Тимур Литовченко - Повесть о четырех цветках
Наконец дверь распахнулась, и подруги вернулись в комнату немного недовольные друг другом. По крайней мере Лилины глаза посерели, что случалось с ней в минуты с трудом сдерживаемого гнева. И переромбовалась она перед изображением Кардинала Гневного.
- Я пойду надену шляпку, - сообщила невеста обыденным тоном, но тут же строго добавила:
- Роза, смотри у меня! - и четырехкратным ритуальным движением пальца погрозила ей.
- Можно подумать, мы не подруги, - презрительно процедила Роза. Анжер не совсем понял, что же она хотела этим сказать. То ли: "Мы подруги, поэтому не бойся". Или: "Мы подруги, разве ты не поделишься?!"
Чтобы как-то замять неловкость ситуации Анжер встал против одной из икон и принялся усиленно рассматривать ее. Кона изображала момент благочестивого просветления Белого Кардинала. Счастливое лицо старца не омрачалось ни единым намеком на тень страдания. Слегка приподнятое тело и простертая вверх рука излучали нетерпеливое ожидание. Огромная коленопреклоненная фигура Золотого Бога, только что сошедшего с громадного ромба, осторожно поддерживала серебристо-седую голову, от золотой правой руки исходили волны благодати. Божественные губы умильно улыбались, глаза сияли.
Чем сильнее Анжер чувствовал на затылке шипящие капли сиреневого взгляда Розы, тем настойчивей рассматривал икону. Он даже попытался представить себя на месте Белого Кардинала. Однако тут юноше припомнилось все, что он слышал об ирроргах, якобы выпущенных в мир Золотым Богом. Нельзя не признать (хотя бы перед самим собой), что Кардинал либо круглый дурак, либо безнадежный духовный слепец, либо... Анжер вздохнул. Неужели икона врет? А Лилия всему верит...
- Чего вздыхаешь, кастрат?
Роза медленно приближалась. Завлекающе колыхались обтянутые наимоднейшей юбкой бедра. Правда, ножки нахалку подвели: кривоватые. И вообще...
- А почему вы считаете меня кастратом? - как можно вежливее осведомился Анжер. - Я бы в таком случае не женился.
Больше всего ему хотелось вышвырнуть Розу в окно. В крайнем случае спустить с лестницы. Так грубо и цинично начинать разговор... Слишком, это уж СЛИШКОМ! Но Анжер не умел ругаться. Не умел обращаться соответствующим образом с подобного сорта девицами. Даже против Гортензии он и пальцем шевельнуть не мог. А уж ЛЮБИМАЯ подружка ЕГО Лилии...
- Первая жена тебя бросила, вот и кастрат.
- Кто вам сказал?
- Она же и сказала.
- Вы знаете Гортензию? - изумился юноша. - Откуда?
- Неважно. Гортензия стала одной из наших.
- Из каких "наших"? - насторожился Анжер.
- Неважно. Я знаю, что она тебя бросила. Мы ее однажды застукали с... - Роза алчно сглотнула слюну. Анжер внимательно всмотрелся в Лилину подругу. Вроде никакой прозрачности незаметно. А если она все же иррорг?..
- И твоя бывшая жена о тебе НЕ ОЧЕНЬ-ТО, знаешь ли, - Роза окинула Анжера торжествующим взглядом и добавила: - А по Лилии незаметно, чтоб вы ЧЕМ-ТО ДЕЛЬНЫМ занимались.
- А иррорги? - с самым невинным видом спросил Анжер.
- Сказки все это, - презрительно бросила Роза и принялась подразнивать юношу, слегка касаясь его руки своей грудью: - Не понимаю, почему ты до сих пор НЕ ПОПОЛЬЗОВАЛСЯ НИЧЕМ из Лилиных прелестей?
Стены противно захихикали. Анжеру страшно захотелось, чтоб Роза провалилась сквозь пол.
- Вы говорите пошлости...
- Ты думаешь, твоя Лилия такая уж недотрога? Да знаешь ли ты, сколько соломинок окуналось в ее стакан?! Сколько соломинок она...
- Меня это не интересует, - процедил сквозь зубы Анжер. Он уставился в угол. За спиной Розы безмолвно и бесшумно разворачивала свои кольца и разминала лапы Тишина. Столько времени не показывалась...
Внезапное воспоминание заставило Анжера нахмуриться.
...Чашка мутной обжигающей жидкости в центре голого стола. Отчаянный крик души: "Кто ты?!"
"Я? Я - твои детские Страхи, вместе взятые и сросшиеся в одно целое. Я - худший из милого семейства кошмаров. Помнишь, Черный Человек так же бесшумно переваливался через подоконник. А Черная Пропасть так же широко разевала пасть, как Я..."
Голос вкрадчиво-противный, как и сам вид Тишины.
"Ты один. Один навсегда. Никогда не впустишь ты никого в свою душу. Я буду приползать постоянно. Пока не одолею тебя".
"Я не собираюсь вечно..."
"Гортензия?"
"Да. Она будет рядом. Будет всегда".
Сухой ломкий вой Тишины, сотрясающий его тесный мирок.
"Хочешь, открою секрет? Анжер, ты ОРЕХОВЫЙ ДУРЕНЬ. Тебя так же трудно расколоть, как скорлупу. Внуьренний ТЫ хуже этой чашки, потому что в чашке сверху дыра, а пока девушка тебя расколет, ее нежные ручки окажутся содранными до крови. Тут не обойтись меньше чем тремя попытками".
"Я люблю Гортензию!"
"А ОНА тебя любит ли?"
"Да".
"Не отвечай за другого. Лучше взгляни на мой хвост. Что там написано?"
"Ложь!"
"В первый раз вы возненавидите друг друга".
"Ложь!"
"Во второй раз она сама..."
"Ложь! Ложь, ложь, ложь! Ло-о-ожь!!!"
"А ДОЖИВЕШЬ ЛИ ТЫ ДО ТРЕТЬЕГО РАЗА, НЕИЗВЕСТНО".
Анжера била мелкая дрожь. Роза вкрадчиво нашептывала:
- Зачем медлить? Ворвись к Лилии прямо сейчас. ЗАСТАВЬ ЕЕ! Вот увидишь, как она будет рада.
Анжер попятился. Тишина струилась вокруг правой ноги Розы.
- Вот, я приползла и готова проглотить тебя.
Роза колюче взвизгнула и прыгнула назад, ударившись о Стену. Иконы с изображениями Белого Кардинала посыпались на пол.
- Эй, нельзя ли полегче? - запротестовала Стена.
- ИКОНОПАД, - съязвила Тишина, опутывая ноги Анжера.
- Терпеть не могу червяков, - брезгливо сказала Роза.
- В общем так, - Анжер ущипнул слишком осмелевшую Тишину. Та ослабила удавьи кольца. Анжер шагнул к гостье. - Либо вы прекращаете изрыгать пошлости, либо я не знаю, что сделаю...
В дверях застыла Лилия в полном свадебном наряде. Огромная черная шляпа в стиле "Ретро-конверт" бросала таинственную тень на лицо невесты, одновременно выделяя чернозвездный блеск глаз.
- Роза, я тебя как просила... Боже, что с моими иконами?!
Гостья выпустила в Анжера разряд ненависти, как бы говоря: "Ладно, один-ноль в твою пользу, но мы еще сочтемся". Презрительно виляя подстаканником принялась собирать упавшие иконы. Медленно ромбуясь Лилия подошла к ней, чтобы развесить изображения Белого Кардинала в известном ей одной порядке. Тишина уползла в свой угол и угрожающе притаилась, пообещав напоследок: "Ничего, здесь обожду". Анжер ощупывал взглядом преграду, поднявшуюся меж двумя подругами.
Квартиру покидали тихо. Лилия шептала молитвы, прося у Белого Кардинала прощения за учиненный Розой иконопад и машинально поглаживала подаренный Смертью букет.
Едва они вышли на ярко-кофейную от солнечного света улицу, как из толпы старушек раздался громкий вопль. Лилия обернулась в ту сторону и восторженно пролепетала:
