Ирина Оловянная - Маленький дьявол
— Я здесь.
Дверь так же тихо закрылась. Зажегся свет. Я же велел этому придурку сломать выключатель, а теперь он стоял под прицелом бластера и глупо улыбался. Я решительно встал между Берти и бластером.
— Я гарантировал ему жизнь!
— Ну и что?
Ствол бластера начал подниматься.
— Берти, сядь!
Судя по скрипу тахты, тот подчинился. Теперь я его закрывал.
— Он мог убить меня десять раз, пока вы там ковырялись. Я гарантировал ему жизнь.
— Ты такие вопросы не решаешь, и я не решаю.
— С профессором я поговорю сам.
— Он тоже такие вопросы не решает. Ладно, пристрелить этого парня я всегда успею.
Берти вздохнул с облегчением. Если бы диалог продолжался немного дольше, бедняга умер бы от удушья.
На руке у оперативника ожил коммуникатор:
— Капитан, мы закончили.
— Капитан, — раздался голос профессора.
— Да, — перебил его капитан, — он здесь, жив и упрямится.
Через пару минут в комнату влетел проф. Увидев меня, он облегченно вздохнул, подошел ко мне почти вплотную (вот сейчас он меня обнимет!) и внимательно осмотрел.
— Все в порядке, — заверил я профа.
— А почему ты упрямишься?
Тут проф обратил внимание на Берти. Под взглядом профессора парень поднялся (проф на всех производит такое впечатление: хочется встать и поправить мундир, даже если ты в штатском).
— Это Берти, — сказал я.
— Энрик гарантировал ему жизнь, — сказал капитан.
Некоторое время проф переводил взгляд с решительной моей физиономии на простодушную физиономию Берти.
— Капитан Стромболи, заберите этого парня на катер. Мы сейчас придем.
Когда мы остались одни, проф осуждающе покачал головой:
— Ты понимаешь, что тебя самого теперь будут проверять, а ты еще решил завести младшего братишку?
— У меня не было выбора, и вообще он мне нравится.
— Мы не сможем взять его в Лабораторный парк.
— Даже если он закончит курсы охраны?
— Хм, ладно, я подумаю. Давно ты научился контачить издалека?
— Только сейчас. Мы же раньше не уезжали из лаборатории. Нужда заставила.
— Да, действительно. И от астрономии, оказывается, есть польза.
Я засмеялся:
— И от часов со стрелками, и от длинного шеста, и от лопуха Берти, который не знает астрономию!
Глава 10
Меня трижды допрашивали в Службе безопасности — долго, подробно и об одном и том же. Правда, без пентатола. Проф настоял: испугался, что это повредит моим способностям, сказал, что у меня и так память хорошая. Зато у Берти этот пентатол только что не лился из ушей. В конце концов они от меня отстали. Берти отправили на курсы охраны корпорации Кальтаниссетта (не худший для него вариант), а мы с профессором вернулись на Липари — догуливать прервавшиеся каникулы…
— А береговую охрану перетрясли?
— А как же? Но я надеюсь, что эта история научила тебя осторожности.
— При чем тут осторожность, если охрана ушами хлопает. Чужая подлодка у самого выхода из бухты!
— Тем не менее украли именно тебя!
— Ну и хорошо, за другого пришлось бы платить выкуп. Спрятались эти ребята надежно. Корпорация испортила бы свою репутацию.
Проф хотел что-то ответить, но вдруг резко остановился и уставился куда-то в сторону моря.
Я посмотрел туда же и не увидел ничего интересного: купаются люди, загорают, катаются на виндсерфе…
— Э-э, мнэ-э, Энрик! Иди купайся, но на виндсерф даже не смотри.
— Ну почему?! Больше ж никого не украли! А охрана сейчас небось вообще не спит!
— Я сказал! — рявкнул проф. — Ты меня понял?
— Понял, — вздохнул я и пошел договариваться с инструктором-аквалангистом относительно подводной прогулки.
Можно, конечно, и не послушаться, но тогда завтра у меня на ногах будут красоваться характерные синяки, и о пляже на пару дней придется забыть — неудобно. Хотя покажите мне на Этне мальчишку, которого никогда не лупят! Да ему бы памятник поставили: «Невозможному паиньке». Тем не менее на пляже никто так не ходит. Да я и сам дома в бассейн в таких случаях не лазаю, хотя скрыть, что мне влетело, в парке удается редко. Еще хуже, если проф решит прервать единственные каникулы, которые выпали на мою долю. Он и так страдает вдали от своей лаборатории. А запретить мне плавать с аквалангом проф не догадался.
Через час, выслушав инструктаж по правилам техники безопасности и надев снаряжение, я сделал несколько пробных вдохов и спиной вперед вывалился из моторки.
К обеду я явился голодным, как горыныч,[11] и обнаружил, что проф за столиком не один. Эфемерное создание — лучше не скажешь — сидело на моем месте и розовело от многочисленных комплиментов. Я обошел столик по широкой дуге, чтобы зайти девушке за спину, и вопросительно поднял брови: я ведь могу и в другом месте пообедать, — однако проф взглядом указал на место рядом с собой. Это что-то новенькое, со своими женщинами он меня раньше не знакомил, хотя я знал, что они есть.
Я подошел и поздоровался.
— Знакомьтесь, Инесс, это мой сын Энрик, — представил меня проф.
— Это ведь вас похитили на днях?
— Да.
— Какой ужас!
— Не беспокойтесь, синьорита, мне ничего не грозило.
— Ты, надеюсь, не катался на виндсерфе? — с подозрением спросил профессор.
— Нет, я плавал с аквалангом.
— Это ведь тоже опасно! — воскликнула Инесс.
— Жить вообще опасно, — заметил я. — Виндсерфинг ничуть не опаснее езды на элемобиле.
— А если я запрещу тебе плавать с аквалангом, ты тут же придумаешь что-нибудь еще опаснее? — сощурился проф.
— Обязательно, — широко улыбнулся я.
— Просто ангел! — восхитилась Инесс.
Я поморщился, а проф заметил:
— С ангелами Энрика роднит только отсутствие рогов, копыт и хвоста.
Инесс рассмеялась, а я укоризненно взглянул на профессора: в чем я еще провинился, что вынужден это терпеть?
Потом я односложно отвечал на вопросы, которые взрослые считают нужным задавать детям, чтобы продемонстрировать заинтересованность, на самом деле отсутствующую. И что проф нашел в этой идиотке? Но хвост он распустил знатно — куда там Мышу! Я поторопился закончить обед и сбежал при первой же возможности.
Сиесту я намеревался провести с фруктами в зубах и греческой историей перед глазами.
Пусть похоронят его кудреглавые мужи ахейцы
И на брегу Геллеспонта широкого холм да насыплют.
Некогда, видя его, кто-нибудь и от поздних потомков
Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:
— Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:
В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! —
Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет.[12]
Гектор-то будет подостойнее всех своих врагов — и божественного происхождения, и всякого другого.
