Крис Мориарти - Одиночка
– Извини меня, – сказала Белла, – просто я…
– Нет, это ты извини меня, – сказала Ли. – Какое мое дело, чем ты занимаешься. Ты ведь мне ничем не обязана.
– Нет, я все-таки тебе обязана. Все, что я сказала о… тебе и Ханне… Я просто разозлилась.
Белла посмотрела на нее, подняв голову вверх. Ее темно-лиловые глаза прояснились, хотя слезы все еще висели на ресницах. Белла вытянула руку и коснулась своим бледным пальцем губ Ли так же, как это делал Коэн.
«О Боже, – подумала Ли. – Пора уходить. Прямо сейчас. Но почему мои ноги словно к полу прикручены?»
Кто-то кашлянул. Ли отскочила от Беллы, как собака, которую хозяин застал на месте преступления.
– Аркадий? – спросила она.
– Нет, – сказал Коэн, стоящий у двери. – Это я.
– Я…
– Мне нужно идти, – сказала Белла. – А то Корчов будет меня искать.
Коэн повернулся и провожал Беллу взглядом, пока она шла по коридору. Потом оба услышали, как хлопнуло одеяло, закрывавшее воздушный шлюз, и звуки ее шагов заглохли в зале под куполом.
Ли начала говорить, но он поднял руку.
– Тебе совершенно не нужно ничего объяснять мне.
Он оперся о дверь в позе, которая показалась Ли наигранной, а когда он заговорил, то его голос был нейтральным и ровным, что по ее многократному опыту означало скорую бурю.
– Будь осторожна, Кэтрин.
– Будь осторожна в чем? – спросила Ли.
Ответ был очевиден – аромат духов Беллы все еще витал в воздухе между ними.
– У нее в голове – месть. А месть – коварная штука. Она заставляет людей обманывать будущее. Она заставляет их рисковать так, что они могут втянуть в неприятности всех вокруг.
– Ну, теперь ты эксперт по мотивации человеческих поступков.
Коэн пожал плечами.
– Хорошо, – сказал он так спокойно, будто они обсуждали погоду. – Делай все, что хочешь. Но мне кажется, тебе понятно, что она использует тебя.
– В таком случае, у нее масса коллег, не так ли?
Коэн вздохнул и принялся старательно изучать ногти Аркадия. Как он научился заставлять ее чувствовать угрызения совести, когда просто молча стоял рядом?
– Я поняла, что собиралась делать Шарифи. Хотя сейчас уже поздно что-нибудь исправить. Это она послала сообщение из квартиры Хааса. Белла сообщила ей его пароль. Поврежденный файл, о котором говорила Нгуен, на самом деле зашифрован. Причем зашифрован так, что только Гоулд могла его расшифровать. Они использовали набор этих дурацких смешных украшений в качестве источника запутанности. Надо же было умудриться. Обычная бижутерия!
Ли ощущала странную щекотку, по которой поняла, что Коэн входит в ее файлы, смотрит на дешевое ожерелье Гоулд, на уборщицу в туалете аэропорта, на подарок Шарифи Белле.
– Хорошо, – сказал он, обдумывая то, что увидел. – Итак, она нашла готовый источник запутанности. Может быть, они с Гоулд давно придумали этот фокус с ожерельями, как шутку, и не думали, что он сможет пригодиться в деле. Они использовали эти ожерелья как одноразовый блокнот, как секретный шифр, который Шарифи получила, не прибегая к услугам Техкома или других корпоративных попечителей. Теперь никто не может прочесть сообщение Шарифи, пока не получит ожерелья Гоулд. которое застряло в медленном времени вместе с ней до того, как…
– До завтра, – прервала его рассуждения Ли. Они переглянулись.
– Это похоже на Ханну, – сказал Коэн, – так пошутить. Она фактически спрятала в дешевой безделушке то – и она это знала, – что мы все будем искать. Но почему?
– Эта информация была для Ханны страховым полисом, с одной стороны. Вместе с посылкой, отправленной на «Медузе».
– Ну, и этот полис не сработал, ведь так? – спросил Коэн и сразу же добавил, пытаясь смягчить сказанное: – Бедная Ханна. Какой ужас.
– Но я не понимаю, – продолжил он через секунду. – Шарифи получает результаты. Затем она шифрует их и посылает нечитаемый вариант Нгуен, Корчову, во Фритаун. Затем она стирает все следы своей работы из системы АМК. Затем она – по крайней мере, мы можем предположить, что это была она, – отправляет Гоулд во Фритаун. И дарит Белле свой использованный кристалл после того, как берет с нее слово никому не говорить, что послала шифрованное сообщение. Почему? Зачем принимать столько абсурдных мер, чтобы защитить информацию, а затем рассылать ее? А если она хотела распространить свои данные по всему пространству ООН и Синдикатов, то для чего использовать кристаллы? Зачем шифровать их таким образом, что только кристалл Гоулд позволит прочесть их?
– Это объясняет «Медузу», – сказала Ли. – Почтовый ящик. Она хочет, чтобы информация распространялась. Она стремится к избыточности, если пользоваться твоей терминологией. Но она не хочет, чтобы это читали все. Не сейчас по крайней мере.
– Так чего же она ждала?
– Хотела бы я знать, – сказала Ли.
Она тяжело опустилась на свою койку и протерла глаза пальцами, которые все еще пахли пивом.
– А что насчет завтра? – спросила она.
– Информатор Дааля сообщил, что в течение следующих двух суток должно что-то произойти. Дааль беспокоится о том, что новые обстоятельства помешают нам выполнить работу. Откровенно говоря, я склоняюсь к тому, чтобы согласиться с ним. Что хорошего будет, если мы возбудим живое поле и не получим никаких данных. Или останемся там сами. И чем скорее мне удастся связать шахтеров с «ФриНетом», тем лучше. Это будет не в первый раз, когда Техком закроет прессу и поставит всю планетарную милицию на голову.
«Поставить на голову – это самая подходящая фраза», – подумала Ли. Ей стало интересно, как поступит Нгуен со срочными планами и вообще что она предпримет. Было ли это неосознанным побуждением завершить свою работу прежде, чем корабль Гоулд достигнет Фритауна?
– А что думает Рамирес? – спросила она, пытаясь скрыть эту мысль и надеясь на то, что Коэн не успел поймать ее. – Сеть готова?
– Настолько, насколько возможно. – Он отошел от двери и зашел в комнату. – Корчов пришел в ярость, разыскивая тебя. Есть такое понятие «удача, уплывающая из рук», ты его знаешь. Даже у тебя такое бывало. Где ты была?
– Я навещала мать.
До этого Коэн не смотрел на Ли, но после ее ответа устремил к ней свой взгляд.
– Расскажи.
– Хорошо, – согласилась она, понимая, что втайне хотела этого. – Но не сейчас. Сейчас мне нужно сконцентрироваться на завтра. Да и тебе тоже.
«Все будет хорошо». Эта мысль плавала в ее сознании так легко и естественно, как будто принадлежала ей самой, и только со следующим изумленным вздохом она поняла, что это Коэн думает внутри нее: «Ты сможешь заставить соединение работать. Ты всегда об этом знала. А с остальным мы справимся».
