Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный
Вскоре я закончила работу над мешочком и дама Мат одобрила ее, сказав, что это моя лучшая работа. Я положила его в свой шкафчик, до приезда каравана из Ульмсдейла.
Караван прибыл через несколько дней. Он отличался от тех, что приезжали раньше. Все охранники были старые, израненные в прежних боях. Они уже не могли нести боевую службу. Их старший был сгорбленным пожилым человеком и ходил прихрамывая.
Кроме шкатулки, которую он с церемониями передал мне, он привез послание Ульрука моему дяде и тут же начал с ним какой-то важный разговор. Я подумала, что это может быть вызов в Ульмсдейл. Но потом я отказалась от этой мысли. Мой жених должен был бы приехать сам, во главе пышной процессии, чтобы с честью доставить меня к себе в дом.
В шкатулке находилось ожерелье из северного янтаря и золотой кулон с цепочкой. Да, это был богатый подарок. Я договорилась с дамой Мат, что та устроит мне встречу с этим Яго наедине, и тогда я смогу вручить ему свой подарок и просьбу. Но, видимо, у него было много сообщений дяде, так что он даже не вошел в дом до самого ужина.
Я была рада, что его посадили рядом со мной, потому что я могла бы попросить его о свидании, где я передала бы ему подарок. Но он заговорил первым:
— Леди, ты получила подарок Дома Ульмсдейла, но у меня имеется личный подарок от лорда Керована, который он просил вручить тебе в руки.
Я почувствовала страшное возбуждение, так как ничего не могла предположить, кроме того, что он прислал мне свой портрет. Но это был не портрет. Мы отошли от стола подальше, и он вложил в мою дрожащую ладонь не плоский пакет, а маленький и круглый. Я быстро развернула его и… у меня в руках очутился шар с грифоном внутри! Тот самый, что я видела в Монастыре! Я едва не выронила его. Когда Сила входит в жизнь кого бы то ни было, это наполняет человека трепетом и страхом. В шаре, над головой грифона, было вделано кольцо, так что его можно было носить, как кулон на цепочке.
— Какая прекрасная вещь! — я с трудом обрела дар речи, и очень надеялась, что не выдала своих страхов. Ведь я не могла объяснить причины той паники, что овладела мною. Чем дальше я рассматривала подарок, тем больше убеждалась, что это настоящее произведение искусства, самое прекрасное из тех, что я получала в качестве подарков.
— Да, милорд просит тебя принять этот дар и по возможности носить на груди, — он говорил так, как будто старательно вспоминал слова, сказанные ему Керованом. Я решила не задавать ему вопросов, может быть, он слишком близок с моим женихом.
— Передай лорду, что его подарок доставил мне огромную радость, — теперь я уже полностью овладела собой и с легкостью произносила формальные фразы. — Когда я буду смотреть на шар, он будет восхищать меня не только своей красотой, но и добротой того, кто подарил мне его. — Я торопливо достала свой подарок. — А вот это передай в руки моего жениха. Попроси его, если он сочтет нужным, пусть пришлет мне тоже самое.
— Твои слова для меня приказ, леди, — Яго положил портрет в свой кошелек и, прежде чем он успел что-нибудь добавить, хотя говорить нам было уже не о чем, к нам подошёл один из слуг и пригласил его в покои дяди. Больше в тот вечер я его не видела.
И те два дня, что они находились в Икринте, мы более не разговаривали наедине. Когда он уезжал, я с церемониями попрощалась с ним. В доме уже знали все новости, которые привезли люди из Ульмсдейла.
Люди из долин ни по рождению, ни по наклонностям не были мореходами. На побережье у нас были торговые порты и деревни рыбаков. Но ни один большой корабль не ходил под флагом лорда из долины. Те, кто торговал за морями, никогда не принадлежали к нашим родам. Новости из-за морей безнадежно устаревали, пока достигали наших краев. Мы слышали, что восточные страны давно воюют друг с другом. Вести об этой войне доходили до нас в такой искаженной форме, что в них трудно было поверить.
Но возле наших берегов уже стали ходить чужие корабли. Два года назад в восточных морях Салкары потерпели жестокое поражение. И у нас не было своих торговых кораблей, чтобы возить товары — шерсть, металлы, жемчуг — за море. Нам приходилось заключать невыгодные сделки с чужаками, которые, казалось, были весьма заинтересованы в нашей стране. Частенько, во время приёма груза в гавани, они целыми отрядами путешествовали по стране, знакомясь с ней.
Наши понятия о войне никогда не распространялись за пределы вражды между родами. Временами это была кровавая вражда, но в столкновениях никогда не принимало участия больше сотни людей с каждой стороны. У нас не было короля, и мы гордились этим. Но это же было и нашей слабостью. Наши лорды изредка объединяли силы, чтобы совершить рейд в Пустыню для разгона преступников. Но подобные союзы всегда были кратковременны. И если один лорд посылал просьбу о помощи другим лордам, он никогда не был уверен, что ему в ней не откажут. Поэтому всякому было видно, что мы слабые противники, которых легко победить поодиночке. Однако не всякий мог увидеть, что люди долин всегда готовы драться за свою свободу и что они никогда не изменят своему лорду, который являлся главой рода.
Ульмспорт находился у моря и туда недавно прибыли два корабля. Люди с кораблей утверждали, что они из Ализона, и надменно рассказывали о могуществе своей страны. Один из мореходов был ранен во время путешествия по долине, а другой убит. Раненого лечила Мудрая Женщина, и благодаря своему искусству она могла отличать правду от лжи. Когда раненый, охваченный жаром, бредил, она внимательно слушала. Позже, когда приехали его товарищи и увезли раненого к себе, она пошла к лорду Ульруку. Тот внимательно выслушал все, что она сообщила.
Лорд Ульрук был достаточно умен, чтобы понять, что над всей страной нависла опасность. Он сразу же разослал весточки всем соседям, в том числе и в Икринт. Стало ясно, что раненый — разведчик армии, которая вскоре собирается здесь высадиться. Ализонцы сочли нас легкой добычей, и решили, что война с нами будет простым делом.
Да, страшная тень нависла над нашей страной. Но я ласкала в руках шар с грифоном, не думая об ализонцах и их шпионах. Я только мечтала, как в следующий раз мне привезут портрет Керована, человека, а не монстра.
Керован:
К моему удивлению, Яго вернулся раньше, чем вернулись из Пустыни мы с Ривалом. Он был так разгневан, что будь я помладше, он срезал бы с ближайшей ивы прут и хорошенько отстегал бы меня. Я заметил, что его гнев связан не столько с моим путешествием во враждебную землю, сколько с тем, что он узнал в Ульме. Он заговорил со мной так строго и серьезно, что я забыл свою обиду на него и приготовился слушать.
