Михаил Грешнов - Обратная связь (с иллюстрациями)
Академик, волнуясь, перемножал цифры, делил, снова перемножал, несколько раз проверил полученное, наконец поднял взгляд:
— Да ведь это открытие!
А сейчас с экрана видеосвязи Андрей Витальевич спрашивал:
— Каким ветром занесло вас в Москву?
Галина и Виктор знали: первый вопрос не принесет им добра. Сбиваясь и невпопад стали объяснять, как после отъезда Андрея Витальевича состоялось бюро, им поручили ехать в Москву, достать политрон, а министр…
— Так вот и дал, — подытожил Андрей Витальевич. — Прямо на блюдечке.
— Мы думали…
— А подумали, в какое положение поставили себя и все дело?!
Виктор и Галина не знали, что отвечать.
— И теперь, — Андрей Витальевич вытер со лба капельки пота, — надо выправлять результат вашей поспешности!..
Они готовы выправлять, готовы на что угодно, лишь бы не моргать вот так, опустив руки. Это было заметно даже с Тянь-Шаньского курорта. Андрей Витальевич смягчился.
— Вчера, — сказал он, — я получил телеграмму из Свердловска. Материал рассмотрен. Правда, извесгие запоздало: две недели мне не давали газет и писем — после операции… Свердловск направил рассчеты во Всесоюзную Академию, Петру Николаевичу Стрелкову. Есть и от него телеграмма: «Молодцы, волковцы…»
Галина сжала Виктору локоть.
— Похвала, скорее, авансом, — заметил Андрей Витальевич. — Работа только начинается.
— Мы рады, что вы выздоравливаете! — сказала Галина.
— И если уж вы в Москве, — кажется Андрей Витальевич не расслышал восклицания, только морщинки на висках вспыхнули лучиками, — наметим план действий.
— Время истекло! — раздался металлический голос из динамика.
— Еще минуту, пожалуйста! — попросил Виктор.
— Побывайте у Петра Николаевича, потом у декана географического факультета Сеничкина, — перечислял Андрей Витальевич. — Достаньте «Климатологию Арала» и моарграфию «Усть-Урт» — Сеничкин специалист по этому району. Потом…
Галина торопливо записывала адреса, имена людей, с которыми надо встретиться. Имен набралось больше де сятка.
— Все, — закончил Андрей Витальевич. — А нашим я все-таки задам трепку. Направили ходоков…
Волковцы уже получили телеграмму Петра Николаевича пришла, когда все были на берегу, в сотый раз готовились повторить, опыт.
— От Стрелкова! — кричал запыхавшийся радист, издали сигналя белым листком. — От самого, ребята! Прочту!..
Петра Николаевича хорошо знели. Служба погоды, метеоспутники, прогнозы для пяти континентов — все было связано с его деятельностью. И если он прислал телеграмму, — это означало признание. Надо было ожидать больших событий.
— Приедет! — уверенно сказал Дорошенко, замещавший Андрея Витальевича. — За дело, хлопцы, начнем!..
Берег озера представлял необычайную картину, на всем протяжении вплотную один к одному лежали квадраты — белый, черный, опять белый и опять черный, — как шахматная доска. Черные были открыты для опыта: в обычное время они затянуты политроновой пленкой; когда берег ослепительно бел — он вырабатывает электрический ток.
Политрон — удивительный пластик, синтезированный в середине восьмидесятых годов: при освещении он дает тепло, при нагревании — электрический ток, ионизирует воздух, делает его свежим, как на альпийских лугах; он же — и строительный материал, облицовочный и декоративный. Здесь, на станции, под щедрыми солнечными лучами, политрон давал электричество. Да еще открылся новый метеорологический эффект. Второй месяц работы ведутся в этом направления, не остановила их и болезнь Андрея Витальевича.
Сейчас на берегу — оперативный пункт и полигон для запуска ракет с сухим льдом. Дорошенко склонился над микрофоном:
— В секторе «С» не открыта полоса черных квадратов. Что там — неполадка?
— Устраняю, — ответил девичий голос. — Неисправно реле…
На минуту сектор был отключен, политроновые щитки закрыли асфальт. Потом разом, будто поднялись веки, — глянули сотни темных квадратных глаз.
— Нормально! — сказал Дорошенко.
Асфальт стал нагреваться. Воздушный ток тронул озеро, погнал к берегу рябь, словно кто-то дул в гигантское блюдце. В небе, на высоте семисот-восьмисот метров, заклубился туман, светлый, как перламутр. Выше — рождалось облако.
Оно разбухало, грузнело, напитываясь влагой, подбиралось к солнцу.
— Внимание! — Дорошенко поднял над головой руку. Черные зрачки квадратов захлопнулись, озеро успокоилось. Наступила тишина, как перед залпом. В небе висела туча, сбоку, со стороны солнца, белая, ниже — с серым, напитанным влагой дном.
— Пли!
Из-за кустов взмыла ракета, оставляя за собой огненный хвост. Секунда — врезалась в тучу, раздался отдаленный хлопок. Туча дрогнула, стала оседать, выбросие из себя синими языками косой дождь.
2
— А теперь подведем итог! — Петр Николаевич закрыл докладную, пересланную ему из Свердловска, досмотрел на Галину и Виктора.
Глаза у него были светлые, молодые. «С ним легко говорить…» — решила Галина и впервые за весь день почувствовала себя легко. И на столе — та самая папка, которую она отправляла в Свердловск, в Уральскую Академию.
— Вам удалось получить облака, вызвать дождь, — говорил Петр Николаевич. — Это ставит достижение на реальную почву. Главное теперь — транспортировка облаков. Вы говорите: ветер. Полагаетесь на природу, на ее милость… Не делайте протестующих жестов! Мы реалисты, и ко всему должны подходить с расчетом. Я говорю именно о транспортировке. Теперь, когда осуществлена беспроводная передача энергии, единственный путь — передвигать облака по электрическим волноводам. Второе: ваше облако — очень неустойчивое образование. Для опыта оно годится, но перебросить его на сотни, может быть, на тысячи километров нельзя. Необходимо придумать упаковку.
— Упаковку!..
— Совершенно верно. Транспортировать дождевые капли, как сливы или апельсины. Задача не из простых, придется поломать голову. Наконец, стрельба по облакам углекислыми ракетами кажется мне делом безнадежно старым: так расправлялись с градовыми тучами в середине столетия. Тут предстоит расстреливать громады в целые километры, и ракета — все равно что детская рогатка против слона…
— Петр Николаевич, вы разбиваете наши надежды. Весь опыт кажется нам забавой.
— А мне не кажется! — Петр Николаевич засмеялся над горячностью, с которой Галина перебила его. — Нет, не кажется! Опыт ставился в границах Волчьего, а преломить его надо в масштабах страны. Вы понимаете?
