Гайворонский Борисович - Незваные...
– Шесть, – прошептали губы, – значит, моя сторона нечётная, о'кей, может, этот и есть седьмой? – Рука провела по шершавому кирпичу.
Он добрался до угла дома, вдоль которого шел, задрал голову – указание на номер отсутствовало. Миновал палисадничек, оглянулся. Улица была пустынна и безмолвна, ни одного горящего окна. Без четверти три – самый сон у мирных граждан.
Прижавшись спиной к теневому торцу дома – фонарь остался позади, – мужчина замер. Показалось, что открылась дверь подъезда с внутренней стороны двора. Настырный комар не отпускал свою добычу и противно зудел над головой. Зудел, но не садился. А зачем? Чтобы тут же оказаться прихлопнутым? Он будто и не собирался пить кровь.
«Может, ты сказать мне что-то хочешь, дружок?» – мысленно пошутил с комаром человек. И прислушался к какой-то возне за углом. Тихо лязгнула подъездная дверь. Всё стихло.
Над подъездом свежая табличка яркой краской торжественно возвещала: «Дом N 7, подъезд 1». Дверь оказалась новехонькая, металлическая с кодовым замком.
– Проблемы…, – тихо сказал Серж, трогая кнопки, которые ещё не были отполированы частыми нажатиями. – Придётся ждать, чёрт…
Но тут вдруг он замер, схватившись за грудь, словно сердце прихватило. Он повернулся и сел возле стены на корточки, не в силах стоять и обеспокоено глядя в темноту прямо перед собой. Комар перестал жужжать.
– Господи, что такое? – прошептал человек. Ему показалось, что однажды всё это уже происходило с ним, и он даже знал термин, обозначающий явление, – «дежавю».
Минут пятнадцать прошло. Ноги затекли. Серж беспокойно протер руками глаза, лицо, пощупал своё тело. К чему-то прислушался, огляделся по сторонам и резко поднялся. На лице медленно проступила загадочная улыбка. Человека словно подменили. Он, продолжая улыбаться, провёл пальцами по кнопкам, почти не касаясь их, и дверь отворилась.
– Хм, вроде тот же дом, а всё по-другому. Даже кошками не пахнет…
Эпизод второй.
…Глубокой ночью у монитора компьютера сидел человек, обхватив голову руками. В доме давно уже все спали. На экране висело окно электронного письма, в поле «Кому» значилось: «Полехе Сергею Владимировичу».
Привет, Сергей! Рад, что у вас с Ларисой всё хорошо. И за детей ваших рад. Фото очень внимательно рассмотрел. Старший твой на тебя похож. Надо же, как время летит, уже школу заканчивает! Мама твоя, Вера Михайловна, всё такая же. Молодцом держится, несмотря на годы. Привет ей передай. Да и ты молодец, женщинам своим верен. А я – старый ловелас, всё не угомонюсь. С самой студенческой скамьи. Скольких я баб уже поменял! Вчера опять очередной бзик случился. Вновь одолевали сомнения, воспринимаемые как уверенность, что в моей семье нет и не будет никакого взаимопонимания, любви, терпимости. Только ложь, вялотекущая привычка и полный пофигизм в наших с Райкой отношениях. Казалось, жизнь кончилась: дерево посажено, дом построен, сын рожден. Любовница ушла к другому, сучка. Да ещё этот диагноз. Серёж, что бы ты мне ни говорил, как бы не успокаивал, рак есть рак. Ну, протяну я, может, год ещё… Я лапшу на уши, что врачи мне вешают, не принимаю. Хочется верить, но уже не получается.
42 года. Дальше жить нет смысла. Раисе я не нужен. Снилась Людмила Петровна Пролесова (ты должен помнить её, директриса моя, похоронили 5 лет назад, тоже онкология), прекрасно выглядевшая, моложавая, улыбчивая. Никакого ощущения, что она умерла, не было. Вспомнил о её смерти, только проснувшись, да и то не сразу. Звать вроде не звала, но пообщаться хотела. Мы с ней встретились на улице, вроде как у какого-то подземного перехода (знак могилы?). Я сказал Пролесовой, что она совсем не изменилась, она мне тоже комплимент отпустила: «Ты посвежел, не такой, как раньше, замотанный», на что я удивл ённо ответил: «А я и раньше не особо-то заматывался».
В общем, непонятный сон. Не знаю к чему. Как думаешь, к близкой смерти? Как психолог ответь, не как друг.
Ну, пока! Привет всем! Пиши, звони. Ты у меня один настоящий.
Твой друг Виталий.
Сергей Владимирович Полеха думал, как ответить своему университетскому другу сорви-голове, у которого вся жизнь сложилась сикось-накось. Началась неплохо: университет, факультет психологии, любовь, свадьба на пятом курсе с симпатяшкой Кристиной. Не успев закончить вуз, Виталий ввязывается в драку с доцентом прямо на госэкзаменах, задевшим его честь оскорбительным словом. Два года лишения свободы получил сам Виталий, а доцент отделался «условным» сроком. В институт после отсидки товарищ не вернулся, «подсел на иглу». Кристина ушла к другому. От наркотиков помог избавиться именно Полеха, специализирующийся на психотерапии, но другая беда пришла: алкоголь. Несколько лет Виталий провёл в пьяном угаре в окружении соответствующей компании. Друзья и близкие помочь не могли, как только ни пытались.
А потом что-то случилось в буйной головушке, и жизнь наладилась. Он бросил горькую, обзавёлся семьей. Жена Раиса родила двоих детишек, однако Виталию стало скучно и его понесло. Одна любовница сменяла другую, ссоры с некогда любимой супругой, жизнь на грани развода. Постоянной работы и стабильных заработков не было.
Переезд в другой город по настоянию Раисы и смена обстановки были призваны, по её мнению, образумить гулящего мужа и сохранить родного отца подрастающим детям. Первые несколько лет действительно принесли покой и даже достаток – работа в компании сотовой связи оплачивалась достойно.
Новая любовная страсть, правда, грамотно законспирированная, увлекла Виталика, но идиллию двоежёнца разрушил приговор врачей – рак лёгких. Все средства борьбы с ним были использованы. Операция не принесла ожидаемых результатов – метастазы распространились по телу. Нетрадиционная парамедицина сулила надежды, но и только. Время шло, состояние ухудшалось, молодая пассия не выдержала психоза любовника и покинула его. Жена Раиса металась по знахарям и бабкам… Умирала последняя надежда.
И только Полеха интуитивно чувствовал, что друг не умрёт. Он не мог себе внятно объяснить, на чём зиждется его уверенность, но Виталия всякий раз умудрялся как-то успокаивать одними своими письмами и поддерживать в нём оптимизм.
…Сейчас, прочитав очередное письмо друга, Серж обхватил голову руками, почувствовав приступ необъяснимого раздвоения личности. Никогда он такого за собой не замечал. Ему показалось, что у него есть близнец, живущий самостоятельной и совершенно другой жизнью. Словно в детстве судьба разлучила их, а связующая ниточка осталась. Захотелось даже позвонить матери и попытать её вопросами: «А не было ли братика-близняшки у меня?» Медицине известны случаи, когда в детстве разлучённые близнецы сохраняют друг с другом мистическое единение и взаимопереживают значительные события в своей жизни: болезни, травмы, стрессы… А потом, встретившись, подтверждают фактами существование такой «психобиологической радиосвязи».
Компьютерные часы показывали 2-45.
Полеха сидел уже минут пятнадцать и с удивлением обнаруживал всё новые и новые детали жизни своего гипотетического близнеца. Мелькали незнакомые имена, города, термины, диалоги, переживания и совершенно фантастические события, больше похожие на бред сумасшедшего. В какой-то момент даже показалось, что близнецов не один, а невероятное множество…
Серж обеспокоенно встал, тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. Почему-то посмотрел на золотое обручальное кольцо, покрутил его на пальце, переживая острое чувство «дежавю» и совершенно дурацкую мысль: «Почему оно не зеленеет?»
В следующую минуту ноги стали ватными и Сергей сел прямо на пол. То, что он испытал, было похоже на многосерийный нескончаемый сериал, вихрем пронёсшийся через его разум. О собственной, никогда не прожитой жизни. О другой свой судьбе, такой же реальной, как эта.
Теперь он знал всё. И что делать дальше, было ясно как день. Оказывается, жизнь в 42 года только начиналась и сулила много чего интересного…
– Консегутор, говоришь? – задал Полеха риторический вопрос самому себе, – Ну что ж, попробуем. И все, кого я коснусь лишь мысленно, тоже консегуторы? Значит, и этот мир можно изменить?
