Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный
У него было мало времени для подобных развлечений — ведь это было время, когда необходимо было много работать и запасать продукты на холодные дни. Мы сушили фрукты, шили теплые одежды и чинили то, что требует ремонта. Все больше и больше оставляла на меня работы дама Мат. Она говорила, что теперь я не маленькая и мне нужно набраться опыта, коль скоро я буду хозяйкой в собственном доме, в Доме моего мужа. Я часто допускала ошибки, но многому и научилась, так как была горда и не желала, чтобы потом надо мной посмеивались в чужом доме. И я ощущала гордость, когда дядя хвалил блюдо, приготовленное моими руками.
Хотя я была целыми днями занята и трудилась даже по вечерам, когда мы занимались одеждой, я все же не смогла выбросить из головы сомнения, которые разбудила во мне Инглида. И поэтому я сделала то, что могла бы сделать только глупая молодая девчонка. Я сделала это втайне ото всех. На западе нашей долины находился источник, о котором говорили, что если прийти к нему в полнолуние, когда луна отражается на поверхности воды, то к этому человеку придет счастье. Не вполне веря в это и не питая большой надежды, я тайком вышла из дома и направилась по только что сжатым полям на запад.
Ночь стояла холодная, и я натянула на голову капюшон плаща. Вскоре я замерла над источником, глядя на сверкающую поверхность отражения луны и сжимая в руке шпильку, готовая уронить ее в центр блестящего круга. Но неожиданно изображение луны задрожало и превратилось во что-то другое. И я увидела, что теперь это не луна, а шар. Я уронила шпильку от неожиданности, вода снова задрожала и видение, если это было видение, исчезло. От удивления я забыла заклинание, которое должна была произнести. Так что все мое приключение оказалось напрасным, и я не могла больше надеяться на приход счастья. Расхохотавшись над собственной глупостью, я побежала прочь от источника.
В мире, где мы жили, существовало колдовство и заклинания. Этим занимались Мудрые Женщины, посвятившие колдовству и магии всю свою жизнь. Но были и такие как аббатиса Мальвина, которые могли управлять силами, недоступными пониманию большинства людей. Каждый может после соответствующих тренировок, если, конечно, у него имеется дар, научиться управлять такими силами, но у меня не было ни дара, ни тренировок. Может, мне лучше не вмешиваться в эти дела? Только… почему я снова увидела грифона, заключенного в шар?
Грифон… мои пальцы нащупали вышитую эмблему грифона на платье. Это был герб дома Ульма, с которым я связана торжественной клятвой. Что же представлял из себя мой жених? Почему он не прислал мне своего портрета, как сделал это жених Инглиды? Чудовище? Да, Инглиде не было никакого смысла лгать мне. Наверняка в ее словах была доля правды, и был только один способ…
Из Ульмсдейла к моему дню рождения ежегодно присылали подарки, и когда они прибудут в этом году, я отыщу начальника каравана и попрошу, чтобы он передал мое пожелание жениху — обменяться портретами. У меня уже был свой портрет, нарисованный писцом дяди. Такой у него был талант. Да, именно так я и сделаю! Мне казалось, что это источник вложил в мою голову такую счастливую мысль. И поэтому я прибежала обратно в дом, радостная и никем не замеченная.
«Теперь я талантлива, помог источник», — думала я и принялась работать над своим проектом. Сначала мне было необходимо подыскать подходящий футляр для портрета, который я аккуратно наклеила на отполированную деревянную дощечку. Потом я сшила небольшой мешочек. На его лицевой стороне я вышила изображение грифона, а на обратной — сломанный меч. Я надеялась, что мой жених поймет эти нехитрые намеки, поймет, что мое будущее — Ульмсдейл, а Икринт — прошлое. Все это я делала тайно, так как не желала посвящать остальных в свои планы. Но когда однажды в полдень ко мне без предупреждения зашёл Торосс, я не успела спрятать свою работу.
Портрет лежал на столе и я как раз измеряла его. Когда Торосс заметил его, он сразу спросил:
— Чья рука сделала это так искусно? Портрет очень похож на тебя.
— Аркан, писец дяди.
— И для кого же он нарисовал его?
В его голосе прозвучала повелительная нотка, как будто он имел право требовать от меня отчета. Я была очень удивлена и даже немного разозлилась, когда он заговорил таким неподобающим тоном. Ведь он всегда был со мной вежливым и мягким.
— Для лорда Керована. Скоро он пришлет мне подарки, а я в ответ пошлю ему портрет, — я не хотела раскрывать свои планы Тороссу, но его вопрос был поставлен слишком прямо и увильнуть от ответа было невозможно.
— Твой лорд! — он отвернулся от меня. — Я и забыл, что эта связь существует, Джойсан! Ты когда-нибудь думала, что значит поехать к незнакомым людям, к жениху, которого ты никогда не видела? — снова в его голосе я ощутила какую-то горечь, жестокость, которой я не могла понять. Но я не думала, что он хочет пробудить во мне страх.
Я отложила иглу, взяла в руки портрет и завернула его в ткань, не спрашивая его ни о чём. Я не желала отвечать ни «да», ни «нет» на вопрос, которого он не имел права задавать.
— Джойсан… существует право отказа от свадьбы! — эти слова вырвались у него помимо воли. Он стоял, не глядя на меня. Рука его лежала на рукояти меча и я видела, как его пальцы стиснули эфес.
— И обесчестить его и мой дома? — возмутилась я. — Ты хочешь, чтобы меня все презирали? Какого же ты обо мне мнения, родственник? Почему ты решил, что я могу так оскорбить человека?
— Че-ло-ве-ка! — он резко повернулся ко мне. В выражении его глаз и лица была какая-то жестокость, которой я раньше в нем не замечала. — Ты знаешь, что говорят о наследнике Ульмсдейла? Человек… о чем думал твой дядя, когда соглашался на обручение? Джойсан, никто не осудит девушку, которая откажется от свадьбы, если узнает, что ее обманули. Будь благоразумна и откажись от свадьбы! Сейчас же!
Я встала. Во мне разгорался гнев. Однако внешне я была совсем невозмутима, так как умела скрывать свои истинные чувства. За это я должна благодарить судьбу — она дала мне превосходное оружие против злобного мира.
— Родственник, ты забываешься. Такие слова абсурдны и недопустимы. Неужели ты думаешь, что я послушаюсь тебя? Тебе не следовало так говорить, — и я вышла из комнаты, не обращая внимания на его робкую попытку задержать меня.
После этого я вошла в свою маленькую комнату и встала у северного окна, глядя вдаль. Я дрожала, ко не от холода, а от смятения, которое поселилось во мне уже несколько недель назад, после встречи с Инглидой. Тогда она, а теперь странные слова Торосса… Да, право отказаться от свадьбы существовало, но оно всегда вело к смертельной вражде между Домами. Чудовище — это сказала Инглида. И теперь Торосс сказал «че-ло-век», как будто это слово нельзя применить по отношению к моему жениху! Но ведь мой дядя не желал мне зла. Он наверняка все заранее обдумал, прежде чем дать согласие на помолвку, и даже дама Мат дала мне торжественную клятву…
