Алла Марковская - Волны. Сэнп
— Ну, а он? — спросил Тоорл, вождь пещерного племени, могучий, выше двух метров, чернокожий, рыжеволосый, сероглазый мужчина, с хитрой всепрощающей улыбкой лидера.
Кэрфи попытался объяснить:
— Его ранили вначале атаки.
— Ну да, — согласился вождь, а глаза его в тоже время сузились недоверчиво, — и куда ранили?
Гэл опомнился от короткого сна, осмотрелся, в пещере тишина, все смотрят на него, а Кэрфи морщит лоб, силится что-то придумать. Гэл подумал, что если халкеец начал разговор, пускай сам выворачивается, и спокойно отпил из чашки теплый отвар.
Тоорл с насмешливым сочувствием спросил:
— Струсил?
Гэл вздохнул, таланта искусно врать у него испокон времени не было. Потому он с насмешливой надеждой посмотрел на халкейца. Кэрфи догадался, что нодиец говорить не будет, а предоставляет отвираться ему. Подумал, что еще будет время сбить заносчивость с этого калтокийского нахала, и попробовал придумать ответ на вопрос вождя:
— Нет, он не струсил, там такая неразбериха была, все перемешалось, сделать что-либо было просто невозможно, пираты очень быстро расправились с нами.
Вождь кивнул головой:
— Ну да, первый бой главное выстоять…
Кэрфи с облегчением вздохнул.
Гэл допил отвар и снова задремал. Главное, что тепло…
Тоорл когда-то был капитаном гигантского пассажирского корабля. Тридцать лет назад корабль, которым он командовал, захватили пираты. Захватчики избавились от команды и пассажиров, поднявших бунт, высадили их в Долине, где они до сих пор и обитали. Капитан остался главным и постепенно в процессе адаптации его начали называть вождем.
Рядом с вожаком сидел его помощник и заместитель — Лянгал: синекожий бэлкиец, худощавый и гибкий, как все представители древних рас. Бывший калтокийский наемник, служил на Калтокийи пять лет. Закончил службу по настоятельной просьбе молодой жены. Устроился пилотом, попал в подчинение Тоорла. В тот роковой рейс взял с собой беременную жену, чтобы отвезти ее на родную планету. Но во время захвата, когда команда и с десяток пассажиров сражались с захватчиками, жена Лянгала погибла.
Лянгал неожиданно встал, подошел к Гэлу, присел рядом, Гэл почувствовал на себе взгляд, проснулся, встретил взгляд темных глаз бэлкийца. Лянгал попросил:
— Покажи медальон.
— Какой медальон? — спросил Гэл.
— Треугольный.
Гэл оттянул ворот свитера, показывая, что никаких украшений, или знаков отличия у него нет.
— Странно… я был уверен, — сказал Лянгал, внимательно следя за выражением лица Гэла. Гэл смотрел бэлкийцу прямо в глаза, старательно сохраняя равнодушие.
Лянгал задал еще один вопрос:
— А волосы ножом тебе где срезали?
В этот раз Гэл ненароком прикусил губу, но смог соврать, хоть и звучало неубедительно:
— Сам срезал, жена бросила.
Лянгал кивнул головой встал и вернулся на свое место у костра.
Тоорл наклонился к нему и спросил:
— Он тебе знаком?
— Показалось… — неуверенно ответил бэлкиец.
— Древние расы все похожи… — махнул рукой вождь, — ты просто отвык от таких.
— Я думаю, он не участвовал в сопротивлении, потому что спасал сына, — задумчиво, с грустью сказал Лянгал.
— Ты думаешь, что тогда должен был спасать жену? Эх, ее не вернешь, — вздохнул Тоорл, — а тебе нужно жить и думать о живых.
Гэл вновь задремал, пришла Найя, разбудила и увела его в небольшую пещерку, которую выделили гостям для проживания. Гэл был ей благодарен, смог спокойно уснуть, укутавшись в меховое одеяло.
А Кэрфи остался в большой пещере, ему нравилось быть героем, и он уже в десятый раз рассказывал о своих приключениях, утаив некоторые моменты, живописал плен и свирепость пиратов. Размахивал руками, демонстрируя размеры аросцев. Дети старались протиснуться поближе к новому герою. Девушки улыбались. И… Кэрфи вспоминал все новые и новые красочные эпизоды из своего первого опасного приключения.
В кузнице жарко. Кузнец устало вытер пот со лба. Его помощник — парнишка с веснушками на щеках и непослушными светлыми кудрями, оставил мехи и, подражая мастеру, провел рукой по мокрому лбу.
Гэл вошел в кузницу. Вдохнул забытое сочетание запахов железа огня и воды, окинул взглядом инструменты, погладил еще горячую наковальню, почтительно обратился к кузнецу:
— Мастер, можно вас попросить?
Белокожий мускулистый копроконец двух с половиной метров ростом, с длинными светло-рыжими кудрями, завязанными в пушистый хвост. С льняной, вышитой руками любимой жены, повязке на лбу. С тяжелым заросшим щетиной подбородком и прищуренными серыми, умными глазами, недовольно посмотрел на чужака:
— Ну?.. — мастер был сравнительно молод, лет сто от роду, уверен в себе, занимал достойное место в маленьком пещерном мире, любил свою маленькую жену и двоих детишек, любил эту планету и был счастлив на ней.
Гэл смутился под пристальным взглядом кузнеца. Попросил немного нерешительно:
— Вы позволите мне поработать в вашей кузнице?
Слабый свет проникал в пещеру сквозь два небольших слюдяных окна. Огонь жарко горел в печи, раскрашивая белое лицо кузнецов красными оттенками. Смуглое лицо Гэла казалось темно-коричневым, только синие глаза неестественно холодные.
Копроконец удивился и расхохотался:
— Ты решил, что я позволю тебе ломать мои инструменты?
— Я не сломаю, — ответил калтокиец.
Мальчишка помощник аккуратно-медленно складывал заготовки и инструменты в ящики. Старался не пропустить ни слова, уж будет, что рассказать в детской пещере: чужак пришел к мастеру Гаргу просить работу.
Мастер подняв одну бровь, сердито буркнул:
— Иди отсюда. Не для таких, как ты, работа кузнеца.
— Почему? — удивился Гэл.
— Оно тебе не надо?
— Надо. Хочу сделать посох.
Помощник кузнеца брякнул молотом и прижался к стене, надеялся, мастер его не заметит и не выгонит, но мастер обернулся и заорал:
— Дэйнит! Ты еще здесь? Иди-ка ты, мы здесь сами разберемся.
Юный помощник покраснел, вскочил на ноги и убежал.
Гарг задумчиво поскреб подбородок, посмотрел на Гэла как на глупого ребенка:
— Вот жертва цивилизации… Посох из дерева режут… тебе к столяру нужно.
— Я хочу сделать особый посох.
— А зачем тебе оружие?
— В дороге пригодиться…
— Уйти решил? И куда?! Там люди дикие?! — Гарг в негодовании повысил голос, — А ты знаешь, что из десяти ушедших вернулся один? Все остальные погибли. А у тебя дите малое на руках. И сам ты… ну не выживешь ты там…
— Я должен.
— Наслышан о твоем безумстве, — кузнец заговорил тише и мягче, как с душевнобольным, — хорошо, работай, но только при мне, если что нужно — спросишь, подскажу, но кроме стрел и копий я из оружия ничего делать не умею…
