Анастасия Дубинина - Сказка про каштан
Айрик медленно прошел меж ними, держась на белой дорожке, прорезающей луг. Кто-то готовил еду на костерке, кто-то был занят разговором. Какие-то мужчина и дама, хихикая от нетерпения и раздеваясь на ходу, скрылись в шатре. Еще одна пара, помоложе, увлеченно целовалась, сидя прямо на белой дорожке. Айрик обошел их, стыдливо отворачиваясь. Он шел к Стене.
Стена была высокой и серой, и в ней были железные врата. Плотно сомкнутые, с кованым узором, которого издалека было не разглядеть. Стена была только с одной стороны луга и имела края, но Айрик был почему-то уверен, что если заглянуть за нее с края, то не увидишь ничего. Не то что бы тьму или ослепительный свет - просто ничего. Может, туман без цвета, а может, и того нет. Вход за Стену был только через врата, и возле врат обрывалась белая тропинка.
Айрик постоял у врат, рассматривая кованые узоры. Потом поднял руку, чтобы постучать.
И тут его окликнули.
Он обернулся, как ужаленный. Его отец спешил к нему через луг, раскрыв обьятья, и рыжая борода его поблескивала в красноватом закатном свете.
- Отец! - бешено закричал Айрик, бросаясь к нему навстречу, и чуть не споткнулся о тех двух влюбленных на тропе, которые, однако же, не прервали поцелуя.
Он влетел в обьятья к Хенрику Рыжему, вдыхая знакомый, самый любимый в мире запах пота и свежескошенной травы. Запах отца.
- Папа, - прошептал мальчик, прижимаясь к его широкой груди крепко, крепко, чтобы не оторваться от нее никогда. Всплыли все беды последних лет - беды ребенка, в которых может утешить только родитель. Теперь Айрик уже не был железным воином, вышедшим в опасный поход - он снова стал маленьким мальчиком, который так любим, что ему позволительно быть слабым, - и он облегченно заплакал.
Хенрик гладил его по голове, зарываясь пятерней в лохматые светлые волосы.
- Папа... Ты же умер? - неуверенно спросил Айрик, отрывая мокрое лицо от отцовской груди. Хенрик улыбнулся в колючую бороду и потрепал сына по спине.
- Ну да, Айрик, сынок, а с кем не бывает... Теперь вот здесь поселился, пока эти ворота не раскроются... Мы тут с Эдериком обосновались, после того как его подстрелили - здесь встретились, да так расставаться не хотелось - лучший друг все-таки... Вот и решили подождать, может, всех пускать начнут. А то по одиночке - это не для меня, мы и так уже однажды расстались - и ведь думали, навсегда, - да чтоб еще второй раз теряться?.. Ну уж нет! Кто его знает, что там, за воротами, а здесь мы зато вдвоем будем... Пошли-ка, сынок, - Хенрик потянул мальчика за руку, - нам еще о многом поговорить надо... Расскажешь мне, как там и чего... Со стариной Эдериком поздороваешься - во-он там наша палатка... Он ведь тоже о тебе волнуется. У нас как раз еда подоспела - рыбы наловили... Здесь рыба отлично ловится, я тебе потом покажу ручей...
- Нет, пап, подожди, - Айрик уперся и не двигался с места. - Ты мне сперва объясни... про эти ворота. Мне надо туда. По ту сторону.
- Да чего про них объяснять-то? - Хенрик досадливо махнул рукой. Известное дело, ворота... Пускают туда только по одному. А вместе - ни в какую. Некоторые уходят. Да только за ними-то, за воротами, непонятно, встретишься со своими-то, или нет, и когда это будет... Нет, сынок, пошли со мной, здесь тоже неплохо. Правда, все время вечер, - но не ночь все-таки, жить можно...
- Пап... пожалуйста, - Айрик замотал головой. - Я тебя очень люблю, очень... Но я спешу. У меня... умирает брат. Побратим.
- Велика печаль! - отец поднял лохматые рыжие брови. - Все умирают рано или поздно, и это только поначалу страшно, а потом - ничего, привыкаешь... Да ты сам-то еще разве не... Не того?..
- Нет, я пришел через Пять Земель.
- Коротким Путем, значит? - отец уважительно покачал головой. Молодец, сынище! Не всякий, говорят, это может. Я тобой горжусь... Недаром я тебя больше всех любил, даже с войны к тебе сбежал... Да поторопился. Эарл, собака, не простил... Да чего от них ждать, от благородных-то! Хенрик презрительно махнул рукой. Казалось, собственная кончина теперь не сильно тревожила его, оставаясь только некоторым досадным событием прошлого, которое теперь уже не имеет большого значения.
- Ты знаешь, пап... Я пойду. Мне надо идти.
- Если ты хочешь... - отец отпустил его руку и слегка отстранился, глядя на сына с грустным недоумением. - Держать тебя не буду. Но... сынок, может, хоть не сразу? Вот рыбы поешь, расскажешь, что да как... Про побратима своего, опять же... А потом иди себе, если уж решил...
- Нет, папа, - с трудом сдерживая новые слезы, прошептал Айрик. Знание, пришедшее ниоткуда, лежало на его плечах, как непомерная тяжесть. Знание о том, что чем дольше ты здесь остаешься, тем труднее тебе будет уйти. К тому же - кто знает, сколько пройдет земного времени, времени Эйрика за тот единственный час в безвременье, пока он будет говорить с отцом и есть жареную рыбу?..
- Нет, я сейчас пойду. Прости.
Отец пожал плечами и отступил на шаг. Глаза его были такими добрыми и всепрощающими, что Айрик чуть не закричал от тоски. Он отвернулся и словно против ветра сделал отчаянный шаг к воротам, когда отец сказал ему в спину:
- Ну, что же, иди с Богом, сынок... Может, когда и встретимся.
Это "может" было так ужасно, что Айрик не выдержал и заплакал.
- Папа, я тебя люблю! - крикнул он, глотая слезы, и побежал к воротам. Он не оборачивался, потому что знал - если он обернется, то уже никуда не пойдет. Просто бросится в объятья отца, чтобы остаться с ним навсегда... А его бедное тело умрет на траве Маленького Острова, и умрет Эйрик. Эйрик умрет.
В какой-то миг Айрику показалось, что отец идет следом за ним, тоже решившись войти во врата. Но он не обернулся и тогда, и, бледный, как смерть, ударил кулаком в железные створы.
Врата отозвались на удар громким гулом, как тысяча колоколов, и медленно распахнулись. За ними не было ничего, только яркий свет.
Айрик зажмурился и шагнул."
- Аллен! Ты спишь?
- Нет... Почти нет. Я даже чувствую себя лучше... Знаешь, он мне опять приснился. Этот... Принц. Он шел в ворота.
- Тебе дорассказать или ты совсем засыпаешь?
- И то, и другое. Я засыпаю... Но ты... Дорасскажи, пожалуйста. Спас он брата или нет?..
- Сейчас узнаешь...
Вошел Айрик в ворота и увидел широкий замковый двор, и замок, и двух стражей у его раскрытых врат. Сжал он по привычке каштановый лист (который, наверное, к тому времени совсем увял и истрепался), и спросил тихонечко:
"Эйрик, Эйрик, цветет ли каштан?"
И услышал в ответ, и голос звучал будто ближе, чем обычно:
"Айрик, Айрик, каштан наш увял".
Испугался Айрик и вскричал громко:
"Эйрик, Эйрик, жив ли ты меж людьми?"
И тут в воротах замка - с той стороны - появился Эйрик, его брат, и ответил ему громко:
