меня в полночь, чтобы спросить, как мне работается, подумал Человек. - Трогательно. Как добрый король из старой сказки".
- Ваше письмо я читал. Но сделать ничего не мог. Есть нечто, что выше меня, - он папиросой, зажатой между тонкими пальцами, небрежно указал на потолок, - мой долг. - Глаза его смотрели, но не видели, их заволакивала дымка равнодушия, усталости. - Вы должны понять. Я не могу творить произвол, - он быстрым острым взглядом кольнул Человека, - пусть даже произвол милосердия.
И опять глаза стали равнодушными, пустыми.
"Так для этого он меня позвал? Чтобы оправдаться, извиниться? Очень странно". Человек терялся в догадках. Он чувствовал себя настороженно - как будто был один на один в клетке с опасным хищником.
- Как вам нравится мой кабинет? Мои картины?
- Я плохой знаток живописи.
- Напрасно. Искусство расширяет наше "я". Если хотитe, приближает нас к богу, к природе. Но только современный художник, вместо того чтобы копировать природу, пытается изобразить вселенную как мощный поток изменчивых явлений, ещё не успевший породить определенные, знакомые нам формы...
- Боюсь, что мне, как технику, приходится иметь дело как раз c определенными, законченными формами, - сказал Человек, чуть улыбнувшись. Но у каждого, конечно, свое видение мира. И свое право отстаивать его.
"Лекция о современном искусстве. В половине второго ночи. В кабинете Главы Правительства. Кто бы этому поверил?" Напряжение все росло.
- Как технику... как технику. - Премьер опять сел за свой голый странный стол. - Кстати, скажите, что такое лурдит?
Вопрос был задан вскользь, легко.
Вот он где, главный разговор. Вот она, опасность. "Берегись, предостерегал Человека внутренний голос, - будь осторожен! Думай над каждым словом". Он еще не понимал, в чем дело, но весь подобрался.
Лурдит - так называлось взрывчатое вещество, над созданием которого Человек работал последний год. Эта идея созрела в нем после того, как Зверь едва не погиб, пробиваясь сквозь горные породы. Человек решил: на случай непредвиденных осложнений Зверь обязательно должен нести с собой запас взрывчатки большой разрушительной силы. Работы с лурдитом находились еще в стадии эксперимента. В печати о них не было ни слова.
- Благодарю, - сказал Глава Государства, выслушав объяснение. Скажите, а где хранятся наличные запасы лурдита? А кто имеет к ним доступ? - В глазах его уже не было скуки, равнодушия. - А каков порядок выдачи?
О лурдите знали всего несколько человек. Доступ к лурдиту имели двое: сам Человек и Ученик.
Человек сказал:
- Доступ к лурдиту имел только я один.
Премьер облокотился о голый стол, который очень подошел бы для разделки туш. Или трупов.
- Вы уверены?
- Да.
- И никто другой? Прошу вас подумать. - Премьер был изысканно вежлив. - Я подожду.
Человек мельком вспомнил обо всех этих генералах у него за спиной, о десантниках, которые плодились и размножались в узких дольках зеркал.
Какой трудный поединок! Какой изнурительный...
"Выгораживай себя, - говорил внутренний голое. - Спасай свою шкуру. Ты ведь действительно тут ни при чем. Ты ведь ничего не знаешь".
- Доступ имел я один.
- А допускаете ли вы, что могли иметь место случаи пропажи лурдита?
- О, - сказал Человек беззаботным голосом (может быть, чуточку слишком беззаботным), - у нас дважды была нехватка лурдита при перевешивании. Замок в этой комнате был несколько дней неисправен, так что возможно...
- Отчего не сообщили о краже, да еще повторной? Отчего храните взрывчатку такой силы в неопечатанном помещении?
- Я как-то не придавал значения... Не задумывался...
Повисло молчание. Премьер вертел в пальцах черную, гладкую, блестящую статуэтку, корчащуюся, как от боли, напряженно изогнутую, как под пыткой. Потом резким движением поставил ее на место.
