Владимир Талалаев - Воскресенье - пришел лесник и...
Когда проблема места для "охоты" была таким образом решена, каждый из Заседающих вместе со своими подчиненными и приближенными стал вырабатывать свой стиль. Точнее — стиль выработался сам в соответствии с личными пристрастиями и манерами Заседающего. Например, лорд Вериар просто подталкивает своих жертв ко всяческим преступлениям и гнусностям, чтобы честно получить их после смерти физического тела. Лорд Самаэль, в основном, искушает богатством и властью. Лорд Астарот обучил своих слуг, суккубов и инкубов, принимать обличье прекраснейших созданий обоих полов. Многим смертным достаточно лишь один раз увидеть подобное чудо, чтобы быть готовым отдать все за один лишь миг обладания им... Нет человеческой черты или страсти, которую Заседающие не обратили бы рано или поздно во благо себе. Но самый совершенный способ изобрел лорд Мом. Он с немногими слугами отправился странствовать по мирам, разыскивая магов. Не самых сильных (их было слишком мало и они были слишком прозорливы), но и не самых слабых (их было слишком много, а толку от них мало). Отыскав подходящего человека, он являлся ему в приятном и понятном облике и предлагал дар. Конечно, столь талантливый и подающий надежды чародей не откажется от скромной помощи в постижении одного из ответвлений Искусства? Нет-нет, поверьте, это просто подарок духа-мецената Вам, как одному из понравившихся ему молодых специалистов! Что вы, никаких договоров. Итак вы согласны? Отлично... Он учил их Искусству Форм. И оставлял, не открыв однако истинных источников силы питавших чародея. И с каждым чудом, с каждым произнесенным заклятьем, частичка души мага переходила в собственность лорда Мома. Таким образом, спустя несколько лет, опустившийся и разбитый морально маг узнавал, что его душа ему уже больше не принадлежит. Впрочем, лорд Мом милостиво соглашался не только оставить магу его способности в Искусстве Форм (а как их отнимешь?), но и дать ему возможность отработать свой долг. Как? Да очень просто! Вот вам пачка контрактов. Используя наши умения и вашу хитрость, заполните их. И как всякий агент-посредник вы получите процент со сделки. Как только вы выкупите свою душу, мы будем в расчете. По рукам? Отлично... Так многие и многие маги на сотни лет попадали в рабство к Мому. И каждый из них, чтобы освободиться, приводил ему все новых и новых жертв. Проще говоря, становился девилом... Проклятым... Смертным на службе у сил Тьмы... Торговцем Душами.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Было слышно только, как шумят под ветром деревья. Наконец протрезвевший отец Ефраим нарушил молчание:
— Ты сказал много меньше, чем мог бы, но ровно столько, сколько хотел.
Саттарис не ответил. Он пристально, не мигая, смотрел в огонь и, казалось, полностью погрузился в воспоминания.
— Ладно, — буркнул, вставая, Инквизитор. — С Богом. Чтоб завтра вас тут не было. Во славу Господа и Матери нашей Католической Церкви мы завтра сожжем сей вертеп разврата.
Он встал, выдернул из держака свой почти догоревший факел и скрылся за дверью. Еще с минуту все молчали. На Брана рассказ девила произвел странное впечатление. Казалось, воскресли в памяти все прочитанные в молодости в бенедиктинском монастыре книги. Мир вокруг него неуловимо изменился, стал до рези в глазах отчетливым, но не стал от этого понятнее. Из глубокого раздумья его вырвал голос Свартхеда:
— Ну так что, Саттарис? Пора рвать когти? Надо сейчас выходить, чтобы до утра уйти подальше... — он с неохотой встал и начал складывать в старый полотняный мешок какие-то свои пожитки.
— В этом нет необходимости, — отозвался Саттарис. — Мы уйдем отсюда не по земле.
— Что? По воздуху улетим, аки Св.Илия? — ехидно осведомился колдун.
— Нет, — был ответ, — перенесемся. В Нараку. Я считаю нужным рекомендовать тебя к принятию Дара.
— А если я откажусь? — тихо спросил Свартхед.
Саттарис криво усмехнулся:
— Подписавшие Контракт с Наракой от Дара, как правило, не отказываются...
Свартхед вздохнул и уронил мешок на пол. Бран нутром чуял, что пора отсюда убираться. И как можно скорее.
— Ну... я пойду, пожалуй... — пролепетал он, — Не буду мешать и все такое.
— Ай-ай-ай, господин Шелтер, Вы же не хотите покинуть на так скоро? -голос Саттариса звучал мягко и убаюкивающе, но, взглянув в глаза девила, алхимик понял, что мягкой может казаться и сталь. В начале разговора ему показалось, что глаза у Саттариса карие. Сейчас он не был в этом уверен. Ужасно расширившиеся зрачки сделали его взгляд подобным двум узким скважинам, ведущим в бездну. Они затягивали и засасывали, не давали отвести взгляда, подчиняли.
— Оставь надежду всяк сюда входящий! — с непонятной иронией произнес девил. Чары спали. Бран вздрогнул и вновь обрел способность хоть как-то соображать.
— Ну, давай двигаться, что ли, а то скоро рассветет уже, — Свартхед уже успел натянуть свою бесформенную шляпу и взять в руки дорожный посох.
— Хорошо! — Саттарис с неожиданной энергией вскочил с табурета и скомандовал: — Всем тесно прижаться ко мне! Быстро!
"Господи милосердный, ну зачем я это делаю?" — мысленно причитал Бран, выполняя приказ торговца душами.
— Во имя хвоста, и сыра, и свиного уха! Аминь! — вдруг совершенно балаганным голосом гаркнул Саттарис и... перекрестился!!!
Маленькая рыжая кошечка по прозвищу Риль, которая мирно спала на одной из уцелевших потолочных балок, проснулась от громкого хлопка внизу и тут же громко чихнула от ударившего в чувствительный носик могучего запаха серы. Взглянув вниз, она никого не увидела, только огонь догладывал последние дрова в очаге да тлела непонятно кем выжженная на деревянном полу змеистая литера "S".
"Развели тут, — подумала Риль. — Фу!" Она брезгливо отряхнула обутые в белые "носочки" лапки от скопившейся на балке пыли, спрыгнула вниз и гордо отправилась по каким-то своим кошачьим делам.
* * *Quod superius sicut quod inferius.
Как только девил перекрестился, мир вздрогнул и огненная бездна разверзлась под ногами всей троицы. Алхимик и колдун инстинктивно изо всех сил вцепились в Саттариса, но тот и не думал спасаться. С диким хохотом девил провалился прямо в пламенную круговерть, увлекая за собой людей.
Падение сквозь огонь, казалось, длилось века. Впрочем, Бран точно помнил, что не сделал за все время ни единого вздоха, опасаясь задохнуться от серного смрада, который ударил ему в нос за мгновение до переноса. Несмотря на бушевавшее вокруг пламя, его сковал ужасный холод. Было в этом что-то невыносимо неправильное — мчаться сквозь доменную печь и страдать от лютого мороза. Да и мчаться ли? Через некоторое время Бран уже начал сомневаться, а движутся ли они куда-нибудь или просто висят в огненной пустоте, где и останутся теперь навеки?
