Вячеслав Букур - Поиск-87: Приключения. Фантастика
Старцы бродили по стойбищу, подсаживались к охотникам, женщинам, детям, подросткам и произносили поучения, а также вспоминали славную историю самой лучшей в мире орды. Молодой Старец тоже ходил и поучал, у него были и эти обязанности, кроме охотничьих. Так, переходя от одной группы занятых подготовкой к обряду к другой, иногда прихлебывая для ясности мухоморного меда, он подошел наконец ко мне.
— Ты никому не сказал, что Мастер был бы вреден своим мастерством, останься он в живых? — встревоженно спросил он.
Несколькими словами я успокоил его.
— Не нужно никому этого говорить, — резко сказал он. — А то кто-нибудь догадается, что у тебя есть «я». И как себя в таком случае поведет это единое существо — орда?
— Не знаю, — растерянно и уныло ответил я.
— Я тебя не спрашиваю, я Предков, то есть себя, спрашиваю…
Какое это, должно быть, наслаждение — заключать в своем теле все помыслы, и желания, и речи, и движения орды.
— А Друг Камня? — спросил я.
— Что Друг Камня? — спросил на мой вопрос Младостарец. — Про него я думать не буду, значит, его и нет. И вообще, ничего нет, кроме любимой орды. Все остальное — наваждение, кусок плохо сделанного Местовремени Снов.
Я почесал бок, набираясь решимости. То есть как это — подумалось — нет Мастера? Нет его, значит, не было и изнурительной погони бок о бок за Предком, не было моих долгих мучений: убить его? не убить? Не было раздирающих чувств, когда Мастер сидел передо мною, полуразрисованный родными знаками, и не известно, что делать: схватиться за нож? разрисовывать дальше?
Так же лениво, как мой собеседник, я протолкнул сквозь зубы такие слова:
— Нет. Друг Камня был и есть. Я с ним ходил на Предка.
Поддернув на тощих бедрах грязную, истрепанную тряпку, я встал, чтобы перейти на более приятное место.
— Ты стал уже совсем взрослый охотник, — насмешливо Сказал Младостарец. — Тебе пора надевать настоящие штаны. А Друг Камня уже скоро не будет здесь, ты же это знаешь. Приятное место мы выбрали для дара Предкам: много чистой живой воды, нет насекомых.
Я отошел далеко, и его слова уже никак не влияли на меня. В груди горело все сильнее и сильнее, а как подумаешь об этом, который лежит в шалаше связанный (он раньше был Друг Камня, а теперь — оборотень), то горение пылает еще свирепее, еще сильнее. Тут впору испугаться.
Друг Камня, Мастер, Умелец был, есть — повторил я про себя. Был, есть. Был, есть, будет. Медленно присел я и начал растирать краски. Был, есть, будет.
Орава охотников вывалилась из-за скал перед нашим взором, и каждый нес на себе частицу Предка. Все шумно подивились, насколько быстро охотники разделали Мамонта. Теперь замечательная орда собралась вокруг Старцев, и каждый держал в руках особый нож-терзалку, которую используют только один раз, а потом прячут в особом месте. Все ждали меня, потому что это я «уговаривал» Предка. Я тщательно натерся священной костровой золой и подошел к родному телу орды.
— Начинается сказание-деяние, — объявил я.
Трепет пробежал по телу могучей орды, как и всегда при исполнении этого обряда.
И затанцевал я, запрыгал и запел, воскрешая во всеобщей памяти все события, начиная с рождения вселенной, мироустройческой работы Мамонта, и как он умер, но по-настоящему жив, потому что из его тела возникали мы, люди. Бегло обрисовав битвы с лжелюдьми, я перешел к последнему, только что свершившемуся сказанию. Орда любимая замерла до предела, все тела ее окаменели, глаза смотрели неподвижно и были как прозрачный лед. Мы все стали раскачиваться в едином ритме.
…Пришел некий оборотень из Рыб, искусно прикинувшийся человеком. И жалобно он рыдал, но скрывал в сердце бесконечную злобу. Он говорил: ваш носатый родич обижает нас, защити нас. И согласились мы в бесконечном милосердии. И пустились в путь мы, я и враг. И копил и копил он злобу, и уже почернел внутри себя. И вместо того, чтобы уговорить Предка больше так не делать, он злодейски натравил его на меня, так что мне пришлось спасаться в расщелине мать-земли, а потом он завлек кроткого и простодушного родича на берег потока и там обманом утопил его. И теперь, чтобы умилостивить Носатого, что мы должны сделать? Я спросил орду драгоценную, но не чтобы услышать ответ, а только чтобы лишь спросить. Мое тело дрожало, и вся орда дрожала, наслаждаясь повествованием-деянием, кое пробежало у них перед глазами.
— В жертву, в жертву его, лжеца! — закричали все в одну глотку. — Прости нас, могучий Носатый, Миродел! Это он, только он виноват в твоей гибели!
Дальше все пошло как положено: все ринулись в едином героическом порыве, размахивая терзалками. Подбежав к шалашу, где должен был лежать связанный оборотень, все вдруг остановились и смолкли. Потом, сначала очень тихо, а потом громче и громче, поднялось разноголосое бормотание: что это, где он? исчез? это ведь лежит наш? а где тот? что делать? солнце все ниже… жертву! д-дайте!!!
Ножи-терзалки со стуком выпадали из ослабевших рук. Какой теперь в них смысл? Ведь под навесом из шкур лежит наш. Он — наша орда. Зовут его Друг Камня.
В зловещей тишине пролетел вопрос. Он возник из глотки одного из Старцев:
— Где взять жертву? Верхний Огонь все ниже и ниже.
Никто не ответил. Несколько охотников приблизились к лежащему и стали его распутывать. Тело могучее орды начало медленно разрыхляться: некоторые медленно стягивались вокруг растущего костра, женщины вяло, по привычке, начали перебирать коренья и другие свои находки, иные просто без сил медленно опускались на землю, заливаясь слезами. Куда спешить? Все кончено. Жертвы нет. Предка не ублаготворили. А все на свете держится силою жертвы.
Какой-то трепет пробежал слева по орде. Там охотники вдруг стали веселее. Они привставали, подпрыгивали и снова садились на корточки, как бы в испуге от собственных надежд. Наконец Выскобленная Шкура выпрямилась совсем и крикнула:
— Нет жертвы — нужна — будет! Мы идем за ней. Мы идем в лжеорду Земляного Червя и берем там ее.
От всеобщего ликования дрогнул Мамонт, на котором покоится земля. Да и как не дрогнуть от такой радости. Сквозь непросохшие слезы счастливыми глазами женщины, охотники, подростки, детеныши — весь Мамонт — глядели на сборы слева, вокруг Выскобленной Шкуры. Семь пальцев охотников ушло, родные.
Все наше человечество напряженно молчало, слушая потрескивание огня, наблюдая синие волны дыма. Тут Старцы сказали, что можно немного вкусить от тела Предка — эта трапеза зачтется как бы частью будущего действа. Некоторое оживление настало. Взвился запах жареного мяса, смешиваясь с травяными воздушными настоями. Я взял кусок. Мастер взял кусок. Послали кусок недужному Старцу — он никак не мог перейти в состояние Предков, но крики его упали до стонов. И Молодой Старец взял кусок.
