Эрик Фрэнк Рассел - Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад
В какой-то момент все стихло, только слышалось потрескивание костра и редкое поскуливание Фини.
Кто-то невидимый украдкой обследовал поляну и принял решение. Молниеносный бросок вперед, хруст попавшейся на пути ветки и придавленного к почве кустарника, отчаянный вопль Кесслера и резкий щелчок выстрела. Начиная от края поляны, на протяжении трехсот ярдов вглубь закачались деревья и полег переломанный подлесок.
Уже стоя и держа в руках мачете, Молит понял, что ему все-таки удалось заснуть. Он вспомнил, как, вздрогнув, неожиданно проснулся от того, что кто-то закричал, подавая сигнал тревоги, и выстрелил. А через миг над ним пронеслось гибкое черное тело Пэйтона со сверкнувшим ножом.
Молит, ошеломленный спросонку, прыгнул вслед за ним туда, где в джунглях были слышны звуки борьбы, не видя, что делают другие у костра. Выстрелы следовали одним за другим, озаряя тьму тусклыми вспышками света. Слышался треск ломаемых веток и шелест осыпающихся листьев. Внезапно туда вплелись звуки какого-то хриплого кашля.
Только теперь, словно в кошмарном сне, Молит заметил стоящего рядом Саймса, который держал факел из пылающего хвороста. В мерцающем свете они увидели скользящее в темноту джунглей чудовище, свернувшееся кольцами толщиной фута в четыре. Отвратительно извиваясь, эта безобразная спираль тащила за собой омерзительную массивную безглазую голову, слабо напоминавшую обросшую бородавками тыкву. Из небольших отверстий и резаных ран на голове сочилась молочно–белая жидкость.
Совсем недалеко от них, согнувшись над неподвижным телом Пэйтона, находился Кесслер, изрыгая в темноту проклятия. Они подхватили мощное тело под мышки и за ноги и отнесли Пэйтона на поляну. Саймс опустился рядом с ним на колени и принялся его осматривать.
— Это чудовище потихоньку подкралось и схватило меня, — рассказывал Кесслер, еще не оправившийся от потрясения, нервно размахивая оружием. — Я закричал, и выстрелил в упор в его безобразную голову, когда оно потащило меня в джунгли. Гэнни перемахнул через костер и спящих и, как сумасшедший, набросился на эту тварь. Он попытался отсечь ему голову, но безуспешно. Тогда оно отпустило меня, опутало Гэнни и проволокло его ярдов двадцать, бросив только тогда, когда я вновь начал стрелять. Я выстрелил прямо в эту отвратительную голову два раза, но, видно, это мало что дало… — Он вытер вспотевший лоб, но на нем тут же выступили свежие капельки пота. — Только благодаря Гэнни я сейчас тут с вами, а так бы я уже был у чудовища в брюхе и в миле отсюда.
Миссис Михалич начала перевязывать глубокую рану с рваными краями на правой руке Пэйтона. Где она раздобыла бинт, осталось загадкой, во всяком случае, не в походной аптечке. Похоже, она оторвала полоску ткани от своего нижнего белья. Тихо напевая что-то на своем языке распростертому перед ней черному телу, Михалич медленно раскачивалась в такт своему пению. Делала она это без чьей-либо просьбы, как считала нужным.
Саймс бережно тронул ее за плечо и промолвил, сам того не желая:
— Мне очень жаль, но вы напрасно тратите время. Он мертв. Даже я могу определить, что у него перелом шейных позвонков. Помочь ему уже никто не сможет.
Миссис Михалич очень медленно поднялась, посмотрев остановившимся взглядом на Саймса, потом опустила взгляд на лежащее у ее ног тело, и за толстыми стеклами очков сначала появилось недоверчивое выражение, потом задрожали ресницы и безудержно полились слезы. Она пыталась совладать с собой, но не смогла. Тогда, сняв очки, женщина стала молча вытирать глаза. Саймс мягко взял ее за плечи и отвел от мертвого. Молит, молча наблюдавший за ними, повернулся к Кесслеру.
— Повезло же тебе, а?
— Везенье тут ни при чем, — недовольно ответил Кесслер.
Он молча достал лопату и принялся рыть могилу под высоким раскидистым деревом.
Саймс обыскал Пэйтона, чтобы узнать имя и местожительства ближайших родственников; потом приступили к погребению тела.
Кесслер сделал грубый крест, неумело сколотив его из найденных веток, и установил его на могиле человека, спасшего ему жизнь.
Опять Саймс, стоя навытяжку, с фуражкой в руке, попросил небо принять душу одного из своих сыновей.
— Аминь! — прокричал Молит.
— Аминь, — тихо проговорил за ним Малыш Ку.
— Аминь, — эхом отозвались все остальные.
Миссис Михалич вновь не удержалась, подавляя рыдания, молча залилась слезами.
С рассветом путники продолжили свой нелегкий путь. В этот день тропинка начала сворачивать к западу. Они вынуждены были пойти по другой, значительно уже предыдущей, ведущей севернее. Движение явно замедлилось, но это продолжалось недолго. Немного погодя тропинка стала шире, и люди зашагали в быстром темпе. Угнетенные ночной трагедией, все держались ближе друг к другу и шли в том же порядке, что и накануне, но без Пэйтона. Только Фини почему-то бегал сегодня вокруг Саймса. Путь становился тяжелее, потому что тропинка стала неуклонно подниматься вверх. По–прежнему их обступали непроходимые и грозные джунгли, но как-то стало значительно меньше деревьев с густой кроной, что доставляло идущим новые трудности. Просветы в листве стали больше и попадались все чаще, и на освещенных участках тропы знойные тучи палящего голубого солнца обдавали людей нестерпимым жаром. Становилось невыносимо душно, пот заливал лицо, струился по спине. Дышать становилось с каждым шагом все труднее, казалось, что с подъемом воздух уплотняется, а не разрежается, как того следовало бы ожидать.
Перед полуднем миссис Михалич отказалась идти дальше. Бедная женщина опустилась на ствол лежащего дерева, всем своим видом показывая тупую покорность судьбе.
— Мои ноги, — виновато проговорила она.
— Боледь двои ноги, мамушка? — забеспокоился Григор.
— Мои ноги конец. — Несчастная сбросила туфли и глубоко вздохнула. — Ходидь больше не мошно.
С нею поравнялся замыкавший шествие Кессвтер и вернулся назад ушедший вперед Саймс. Все столпились вокруг сидевшей.
— Что произошло? — обеспокоенно спросил Саймс.
— Говорит, что у нее разболелись ноги, — недовольно сказал Молит.
— Тогда сделаем небольшую остановку, и передохнем все вместе, — решительно сказал Саймс, не показывая своим видом огорчения этой вынужденной задержкой в пути. — Возможно, мы даже выиграем, если будем почаще делать остановки.
— Много лудше зовзем без меня, — твердо произнесла миссис Михалич. — Я озтавайзя. Вы пойдед дальже.
— Что вы! Бросить вас здесь одну?
— Нед. Не одну, — заявил Григор, решительно усаживаясь рядышком с женой. — Я доже оздавайся.
