Роберт Маккенна - Страна мечты
- Что вы обо всем этом думаете? - спросил Кинросс.
- Тут довольно неплохо, - ответил он. - Словно вернулся в детство.
Кинросс поморщился.
- Знаете, Уайт, если мы как следует постараемся, то сможем вернуться обратно через эти ворота.
- Я никогда не захочу этого, - спокойным голосом ответил родезиец. Мне здесь хорошо.
- Но со временем, когда вам все надоест...
- Надоест? Знаете, Кинросс, последнее, что осталось у меня в памяти от старого мира, это как я умирал в вельде от лихорадки. Сны... Видения... Я не собираюсь возвращаться обратно.
- Вы считаете, что все это вам снится?
- Да, это сон. Приятный сон, и у меня нет желания просыпаться.
Кинросс отошел в сторону, горестно качая головой. Гарсия все еще объяснял что-то по-испански стоявшим у костра людям. Бесцельно побродив несколько минут, Кинросс прилег у хлебного дерева, растущего недалеко от костра. Он чувствовал себя усталым и раздраженным. Со склона спускались еще двое - мужчина и женщина. Пусть ими займется Гарсия, подумал Кинросс и закрыл глаза.
Через несколько часов из рощи вышел фон Ланкено с сияющим от радости лицом. Он созвал своих людей и рассказал, в чем будут заключаться их обязанности. Каждому вменялось собирать утром определенные фрукты или ягоды, а затем приносить их к пещере и складывать на каменный алтарь. Затем он приказал соорудить хижины. У Уайта оказался топор, а у одного из мозамбикских негров - мачете. Когда фон Ланкено убедился, что все принялись за работу, он присоединился к Кинроссу, лежавшему под хлебным деревом. Вскоре к ним подошел и Гарсия.
- Я долго беседовал с герром Крюгером, - сказал фон Ланкено, сев и обхватив колени своими длинными руками. - Он столько всего рассказывал о вас, господин Кинросс.
- Что именно? - прищурившись, спросил Кинросс.
- Он рассказал мне о той особой связи, которая существует между вами. Нечто такое, что помогло вам попасть в этот мир. Он сам еще до конца в этом не разобрался. Но уверен, что вы должны быть его посредником в этом мире.
Кинросс ничего не ответил. Фон Ланкено тяжело вздохнул и продолжил:
- Я с удовольствием буду вам подчиняться, господин Кинросс, и выполнять все ваши приказания.
- Мне не нужны ни власть, ни ответственность, - сказал Кинросс. Можете сами брать на себя командование, господин Ланкено, только, ради Бога, оставьте меня в покое.
- Если вы хотите остаться в стороне, то мне не останется ничего другого. Но я надеюсь, вы позволите мне обращаться к вам за советом.
- О, конечно, - устало ответил Кинросс.
- Вы знаете, все это так восхитительно, что у меня просто голова кругом идет.
- Мне знакомы ваши чувства. Нам пришлось здесь столкнуться с явлениями, которым мы не можем найти объяснения. Не стану отрицать, в юности я немало думал об этом и прочитал много нелепых книг. Но сейчас мне кажется...
- Вы слишком серьезны, Кинросс. У нас есть новый мир, и ему совсем не обязательно быть копией старого. Мы можем упростить химию, систематизировать минералогию... Разве это не поражает ваше воображение?
- Вам не удастся преодолеть законы сохранения энергии, господин Ланкено. Чем больше здесь появится людей, тем труднее будет совпадать с ними. Крюгер сам мне об этом сказал, и я считаю, что он не ошибся.
- Герр Крюгер никогда не причислял себя к сторонникам второго Закона термодинамики, иначе никого бы из нас тут не было. И большинство из тех, кто появляется в этом мире, теряют человеческую сущность. Вы же сами об этом прекрасно знаете.
Фон Ланкено окинул взглядом Гарсию и продолжил:
- Я просто в восторге от того, что люди разлагаются на элементы, обогащая окружающий их мир. Это замечательно, когда стирается грань между субъектом и объектом. Вы только представьте, какую огромную энергию мы можем взять у этих людей! Каждое дерево и камень будут иметь свои индивидуальные особенности, частичку человеческой души. О, Кинросс, этот ваш второй закон действует только в старом мире. А в этом мире будут править магия и волшебство, пока не наступит конец истории.
Кинросс нахмурился.
- Да? И мы будем спокойно следить за тем, как люди разлагаются на первоэлементы? Фей и Бо-Бо...
- На начальном этапе жертвы неизбежны, но больше подобного не повторится. Что же касается остальных, то мы разработаем специальные ритуалы, которые помогут нам контролировать процесс распада личности. Мы с герром Крюгером уделили довольно много времени обсуждению именно этого аспекта.
- Что-то я запутался, - вмешался в разговор Гарсия. - Вы считаете, что меня это тоже коснется? А если я не захочу распадаться на элементы, что тогда?
- Вряд ли вы сможете этому помешать, господин Гарсия. К тому же, после этого вы станете гораздо счастливее.
- Вы говорите точно так, как и Крюгер. Кинросс, что это все значит?
- Он имеет в виду, что пустота этого мира растворяет нас независимо от нашего желания. Это можно сравнить с комочком соли, который растворяется в пресной воде.
- Пустота? А разве ее не существовало в старом мире?
- Лишь в таких местах, как, например. Атлантический океан...
- Ага, понятно. А вообще-то старый мир уже настолько насыщенный, что соль в нем больше не растворяется.
- Именно. Наоборот, комочек соли обрастает новыми кристаллами.
- Это напоминает мне о нашем утреннем разговоре. Мы отдаем этому миру своих демонов.
- Демоны? - перебил Ланкено. - Именно об этом и говорил мне герр Крюгер.
- Странно, но теперь, кажется, я начинаю понимать, - медленно произнес Гарсия.
- Ты даже не замечаешь, как теряешь своих демонов, - заметил Кинросс.
- Хорошо, пусть я потерял нескольких демонов. Но меня, как и раньше, зовут Джо Гарсия, и мой желудок работает нормально.
- Магия имен - самая старинная в мире, господин Гарсия. Нет более могущественного способа, чтобы удержать демонов при себе, - сказал Ланкено. - Мы дадим жителям деревни новые имена.
- А почему вы и Кинросс считаете, что ваши демоны останутся с вами?
- Мы тоже теряем собственных демонов, но реже, чем остальные. Очевидно, мы с господином Кинроссом обладаем иной силой.
- Он прав, Гарсия, - сказал Кинросс. - Ты можешь быть просто суммой всех своих демонов, а можешь быть самим собой, но чувствовать, что твои демоны рядом.
- Демоны, господин Гарсия, - хмуро сказал Ланкено, - это частички ваших воспоминаний, хороших или плохих, веселых или грустных.
- Воспоминания навсегда остаются с нами, - заметил Кинросс, - но то, что мы не испытали - упущенные возможности, несостоявшиеся встречи, сомнения, сожаления - все это и составляет бремя, которое мы всю жизнь носим с собой.
- Я вижу, господин Кинросс, мы нашли с вами общий язык, - сказал фон Ланкено. - Мы теряем демонов, от которых хотим избавиться и сохраняем тех, которые умножают нашу силу. Но жители деревни будут терять и тех, и других.
