Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)
Свиные глазки Геринга загорелись. Его воображение наполнилось восхитительными картинами, в которых пикирующие бомбардировщики «Штука» обрушивали бомбы на беззащитных британцев, толпящихся на побережье.
– Если вы сможете это сделать, даю слово, я верну добычу и даже предоставлю в ваше распоряжение самолет, чтобы вы могли перевезти ее в любую точку мира.
– Это обещание будет подтверждено документом с вашей подписью?
Геринг посмотрел на Петру. Она сказала:
– Сделай, Герман! Ты ничего не потеряешь!
– Ну хорошо, я подпишу. Принесите мне ручку и бумагу. Живо!
Он быстро написал несколько строк и поднял глаза.
– Но вы же понимаете, что эта бумага бесполезна, пока вы не обеспечите мне возможность разбомбить британцев в Дюнкерке?
– Понимаю, – сказал Джокер. – Отдайте ее мне и ни о чем не беспокойтесь. Просто ждите вестей.
Когда Джокер на следующий день отправился на аудиенцию к Гитлеру, он застал того в состоянии крайнего воодушевления. Фюрер был у себя в кабинете, делал отметки на большой настенной карте и передвигал значки по лежавшему на столе плану, показывавшему наступление германских войск и нарастающее давление на войска союзников.
– А, герр Джокер! – сказал он. – Рад вас видеть. Как выяснилось, ваш совет был хорош. Правда, я в нем не нуждался, конечно. Я так или иначе приходил к тому же заключению. Но хорошо, что вы оказались здесь в то время, когда я принял решение.
Гитлер взял Джокера под руку и подвел к карте расположения войск.
– Взгляните сами. Разве не великолепно?
– О да, это замечательно, – сказал Джокер. – Я от души рад за вас. Но у меня есть к вам еще одно внезапное предложение.
– Да? – сказал Гитлер. – И в чем же оно состоит?
– Дюнкерк! – воскликнул Джокер.
– Дюнкерк? Ну да, они там у меня все в ловушке! И что Дюнкерк?
– Пусть Герман все сделает, – сказал Джокер.
Гитлер уставился на него в недоумении. Под кожей у него ходили желваки. Усы подергивались.
– Вы уверены?
– Положитесь на меня, – сказал Джокер. – Я когда-нибудь предлагал вам плохое?
Двадцать четвертого мая Гитлер приказал германским войскам прекратить наступление на Дюнкерк и ждать дальнейших приказаний. В ход было пущено люфтваффе. Началась великая операция Геринга, призванная стереть с лица земли британские армии и подчинить Европу нацистам по крайней мере на ближайшую тысячу лет.
Когда герр Обермайер услышал, что совершил Джокер, он пришел в ужас.
– Но это невозможно! Все мои астрологические расчеты показывают, что, хотя Геринг и возглавляет Военно-воздушные силы, у него неблагоприятные отношения со стихией воздуха. В одиночку он не добьется успеха.
– Я примерно так и думал, – сказал Джокер.
– Тогда зачем вы это сделали?
– Ну, очень уж сильно ему этого хотелось… И еще, у него кое-какие мои вещи. Которые мне нужно получить назад. Обермайер, спасибо за вашу поддержку. Похоже, вскоре я покину Германию.
– Не стоит благодарности, – сказал Обермайер. – Иметь с вами дело было для меня огромным удовольствием.
Уже взявшись за ручку двери, Джокер обернулся и спросил:
– Скажите, что ваши звезды говорят относительно перспектив Гитлера в этой войне?
– У него все сложится хорошо, – сказал Обермайер. – Но только если будут соблюдены два условия. Первое: Америка не должна вступать в войну. Второе: Германия не должна нападать на Россию.
В тот вечер Джокер отправился в свою комнату. При помощи специального оборудования он слегка подделал бумагу, которую дал ему рейхсмаршал. Надо было всего лишь поменять дату, чтобы приказ о снятии ареста на сокровища и о предоставлении самолета вступал в силу немедленно. Затем Джокер упаковал вещи. Он готовился к отъезду, который должен был состояться в тот же вечер, но тут в дверь постучали.
Это была Петра.
– Джокер, – сказала она, – прости. Я знаю, тебе было больно, когда ты вошел в мой номер и увидел меня с Германом.
– Не бери в голову, – колко сказал Джокер. – В этом мире только одна женщина что-то для меня значила. Это была Дженни, моя жена, и она мертва.
– Но я тоже что-то для тебя значу, – сказала Петра. – Не моя вина в том, что происходило до тебя. Рейхсмаршал увидел меня несколько лет назад и настоял, чтобы я стала его любовницей. У меня не было выбора.
– Ну что ж, ты сделала неплохой выбор, – сказал Джокер. – Дела у Германа идут хорошо. Даже если с этой дюнкеркской аферой он ударит в грязь лицом, то все равно, пожалуй, останется на плаву, и у тебя при нем тоже все будет благополучно.
– Но мне он не нужен! – воскликнула Петра. – Ты еще помнишь, как мы мечтали поехать в Рио?
– Конечно помню, – сказал Джокер. – Пустые фантазии.
– Неправда! Они могут сбыться! Послушай, мы встретимся с тобой там. Зачем тебе возвращаться в Америку, почему бы вместо этого не полететь в Рио?
Джокер опустил свое вытянутое уродливое лицо. Петра смотрела на него, не отводя взгляда.
– Джокер, я люблю тебя.
До рассвета было еще далеко, когда Джокер отправился в финальную часть своего европейского похода за сокровищами, – по крайней мере, рассчитывал, что она будет финальной. Ганс, его шофер, появился в полпятого утра, когда небо было еще темным и виднелись тонкие желтые лучи прожекторов, ощупывавших небо далеко на севере, в Гамбурге. Ганс привез с собой в лимузине шесть человек. У каждого была спортивная сумка. По приглашению Джокера они вошли в коттедж. Джокер велел им подождать в гостиной, а сам вывел Ганса на улицу, чтобы коротко переговорить с глазу на глаз.
– Ганс, эти люди, которых ты мне привез, они надежные?
– О да, герр Джокер, очень надежные. Первоклассные преступники из трущоб Гамбурга, Берлина, Штутгарта и прочих мест. Я их отбирал очень тщательно.
– И они не питают любви к Третьему рейху и Гитлеру?
Ганс рассмеялся – коротким неприятным смешком.
– Ни малейшей! Герр Джокер, это преступники. Если Третий рейх их найдет, он их казнит. Это люди доведены до отчаяния, они готовы сделать все, что угодно, чтобы выбраться из Германии и вообще из Европы.
– Костюмы у всех с собой? – спросил Джокер.
– Да, герр Джокер. Пошиты у знакомого портного. Ткань – настоящая фельдграу[13]. В ломбарде я набрал подходящих цацек. Только не знал, нужно ли и для вас раздобыть форму.
– Не нужно, моя при мне, – сказал Джокер. – Сделана в старых добрых США, но из немецкой ткани и с немецкими знаками различия. Подожди, вот увидишь ее – начнешь мне так салютовать, что из штанов выпрыгнешь.
