Джон Кэмпбелл - Лунный ад
— Да уж, — усмехнулся Коппер. — Уж на это она ой как способна…
— О Боже! — взорвался Мак-Реди. — Не будь идиотом, док! Меня беспокоит кое-что иное. Во сне она могла читать мысли и чувства и полностью изучить манеру поведения.
— Подумаешь!.. Неужели это беспокоит тебя больше, чем развлечения, которые доставит нам этот сумасшедший?! — Коппер кивнул в сторону спящего Блэра.
Мак-Реди медленно покачал головой:
— Ты не понял, док… Мы знаем, что Коннант это Коннант, поскольку он выглядит, как Коннант. И даже если допустить, что эта тварь способна полностью имитировать внешность, то мы все равно уверены, что это Коннант, поскольку он думает, двигается и ведет себя, как тот человек, которого мы все хорошо знаем. Но другое дело, если эта тварь способна в точности копировать его манеру поведения. Если она скопирует не только тело Коннанта, но и его мысли и чувства… Вы вполне допускаете, что это существо способно принять облик Коннанта, но вас это не слишком волнует. Ведь вы знаете, что она обладает разумом другой, чуждой нам цивилизации и потому не сможет думать, чувствовать, действовать и говорить, как знакомый нам человек. По крайней мере, не сможет делать это так хорошо, чтобы хотя бы на секунду ввести нас в заблуждение…
— У тебя слишком буйная фантазия, Мак-Реди, — сказал Норрис, пристально глядя на метеоролога. — Я уже говорил тебе это и повторю еще раз!
Повар Киннер стоял около Коннанта, потирая шрам на лице. Внезапно он направился через переполненное народом помещение к своей кухне и шумно вытряхнул пепел из кухонной печи.
— Копировать внешне то, на что бы ты хотел быть похожим, мало, — сказал доктор Коппер, как будто размышляя вслух. — Нужно еще понимать его чувства, мысли и реакции. Да, хороший актер, потренировавшись, может сымитировать манеру поведения другого человека достаточно хорошо, чтобы одурачить изрядное количество людей. Но ни один актер не способен сымитировать другого человека с такой достоверностью, чтобы люди, живущие с этим человеком бок о бок, не отличили оригинал от подделки. Для этого потребовались бы нечеловеческие способности.
— Дьявол! — выругался Норрис — И ты туда же, док!
Коннант, стоявший возле другой стены, смотрел на них широко открытыми глазами. Он был неестественно бледен. Разговор каким-то образом сгруппировал людей в противоположном конце помещения, и специалист по космическим лучам поневоле оказался в одиночестве.
— Боже мой! — вскричал он. — Да что вы такое городите! Вы ведь говорите сейчас обо мне! Неужели я похож на подопытное животное или какое-нибудь пресмыкающееся, чтобы вы заговорили обо мне в третьем лице?
Мак-Реди поднял голову и взглянул на него:
— Мы прекрасно проводим время, Коннант. Как жаль, что тебя нет с нами. Подпись: все.
— Коннант, — проникновенно сказал доктор Коппер. — Ты ведь понимаешь… Не сердись, но тебя все боятся.
— Боже! — простонал Коннант. — Как бы я хотел, чтобы вы сейчас увидели свои глаза! Перестаньте на меня смотреть так! Что вы, черт возьми, собираетесь делать?!
— У тебя есть какое-нибудь предложение, док? — спокойно спросил Гэрри. — Нынешняя ситуация кажется невероятной.
— Невероятной? — вкрадчиво произнес Коннант. — Всего-то? — И вдруг взорвался: — Тогда подойди ко мне и посмотри на них. Ей-богу, они выглядят, как свора собак там, в туннеле!.. Беннинг, да брось ты этот чертов ледоруб!!!
Металлическое лезвие громко звякнуло об пол — авиационный механик и в самом деле выронил его.
Все вздрогнули. Беннинг тут же нагнулся, поднял ледоруб и продолжил поигрывать им. Глаза механика медленно обежали комнату и вновь остановились на Коннанте. Тот лишь руками развел.
Коппер сел на койку рядом с Блэром. Она громко скрипнула. Из глубины коридора донесся долгий вой собаки — видимо, ей было невыносимо больно. Страдалицу успокаивали участливые голоса собаководов.
— Исследование образцов под микроскопом бесполезно, — сказал доктор. — Блэр прав: прошло слишком много времени, чтобы можно было определить истину. Однако серные тесты попробовать стоит.
— Я уже второй раз слышу про серные тесты, — заметил Гэрри. — Что это такое?
Доктор встал с койки:
— Методика такова. Кролику в течение некоторого времени увеличивающимися дозами переливают человеческую кровь. Затем из его крови делают сыворотку. Потом берут две пробирки. В одну наливают кровь человека, а в другую — кровь любого другого живого существа. Затем в обе пробирки добавляют изготовленную сыворотку и чистую серу. В пробирке, где была кровь человека, будет происходить активная химическая реакция. А там, где кровь коровы или собаки… да любой другой белковый материал, кроме человеческой крови… никакой реакции не будет. — Коппер устало улыбнулся. — Такой тест точно докажет, кто есть кто.
— Ты бы еще подсказал, док, где нам взять кролика! — Норрис саркастически ухмыльнулся. — Может, мне в Австралию сгонять? Отловлю для тебя пару голов и назад.
— Да, кроликов у нас, к сожалению, нет. — Коппер не обратил ни малейшего внимания на его сарказм.
— Но ведь кролик в данном случае ничем не отличается от других зверей. Я думаю, подойдет любое животное, за исключением человека. Собака, к примеру. Но тест займет несколько дней, а из-за крупных размеров животного потребуется несколько большее количество человеческой крови, чем при опыте с кроликом. Так что кровь должны сдавать двое. Одним буду я, а второй…
— Я подойду? — спросил Гэрри.
— Почему бы и нет? Прямо сейчас и приступим.
— А что мы все это время будем делать с Коннантом? — поинтересовался Киннер. — Я скорее выйду на поверхность и отправлюсь пешком к побережью, чем стану готовить для него пищу.
— Он вполне может оказаться человеком… — начал было Коппер, но его прервал поток ругательств, которым разразился Коннант.
— Я могу оказаться человеком!.. Вы, идиоты! А кем я еще могу быть?
— Гуманоидом, — ядовито сказал Коппер. — А теперь заткнись и слушай!
Коннант изменился в лице и сел.
— До тех пор пока мы не убедимся, что ты человек — а ты прекрасно понимаешь, что у нас есть основания сомневаться в этом, — мы вынуждены тебя изолировать. Ведь если ты нечеловек, ты намного более опасен, чем бедняга Блэр. Впрочем, он представляет собой реальную угрозу и, я полагаю, тоже должен быть заперт. Вполне возможно, что на следующей стадии к нему придет страстное желание убить тебя, собак, а возможно, и всех нас. Придя в себя, он будет убежден, что все мы нелюди, и ничто на свете не переубедит его. Гуманнее дать ему умереть, но мы не можем пойти на это. Мы запрем его, а ты останешься в своей лаборатории. По-моему, к такой жизни тебе не привыкать. А я займусь изготовлением сыворотки.
