Кэролайн Черри - Угасающее солнце: Кесрит
Видения приходили к нему снова и снова, такие же невероятные и нереальные, как и уход регулов из его жизни, как приход землян, странные звуки их языка, их голоса, звучащие в святилище эдуна. Он видел огонь, кровь и десять кел'ейнов, безнадежно пытающихся защитить свою госпожу от нахлынувших орд землян.
«Братья, сестры! — звучал в его душе страстный призыв к кел'ейнам. — Может быть, есть что-то такое, чего я не вижу? Какая-то надежда? Или… о, Боги, может наша госпожа лишилась разума? Братья, сестры, смотрите, корабли! Это наш путь с Кесрит! Вразумите нашу госпожу! Она забыла, что еще остались те, кто хочет жить!» — Но ничего этого он не говорил старшим. Ему хотелось бросить эти слова в лицо самой Интель, но он не осмеливался. Он не смел настаивать на своем, не смел спорить с ними, не смел обсуждать то, что они обсуждали между собой. Они все, за исключением его и Мелеин, помнили дни Нисрена и жизнь до войны. Однажды они приняли помощь регулов, покидая руины Нисрена, но теперь отказались от нее, решив это совместно на совете, из которого он, Ньюн, как не принадлежащий к Мужьям, был исключен. Ему очень хотелось верить, что решение Совета правильно. Они были слишком верны себе, слишком спокойны, чтобы быть сумасшедшими.
Сорок три года назад подобная трагедия обрушилась на Нисрен. Корабль регулов, спасая госпожу Интель, увез Пана и всех уцелевших в эдун Кесрит. Об этом страшном дне не говорили, о нем не было сложено песен и сказаний: лишь письмена жутких шрамов уцелевших и бездонные глубины их молчания напоминали об этом.
«Позор?» — спрашивал он себя, ощущая острые иглы жалости, вонзающиеся в его сердце.
Эдун, где хранились Пана, Священные предметы, Предметы поклонения, честь мри и история мри. Хранение их было доверено только Сенам; притронуться к ним означало смерть; потерять их…
Потерять реликвии Народа…
Это означало смерть, но не только эдуна, но и Народа, как расы. Ньюн позволил себе задуматься об этом, а затем поспешно выкинул эти мысли из головы. Но он не мог полностью забыть об этом.
«О, боги», — в отчаянии подумал он. Взлетел еще один корабль. Он видел его, видел движущуюся сверкающую звезду.
«О, боги, боги!"
Это было похоже на шон'ай, на игру. Сверкающие во мраке клинки, смертельно опасная игра ритма, игра смертельного риска.
Игра Народа.
Клинки свистели в воздухе. Жизнь игравшего зависела от быстроты реакции, хладнокровия, и ничто другое не могло дать шанс выжить в этой Игре.
Он почувствовал, как отхлынула от лица кровь. Он понял, почему они с таким сожалением смотрят на него, когда он задает свои глупые вопросы.
Подхвати новый ритм, дитя Народа: стань одним из нас, прими новые условия жизни, прими, прими.
Шон'ай!
Душа его исторгла вопль; Ньюн все понял. Все из живущих во Вселенной мри узнают, в каком положении находится их госпожа. Они придут, они придут отовсюду, чтобы бороться, чтобы сражаться.
Пана хранятся в Эдуне Кесритун.
Круг игроков широк, и смертоносные клинки летают не так уж часто. Но в каждой игре формируется свой ритмический рисунок, и только лучшие игроки не поддаются его гипнотизму.
Интель бросила лезвие. И теперь наступила очередь других.
Первая из двух лун Кесрит показалась над горизонтом. Звезды туманным поясом пересекли небосвод. Стало холодно, но Ньюну не хотелось возвращаться в эдун, возвращаться к ежедневной рутине. Только не сегодня вечером. Только не после этих мыслей. Старший из кел'ейнов, конечно, заметит его отсутствие, будет искать и найдет его здесь. Он, конечно, позволит ему остаться. Ведь теперь в эдуне по вечерам делать нечего — ешь и ложись спать. С тех пор, как стало ясно, что войне конец, там больше не пели песен. Они теперь подолгу сидели вместе и говорили между собой, не принимая его в беседы. Может быть, подумал он, они даже рады, что его нет.
Гейзер, который назывался Сочай, выпустил облако пара, похожее на огромный букет белых перьев. По его выбросам можно было проверять часы регулов. Подчиняясь ритму этих выбросов, жила планета, и теперь эти выбросы отмеряли время, которое остается до прихода землян.
Но впервые с того дня, как он услышал об окончании войны, Ньюн испытал какую-то зловещую радость, чувство того, что его Народ еще может кое-что сделать, что победа землян в войне еще не окончательна.
На небе взошла новая звезда, затмившая светом все остальные. То было какое-то предзнаменование. Ньюн с любопытством смотрел на нее. Все в нем оживилось — происходило что-то новое, необычное. На Кесрит корабли обычно не спускались ночью, они дожидались утра на орбите.
Он смотрел, как разгорается новая звезда, и в нем вырастал страх — и надежда. Он не знал, что несет Народу эта звезда, и ему не хотелось верить, что это лишь всего-навсего какая-то часть плана регулов, направленного на уничтожение Кесрит.
Он смотрел, как опускается звезда, и внезапно увидел, что в дальнем космопорте вспыхнули огни. Этот порт был предназначен для приема огромных военных кораблей, а не для обычных торговцев, пассажирских лайнеров или грузовозов. Значит, этот корабль был огромным. Такие корабли уже много лет не садились на Кесрит.
На таком расстоянии в темном небе корабль казался озером света. Невозможно было определить его форму и размеры. Ньюн внезапно понял, что его соплеменники могли бы узнать корабль, и, несомненно, им уже было известно о его прибытии и только Ньюн, как обычно, пребывал в неведении.
Он спрыгнул с камня и бросился вниз. Быстрые ноги несли его, моментально меняя курс, когда впереди возникали какие-либо препятствия. Он бежал не по дороге, а прямо по камням, по старой тропе мри, и не останавливался, пока не добежал до ворот эдуна. Грудь его высоко вздымалась.
Внутри царила тишина. Он подождал, прислушиваясь, затем бросился бегом по ступеням, ведущим в башню госпожи.
И сразу за поворотом его встретила тень. Старый Дахача спускался вниз со своим огромным дусом. Зверь встал боком, загородив путь, и предупредительно зарычал.
— Ньюн, — сказал старик. — Я иду искать тебя.
— Там корабль… — начал Ньюн.
— Это не новость, — сказал Дахача. — Возвращается «Хазан». Иди наверх, юноша. Тебя ждут.
Ньюн последовал за ним, душа его ликовала. «Хазан» — это корабль правителя зоны. Прибыл правитель, который возьмет всю ситуацию под контроль, наведет порядок среди обратившихся в паническое бегство регулов.
«Хазан»! Если прилетел «Хазан», значит, прилетел Медай — кузен, кел'ен. Прилетел домой с войны и привез с собой опыт и здравый смысл, присущий всем воевавшим Келам.
Ньюн припомнил и кое-что неприятное в Медае, но все это после шестилетней разлуки не имело значения, особенно теперь, когда мир ввергнут в хаос. Ньюн шел за Дахачей по винтовой лестнице и какое-то радостное предчувствие зрело в нем.
