Raptor - Хо
— Я иду прямо на вас. Вахтенный! Право на борт!
Нет. Она больше не могла просто сидеть. Мысли переполняли её голову. Тревожные, таинственные, пугающие, и все как одна — неясные, расплывчатые, беспочвенные. Непонятно откуда берущиеся. Оля сделала последний глоток и, поставив стаканчик на пол, уверенно поднялась на ноги.
— Ты куда? — удивлённо спросил Сергей.
— Пойду, посижу в кабине. Что-то мне нехорошо, — ответила та.
Ребята расступились, отодвинулись, пропуская её через свой круг — к дверям кабины. Пошатываясь, Ольга добрела до неё и вошла внутрь. Знакомый полумрак, разбросанные на полу постельные принадлежности, вперемешку с какими-то бытовыми предметами и продуктовыми упаковками. Тяжёлый запах перегара, который ещё не успел выветриться. Низкий потолок. Всё это угнетало, но не так сильно, как туман снаружи. Здесь можно было вновь ощутить себя одной и спокойно поразмышлять, собравшись с мыслями. Девушка вздохнула и присела на неубранную койку.
Что же с ними, чёрт возьми, случилось? Что же с ней, чёрт побери, происходит?! Вопросы, вопросы, вопросы… Ни на один из которых не было ответа. Обрывки воспоминаний, последние волнения, мистические голоса. Всё перемешалось. Ольга словно вдруг оказалась в непонятном жизненном тупике, посреди великой пустоты. Её жизнь остановилась. Время прекратило течение своё. Она осталась один на один с туманом. Заколка Насти. Каким образом она очутилась там, где Ольга её отыскала? Настя что-то делала на баке? Что она могла там делать? Нет… Никаких подозрений быть не может. Все они были вчера на баке. И Настя там была также как и все. Она запросто могла нечаянно уронить свою заколку, не заметив этого. Заколка — это не улика. Головная боль возобновилась. Боже… Как болит голова. Перед глазами вьются белые «мухи». Помещение слегка «плывёт». Внутри головы словно находится чугунная гиря. Надо полежать. Полежать и успокоиться.
Оля прилегла на койку, уткнувшись щекой в измятую подушку, пропахшую потом, вперемешку с духами и сивушным запахом. Ей было безразлично то, как пахнет подушка. Голова была забита другим. Переполненная информацией, она разрывалась.
Закрыв глаза, девушка тут же ощутила тошнотворное вращение пространства. Ощущение, которое Бекас называл «вертолётом», было обыденным головокружением, возникавшим перед сном, после чрезмерного употребления алкоголя. Откроешь глаза — чудовищная карусель прекращается, закроешь — и она постепенно возобновляется вновь. Проклятое мучение!
Подтянув ноги на койку, Ольга повернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку, и засунув под неё обе руки. Сначала левую, затем — правую. Вдруг её палец пронзила резкая боль, после чего началось неприятное пощипывание, подобное ощущению, возникающему в результате небольшого пореза.
— Что за дрянь?! — сморщившись, девушка выдернула руку из-под подушки и посмотрела на свой указательный палец.
Ощущения оказались неслучайными. Сбоку, точно между двумя фалангами, действительно красовалась небольшая, но заметная ранка. Очень ровная, подобная порезу, нанесённому острой бритвой. По пальцу уже вовсю текла тёмно-красная, кровавая дорожка. Ольга ненавидела порезы. Сущая царапина, а кровь течёт так, словно отрезан весь палец. Тяжело вздохнув, она приложила пораненный пальчик к губам. Тёплая солоноватая жидкость тут же начала растекаться по дёснам и языку, обволакивая рот своим неприятным прогорклым привкусом. Обо что же она порезалась?! Что за гадость этот придурок-Вовка спрятал под подушку?!
Приподнявшись, Ольга левой рукой отбросила подушку в сторону. Предмет, который оказался под ней, не смотря на то, что находился явно не на своём месте, с первого мгновения не вызвал у неё никаких подозрений. Это был обычный кухонный нож. Она уже видела его раньше. Вчера они нарезали им сыр и колбасу. Оля вспомнила, что ещё тогда она отметила, насколько хорошо он был наточен. А сейчас получилось, что она в прямом смысле слова, испытала его остроту на собственной шкуре. Откуда он тут взялся? — Внезапно посетила её новая мысль. Не вытаскивая кровоточащего пальца изо рта, девушка взяла нож свободной рукой и стала его внимательно рассматривать. Всё-таки он что-то в себе таил. Какую-то загадку. Но что может быть таинственного в обычном кухонном ноже?
— Лезвие!
Ольга нахмурилась. Боль монотонно пульсировала, раздаваясь одновременно в её пальце и в правом виске. Нож в руке был лёгким. Его рукоятка тёплая, гладкая, удобная. А вот лезвие… Лезвие. А причём тут лезвие? Что в нём особенного? И всё-таки что-то необычное есть. Оно… Грязное.
В полутёмной кабине было сложно рассмотреть малозаметные детали и мелочи, но выходить наружу Оле хотелось меньше всего. Она усиленно напрягала глаза, стараясь рассмотреть, чем же конкретно был испачкан нож. Неприятные ощущения отвлекали внимание. В конце концов, вытащив замусоленный палец изо рта, она осмотрела его. Кровотечение почти прекратилось. Края раны разбухли от слюны. Боль стала какой-то отдалённой, скорее раздражающей, нежели острой. Стараясь не затрагивать ранку, и в то же время не порезаться снова об острое лезвие ножа, Ольга осторожно провела по нему пальцами с двух сторон, очистив металл от странного налёта. На подушечках остались следы серой грязи и какие-то нити. Подойдя к иллюминатору, Оля поднесла пальцы к свету и внимательно их рассмотрела. Особенно её заинтересовали эти самые нитки. Точнее волокна. Их было всего два. Оба были очень тоненькими и короткими, но Ольге удалось разглядеть их особенности. Необычность волоконцев сразу бросалась в глаза. Слоистые, неровные, похожие на остатки древесной трухи.
— Да ведь это же… — она стряхнула грязь с пальцев и снова посмотрела на нож. — Но зачем? Нет… Ничего не понимаю.
Настя, Владимир и Лида сидели на палубе, напротив входа в кабину, когда с кормы наконец-то вернулся Гена.
— Ну? Что там? — с надеждой в голосе осведомился Геранин.
— Ничего, — покачал головой капитан. — Дохлый номер. Вообще не дозванивается. А сейчас так совсем связь пропала. То ли мобильник отсюда не берёт, то ли туман влияет. Не знаю.
— Там же есть функция определения местоположения. Ты её пробовал?
— Пробовал.
— И что?
— Пишет, что «соединение невозможно», — Осипов протянул телефон Володе.
Тот глупо на него посмотрел, потыкал какие-то кнопки, и, тихо ругнувшись, засунул его в карман.
— И что же теперь делать? — тоненьким голоском спросила Настя.
— Хороший вопрос, — Гена облокотился на крышу кабины. — Не знаю.
— Почему ты не знаешь? Ты должен знать! Ты ведь первоклассный моряк! Яхтсмен! — с нотками паники в голосе заявила Лида.
