Сергей Сазонов - Эликсир Любви
Он сунул бумажку в руку Алексею, сел в свою "Вольво" стоящую сзади и уехал. Скворцов открыл дверцу своей машины, сел, поерзал на сидении, потрогал руль, огляделся. Какой чудный запах у нового автомобиля - аромат кожзаменителя. Кто бы мог подумать. А как мягко работает мотор. Алексей глянул на датчики - бензина не пожалели, полный бак. Он тронулся, потихоньку покатился. Хорошо, что дядька в свое время научил управлять машиной. А то б проку было от такого роскошного подарка. И почему подарка? Аванса за работу! И Скворцов честно отработает его. Теперь уж грех не постараться.
Алексей минут двадцать покатался, привыкая к машине, затем подъехал к институту. Жаль не конец рабочего дня. Впервые Алексей почувствовал, как иногда сладко ловить на себе завистливые взгляды. Он оставил машину неподалеку от входа, запер, проверил все двери и, только потом, легко взбежал по институтским ступеням. В дверях он столкнулся с Вероникой, директорской секретаршей. Она возвращалась из очередного набега по магазинам.
- Зазнался, Скворцов, не замечаешь, не пропускаешь девушку вперед, - проворчала Вероника, - машина появилась, Шеф, с какого-то перепуга благоволит. С нами, простыми, уже можно не здороваться.
- Извини, замечтался, - стушевался Алексей, придерживая перед секретаршей дверь.
- Ох, мечтатель, - делано вздохнула Вероника, - прокатишь хоть на машине?
- Обязательно.
- Смотри, - Вероника перехватила сумки половчее и стала подниматься к себе на второй этаж.
Алексей взглядом проводил круглую попку "простой" секретарши. Придется теперь послужить пару раз извозчиком у Вероники. Как любил говаривать начальник институтского первого отдела: "Добра делать мы не умеем, а неприятностей - сколько хочешь". Она тоже могла. Большой Хохол время от времени задирает ей подол и этим все сказано. У Алексея мелькнула озорная мысль сделать институтскую диву очередной подопытной "эликсира любви". Он даже развеселился: "Влюбить ее в какого-нибудь недоделка. Или Федорыча, например. Пусть завлаб отведает молоденького тела. На старости лет, небось, уж не мечтает. Вот умора будет!"
Вечером он покатал жену и дочь по городу. Наташка в восторге крутилась во все стороны, Светка приосанилась. Заехали сначала к одной подружке, поохали. Заехали к другой - поахали. Домой Алексей привез не жену, а королеву. Желая в ее глазах упрочить позиции фартового мужика, Алексей предупредил Светку, чтобы назавтра оставила ему денег, он проедется по магазинам. День рождения тещи уже близко. Грех не воспользоваться магазинчиком по протекции Аркадия Львовича.
Какое сладкое для советского человека слово "блат". Это исключительность, причастность к избранным. Капитализм лишен той прелести ощущения превосходства, которое дает блат. Там до тошноты просто: больше денег - больше возможностей. А какое сладкое слово "дефицит". Сколько радости, удовлетворения, грез несло оно. Как коллекционер чувствует себя на седьмом небе, обладая редкой вещью, так и ты полон гордости отхватив палку дефицитной сырокопченой колбасы или пару югославской обуви. И, причем, эта радость была общедоступна каждому, не часто, но любому гражданину огромной страны. Кто из старшего поколения не помнит, что хоть единожды становился обладателем сокровища по имени "дефицит". Кто хоть раз пользовался блатом и держал в руках дефицит, тот поймет чувства Скворцова, когда он с запиской Аркадия Львовича входил в гастроном.
У свиноподобного создания в заляпанном переднике и огромном колпаке-кокошнике, он справился, где заведующая. Продавщица жевала яблоко тридцатью двумя золотыми зубами и не удосужилась ответить, неопределенно махнув в сторону подсобок. Козявки, типа Скворцова, стоящие перед прилавком не должны мешать пищеварению. Прилавок - священный рубеж социалистической торговли, разделяющий молящего от дающего, граница между кастами, межа, пересечь которую можно только по заветному слову. Имей ты три диплома и звание "ударника труда", без пароля, путь в подсобку, где почивает его величество Дефицит, тебе, сирому, заказан. В этом гастрономе проход за прилавок надежно прикрывал необъятный живот жующей продавщицы. Пробиться нахрапом сквозь борицу Сумо в кокошнике мысли не возникало. Алексей многозначительно произнес часть пароля: "Я от..." и поднял вверх палец, указуя, то ли на Бога, то ли на ветерана, живущего в квартире над магазином. Продавщице-часовой правила игры были ведомы. Она все поняла с полуслова и колыхнула тело в сторону. Скворцов моментально проскользнул в образовавшийся проход.
Тамара Георгиевна, заведующая, занималась бумагами в распахнутом настежь кабинете. Алексей встал на пороге, представился:
- Я - Скворцов.
Глаза заведующей какое-то мгновение затянула пленка непонимания. Она сунулась в перекидной календарь, нашла запись о Скворцове, и, изобразив улыбку, встала навстречу Алексею. Ей было около сорока, личико симпатичное. Некогда стройную фигуру не обезобразила сытость, так, добавила размера два-три. Заведующая с любопытством оглядела Скворцова. Рубашечка, джинсики, болоньевая сумочка в кулаке. Люди у нее отоваривались солидные, от них за версту несло властью и достатком. Новый посетитель оказался слишком простоват. Но, слишком серьезные люди указали ей принять нового клиента. Перечить им было себе дороже. На место заведующей гастронома охотников выше крыши.
