Александр Рыжов - Земля Тре
- Чудь одолела... - сказал с горечью Илья, оглядев место побоища. Всех ушкуйников побили и ушли.
Верить в это не хотелось, но Илья был прав. Брошенное судно, непогребенные останки - так могло произойти, только если никого из новгородцев не осталось в живых. Коста и Глеб обошли место сражения, но на глаза не попадалось ничего, кроме костей. Оружие и все, что было ценного на ушкуе, грабители унесли с собой.
Шестопал долго смотрел на то, что осталось от погибшего корабля, и вдруг сказал громко:
- Это же Бирюк! Помнишь, Илья?
- Помню. Два года назад сгинул. К Студеному морю шел... Не дошел, значит.
- Похоронить их надо, - сказал Коста. - А то не по-людски как-то...
Глебу очень не хотелось оставаться здесь на ночь, но не согласиться с Костой он не мог.
Весь остаток дня расчищали волок и сносили кости - новгородские и чудские - в общую яму: разобрать, где чьи, было невозможно. За работой не заметили, как наступил вечер. Солнце утонуло в чащобе, напоролось на растопыренные сучья и густыми медовыми ручьями стекло по бафяной листве в землю.
- Хорош! - выдохнул Глеб. - На сегодня хватит.
Развели костер, один на всех. Коста взялся кашеварить. Дым, смешавшись с паром, сизой струёй потек по ветру.
- Кто сегодня в ночь? - спросил Глеб.
- Я, - ответил Алай.
- Не зевай...
После ужина с неодолимой силой потянуло ко сну. Глеб опустился на траву, положил рядом обнаженный меч и почувствовал, как усталость сводит руки и ноги. В голове зашумели и стали мягко перекатываться теплые волны, перед глазами поплыли белые облака. Последнее, что запомнил, - сгорбленная спина Алая, шевелящего прутом в костре. Затем все задрожало, перевернулось, исчезло в тумане... возникло вновь, но вместо Алая у костра сидел обросший черной шерстью великан с собачьей головой. Он оглянулся, вонзил в Глеба свирепый взгляд, оскалил клыки и зарычал. Из пасти высунулся алый, светящийся в темноте язык, который сполз, как змея, сперва на живот великана, потом на колени, потом на землю и, извиваясь, пополз к Глебу. Трава под ним начала дымиться. Глеб ощутил удушливый запах, хотел вскочить, но увидел, что язык, словно удав, обвил ему ноги и тянется выше - к груди, к горлу...
- Коста! - Глеб дернулся, стал шарить рукой в поисках меча и проснулся.
То, что увидел, открыв глаза, показалось страшнее самого кошмарного сна. Лес и небо были озарены ярчайшим пламенем. Раздувшись, как громадный пузырь, оно колыхалось из стороны в сторону и расплескивало багровые сгустки. Воздух был пропитан нестерпимым жаром - тело как будто окунули в кипяток. Глеб хотел подняться на ноги, но мышцы почему-то отказывались напрягаться. Он с трудом сел, протер слезящиеся глаза, и только тут до него дошел весь ужас случившегося.
- Коста, Илья! Ушкуй горит!
На четвереньках подполз к Алаю, ватными руками схватил его за плечи. Тот спал беспробудным сном, уронив голову на прижатые к груди колени.
- Проснись! Проснись! - Глеб тряс его изо всех сил, но обмякшее тело Алая болталось в руках, как тряпичная кукла.
Глеб в отчаянии посмотрел вокруг - никто из лежавших вповалку ушкуйников не шевелился, не поднимал головы.
- Эй! Вы живы?!
Он замотал головой, как раненый медведь. Издал вопль - дикий и бессмысленный - и вдавил ладонь в красные угли костра. Боль очистила голову и придала сил. Со стоном поднялся, сжал рукоять меча и на негнущихся ногах шагнул к пылавшему ушкую. Раскаленный воздух налип на щеки, с лица градом покатился пот, волосы затрещали, обугливаясь...
- Глеб! Глеб! Сгоришь!
Чья-то рука схватила его плечо, дернула назад. Он обернулся и увидел Косту.
- Живой?..
Коста стоял пошатываясь, а в глазах плясало отраженное, как в зеркале, пламя.
- Что такое? - спросил он голосом человека, только что очнувшегося от глубокого обморока.
Глеб ткнул острием меча в огонь, хотел сказать что-то связное, но все слова рассыпались как горох, и он сумел выговорить только одно, которое, как ему казалось, объясняло все:
- Чудь!
- Подожди... - Косту качало, как пьяного, он вынул из ременной петли булаву и спросил, озираясь: - Где?
Глеб, широко расставляя ноги, чтобы удержать равновесие, обошел вокруг превратившегося в факел ушкуя, наугад срубил мечом несколько кустов и остановился в замешательстве.
- Где же они?
- Ты их видел? - Коста прижал руку ко лбу и пытался сосредоточиться.
- Нет...
- Может, их и не было?
- Но ушкуй! Разве не видишь?
- Вижу...
Спасти корабль было невозможно -огонь охватил его со всех сторон. С треском рухнула мачта, горящий обломок реи упал к ногам Глеба.
- Кто поджег? Кто?!
- Узнаем...
Ветер выдернул из огненной гривы косматый клок, швырнул под корму второго ушкуя, стоявшего неподалеку. Глеб отбросил меч, стащил непослушными руками кафтан и накинул на дымящуюся траву. Вместе с Костой кое-как затоптали не успевшее разгореться пламя. В этот момент очнулся Илья, остекленевшим взором уставился на пожар.
- Вставай! - взмолился Коста. - Если дунет посильнее, потеряем и второй.
Илья, превозмогая дурноту, принялся расталкивать Шестопала. Ушкуйники зашевелились, даже Алай поднял голову и вытаращил воспаленные глаза. Все были живы, но непонятная слабость сковывала руки и ноги.
- Быстрее... быстрее! - торопил Глеб и налегал спиной на обшивку корабля, словно мог в одиночку сдвинуть его с места.
Спотыкаясь и падая, ушкуйники сошлись вместе, навалились гуртом на горячую, в подтеках расплавленной смолы корму уцелевшего судна. Медленно вершок за вершком - отодвинули его на безопасное расстояние и, обессиленные, попадали на землю.
- Молодцы!.. - только и смог выговорить Глеб, на большее уже не хватило сил.
А огонь пылал, раскачиваясь на ветру исполинским цветком и прожигая беззвездную черноту неба. Шипела смола, трещали и проваливались в глубину трюма палубные доски. Ушкуй таял на глазах. К утру от него осталась лишь гора спекшейся золы.
На рассвете, когда погасли последние искры, Глеб, не говоря ни слова, поднялся и ушел в лес. Странная немощь, навалившаяся внезапно, так же внезапно и ушла, оставив ощущение легкого озноба и мелкую дрожь во всем теле, как бывает после приступа лихорадки. Глеб дошел до ручья, упал на колени и стал пить леденящую зубы воду. Утолив жажду, вытер рот рукавом. Сморщился - от кафтана несло дымом...
- Глеб!
Вскинул глаза, увидел Косту. Тот держал в руке стебелек с узкими темно-зелеными листочками.
- Что это?
- Сон-трава. Тут ее много.
- Значит...
- Это ничего не значит. Хотя подложить ее в кашу было проще простого.
- Постой! - Глеб подхватился на ноги. - Где котел?
Коста бросил стебелек под ноги, наступил на него сапогом и сказал, не скрывая досады:
