Владимир Михановский - Дело о двойниках
Спасение там, в машине, в кабине, которую он собственноручно обклеил изнутри ионизированным пластиком. Но как добраться до «безана»?
Арбен знал, что Альва мог его успешно преследовать, даже при равенстве их скоростей.
Память, словно прожектором, выхватила из недавнего прошлого разговор с Ньюмором. Это было накануне дня, когда Арбен вступил в биорадиоконтакт с Альвой.
«…Практически Альва тебе не опасен, – говорил Ньюмор. – При такой скорости…»
«Скорость моя тоже будет не больше».
«В том-то и суть! – Ньюмор обнажил ровную подкову зубов. – Ты же инженер, сообрази-ка. „А“ бежит за „Б“. У обоих одинаковая скорость. Догонит ли когда-нибудь преследователь „А“ свою жертву?..»
«Ты, пожалуй, прав, если дело происходит на ровном поле. А если в городе?»
«Это не меняет дела, – бросил Ньюмор. – Будешь улепетывать по улице, только и всего. Говоря „улепетывать“, я, конечно, преувеличиваю: ты будешь чинно шагать, как ни в чем не бывало. Альва будет бесшумно топать за тобой, и расстояние между вами при этом не будет сокращаться ни на шаг».
«И куда же я буду чинно шагать?»
«Куда захочешь. У тебя будет миллион возможностей. Можешь дойти до ближайшей подвижной ленты и уехать на ней. Можешь добраться до станции подземки и сесть в поезд. Можешь, наконец, спокойным шагом дойти до своей квартиры, которую ты к тому времени обклеишь, надеюсь, вот этим, – он протянул Арбену толстый рулон ионопластика. – Жаль, из этого нельзя сшить для тебя защитную оболочку. Тогда бы у нас вообще не было этой беседы».
Все это вспомнил Арбен, пока он шел прочь от Альвы. Последний все еще двигался медленно. Арбен шел с наибольшей возможной скоростью, чтобы выиграть время. Когда Арбен пытался ускорить шаг, упругая волна толкала его в грудь. Собственное тормозящее поле было неумолимо.
…Нельзя сказать, что инженер Арбен раньше был в хороших отношениях с математикой. Раньше он не жаловал эту науку, оставляя ее «сухарям-теоретикам». Себя Арбен с гордостью именовал практиком. Именно это обстоятельство, вроде бы не имеющее касательства к затее с Альвой, оказалось роковым. Арбен не был знаком с теорией преследования.
Как абстрактная ветвь математики, она была известна еще в прошлом веке. Применение – в космической практике – получила только теперь. Пригодилась теорема, доказанная безвестным математиком много десятилетий назад. Она гласила, что если две точки движутся, имея одинаковую скорость, и одна из них преследует другую, то она ее обязательно нагонит. Для этого лишь необходимо, чтобы выполнялось одно-единственное условие: ограниченность пространства, в котором происходит погоня. Условие, надо сказать, почти очевидное: не будь его, преследуемый объект мог бы просто удаляться от преследователя по прямой линии, уводящей в бесконечность, ввиду равенства скоростей встречи не произошло бы. Иное дело, если гонки с преследованием происходили на замкнутой площадке. Жертва рано или поздно должна была искривить свой путь, так как выходить за границы области ей запрещено. С каждым таким искривлением пути преследователь, соответственно меняя собственное движение, должен был сокращать расстояние до жертвы. Происходило это, наглядно говоря, за счет срезания преследователем углов, – а они неминуемо образуются, когда преследуемый начнет петлять. В общем математическое доказательство теоремы было, к сожалению для Арбена, безукоризненным. Он вспомнил о теории преследования в памятный вечер после концерта электронной музыки, когда убедился, что Линда действительно впервые встретила Альву. Тогда он и заказал через Большой информационный центр данные по соответствующему разделу математики. БИЦ знал свое дело. Через минуту на экране арбеновского видеозора появились первые формулы…
– Быстрей, быстрей, – торопил Арбен. Скорость схватывания у него была теперь такова, что он понимал идею доказательства еще до того, как заканчивались сложные выкладки. То, что он усваивал за секунду, раньше потребовало бы длительной, кропотливой работы. Ну, а какой ценой досталось ему такое чудесное свойство, он окончательно узнал в этот вечер.
Бесконечная вязь интегралов струилась по экрану, пока не дошла очередь до главной теоремы о преследовании. Догонит! Догонит! Остальное его не интересовало. Арбен» в отчаянии ударил кулаком по пульту. Чуть картавый механический голос из БИЦа, читавший пояснительный текст к. математической информации, умолк на полуслове, будто поперхнувшись. Голубой ручеек, выписывавший символы, бесследно растаял, растекся по выпуклой поверхности, и видеофон словно превратился в огромное слепое око.
«А он-то уверял…» – думал Арбен, спрятав лицо в ладони. В ушах его стоял голос Ньюмора:
«От тебя требуется только одно: будь осторожен. Это значит – не столкнись с Альвой носом к носу. Тогда уж действительно тебе несдобровать. Ну, а во всех других случаях тебе, поверь, ничего не грозит». И еще сказал Ньюм: «Счастливчик, ты избавляешься от своих забот и недугов задаром. Позже люди будут платить за это. Конечно, вначале это будет доступно лишь толстосумам, но затем»…
«Ты, значит, намерен поставить производство на конвейер?»
«А почему бы нет?»
«И скоро это произойдет?»
«Надеюсь. Для этого мне остается только удешевить Альву, стандартизировать его. Первый экземпляр обошелся мне несуразно дорого. А потом… В общем ты не будешь одинок».
«Так ты что, уже приступил?..» – спросил Арбен, хорошо знавший скрытный характер приятеля.
«Нет еще, к сожалению», – покачал головой Ньюмор.
«Денег нет?»
«Деньги – пустяк», – пренебрежительно махнул рукой Ньюмор.
«Но ты же все истратил?»
«Подумаешь! Толстосумы, жаждущие спокойной жизни, предоставят мне любой кредит. Посуди сам: вместо всех этих модных курортов, водолечебниц, всяких душей Шарко и прочего дилетантского вздора я предлагаю радикальное излечение. До сих пор от нервной хвори вряд ли умели избавляться целиком…»
«Ну уж…» – усомнился Арбен.
«Не умели и не умеют, не спорь. В лучшем случае болезнь загоняют внутрь организма, а это еще хуже. Да и лечат-то как! Вслепую. Я же снимаю болезнь. Забираю ее целиком и полностью. В чем она состоит – я не знаю, да меня это, признаться, мало интересует. Я попросту стираю болезнь, как стирают тряпкой надпись мелом на школьной доске».
«А вдруг кто-нибудь захочет восстановить эту самую надпись на школьной доске?»
«Вряд ли найдется такой оригинал».
«А вдруг?» – настаивал Арбен.
«Я этим вопросом пока не занимался».
«Но это несложно?»
«Надеюсь».
Зная, что Ньюм любит прихвастнуть, Арбен критически воспринял его слова о неограниченных кредитах толстосумов. Откуда ему было знать, что на сей раз утверждение модного биофизика соответствует истине? Вслух же Арбен произнес:
