Кэролайн Черри - Угасающее солнце: Кесрит
Ньюн последовал за ним, душа его ликовала. «Хазан» — это корабль правителя зоны. Прибыл правитель, который возьмет всю ситуацию под контроль, наведет порядок среди обратившихся в паническое бегство регулов.
«Хазан»! Если прилетел «Хазан», значит, прилетел Медай — кузен, кел'ен. Прилетел домой с войны и привез с собой опыт и здравый смысл, присущий всем воевавшим Келам.
Ньюн припомнил и кое-что неприятное в Медае, но все это после шестилетней разлуки не имело значения, особенно теперь, когда мир ввергнут в хаос. Ньюн шел за Дахачей по винтовой лестнице и какое-то радостное предчувствие зрело в нем.
Еще один кел'ен.
Воин, которого не покидавшие этот мир будут слушать так, как никогда не слушали Ньюна.
Медай, который служил вождям регулов, — и кто же еще, как не кел'ен с корабля бая зоны Кесрит, — знал все помыслы регулов.
5
Дверь была заперта, как всегда в часы их заточения. Дункан снова попытался открыть ее, заранее зная о тщетности попытки. Затем стукнул кулаком по двери и повернулся к старику.
— Они не желают отвечать, — сказал Ставрос. Он сидел в своем кресле. По левую руку от него был погасший экран. Старик выглядел несколько обеспокоенным — довольно необычное зрелище. Даже в худшие времена его лицо всегда оставалось бесстрастным.
Они уже были на планете. Новый мир. Сомнений быть не могло.
— Мы на грунте, — сказал наконец Дункан, выразив этими простыми словами все, что кипело в его душе, переполняя ее.
Ставрос только бесстрастно взглянул на него. Дункан в этом взгляде прочел неодобрение.
— Может, что-то произошло при посадке, или на самой планете, — сказал Дункан, пытаясь вызвать хоть какую-нибудь реакцию Ставроса, услышать заверения старика: мол, все идет как надо… или пусть даже гнев. Дункан был согласен и на это.
И когда Ставрос ничего не ответил, Дункан опустил голову на руки — его измучило ожидание. На Земле сейчас была полночь.
— Может, они спят, — неожиданно сказал Ставрос. И в голосе его не было слышно ни гнева, ни затаенной вражды. — Если сейчас на планете ночь, бай Хулаг, возможно, спит, и его помощники не смеют ответить нам без его разрешения. Регулы очень боятся разгневать старших.
Дункан скептически посмотрел на Ставроса, радуясь, правда, тому, что старик хоть что-то сказал — пусть даже в глубине души у того имеется другое мнение, которое он не желает высказывать. Дункана совсем не успокоило то, что Ставрос не расспрашивал его о случайной встрече с мри. Старик только спокойно поинтересовался причиной его задержки. Ставрос ничего не сказал и тогда, когда время их свободы урезали вполовину, а у дверей стал постоянно дежурить регул, который теперь, словно тень, следовал за Дунканом по кораблю.
Эти новые ограничения в основном касались только его, Дункана, сделав заключение еще более строгим, но для будущего сотрудничества землян и регулов подобные ужесточения не обещали ничего хорошего. Регулы оставались с ними по-прежнему вежливыми. Никаких укоров в посланиях по поводу инцидента. Только сообщение об изменении режима без всякого объяснения.
— Мне очень жаль, сэр, — смог наконец выдавить Дункан.
Ставрос удивленно посмотрел на него, затем нахмурился и пожал плечами.
— Возможно, планы регулов несколько изменились. Не стоит об этом волноваться. — И затем, снова пожав плечами: — Иди спать, Дункан. Ты свободен.
— Слушаюсь, сэр, — Стэн вышел в свою комнату, сел на постель, уперся локтями в колени и принялся растирать ноющие виски.
Пленники благодаря ему.
Ставрос был встревожен. Он, несомненно, понимал, что причины для беспокойства есть. Возможно, если бы регулы согласились, он устроил бы для них публичное наказание молодого помощника, допустившего оплошность. Скорее всего, Ставрос не делал этого потому, что оба они были землянами, и старик, хотя и ничего не говорил об этом, неплохо к нему относился.
Но они вызвали недовольство регулов, которое неизвестно как отразится на их будущем — это было совершенно очевидно.
Вдруг он услышал донесшийся из коридора звук проехавшей тележки. Как показалось Дункану, она остановилась неподалеку, и он страстно надеялся, что теперь хоть что-то прояснится.
Дверь открылась. Дункан мгновенно вскочил. Тележка действительно стояла перед дверью и в ней сидел регул, самый старый и самый огромный из всех, кого довелось видеть Дункану. Складки покрытой шершавой кожей сморщенной плоти накатывались друг на друга, скрывая форму этого огромного тела. На плоском лице в кольцах морщин выделялись черные блестящие глаза, приплюснутый нос и похожий на щель рот. Все вместе создавало впечатление человеческого лица.
Лицо разумного существа, тело животного. Это тело пряталось в коричневой мантии. Сквозь тонкую ткань просвечивала коричневая, испещренная морщинами кожа. Ноздри были скошены, и их щели могли закрываться и открываться. Дункан знал, что по движению ноздрей регулов можно понять, какие эмоции владеют ими в настоящий момент. Наблюдая за молодыми регулами, Дункан знал и другие способы выражения чувств: закатывание и вращение глаз, открывание и закрывание рта, трепетание ноздрей. Но он не был уверен, что старые регулы во всем подобны молодым.
Чудовищный регул с трудом поднялся, наклонив тело вперед, затем выпрямился на почти невидимых внутри тележки ногах.
— Ставрос, — прогромыхал он густым басом.
Землянам недоступна мимика регулов, но Дункан знал, что должен во всем следовать этикету. Он поклонился и сказал на языке регулов:
— Я молодой помощник Стэн Дункан.
— Позови Ставроса.
Дверь была открыта. Дункан повернулся, чтобы позвать старика и увидел его в дверях.
Старики заговорили. Дункан прижался к стене в комнате. Его привел в смятение поток речи регулов. Он понял то, о чем прежде только догадывался. К ним пожаловал сам бай Хулаг Алань-ни, командир корабля «Хазан», временный губернатор зоны Кесрит, которую регулы должны были передать землянам.
Дункан изо всех сил старался остаться незамеченным. Он не хотел больше нарушать обычаи регулов, усложнять отношения землян с регулами.
Разговор был коротким. После обмена поклонами бай поудобнее устроился в тележке и был таков. И прежде, чем Дункан успел оправиться от своего смятения и спросить Ставроса, в чем дело, тот уже закрыл за собой дверь.
Затем он осмелел и просунул голову в дверь, вопросительно глядя на Ставроса.
Ставрос помолчал. Затем с угрюмым беспокойством посмотрел на Дункана.
— Мы на Кесрит, — сказал он. — Бай заверил меня, что для такого корабля посадка в порту — самое обычное дело. Это решение было принято в последний момент, и причин для беспокойства нет. Но, мне кажется, на планете что-то происходит. Что именно, я не понял. Бай просит нас оставаться на корабле. Временно, конечно.
