Евгений Войскунский - Экипаж «Меконга»
Как там Анатолий? Нелепо разминулись они на острове… Слава богу, он развязался с Опрятиным. Лаборатория их погибла. Тем лучше! Теперь она, Рита, возьмется за его лечение. Он тоже беспокоится там, дома… Ох, скорей бы уж добраться домой…
Рита отбросила одеяло, села. О, какой туман наплывает!
Ей в плечо ткнулось что-то влажное и холодное. Это проснувшийся Рекс приветствовал ее, тронув носом. Она потрепала собаку за уши. Но Рекс вдруг решительно высвободился, отошел, насторожился. Ноздри его раздувались.
— Валерик, посмотри на собаку, — тихо сказала Рита.
Туман наполз и поглотил плот. Ничего не видать. Но в собачьем носу помещалась чувствительная приемная станция, и в радиусе этой станции было нечто заслуживающее внимания. Рекс стоял в напряженной позе и внюхивался в туман.
Валерка тронул Юру за плечо.
— Что случилось? — Юра вскочил на ноги.
Валя тоже проснулась. Валерка молча кивнул на пса.
— Да, что-то есть, — сказал Юра. — Он чует. Может, нас несет к берегу? Тогда надо ждать, пока рассеется туман. А если судно — надо поднимать шум. Впрочем, сейчас…
И не успела Валя ахнуть, как он прыгнул с плота в воду. Через минуту он вынырнул и, отфыркиваясь, взобрался на плот.
— Это не судно, — сказал он, сгоняя ладонями воду с тела. — В такую тихую погоду я бы услышал шум винтов.
— Обязательно для этого надо было прыгать? Сумасшедший! — сказала Валя.
— Обязательно. В воде звук распространяется впятеро быстрее, чем в воздухе.
Рекс тихонько рычал, стоя на краю плота.
— Почему ты не умеешь говорить, старина? — Юра положил ладонь на голову собаки.
Вдруг раздались какие-то металлические звуки, приглушенные туманом и расстоянием. Нет, это был не колокол, обязательный для судна, стоящего на якоре в тумане. Звуки падали в туман неравномерно — они были похожи на звяканье металла о металл. Кто-то хрипло откашлялся… Отчетливый возглас:
— Загер мард!
— Иранская речь, — негромко сказала Валя. — Загер мард — это, кажется, яд змеиный. В общем, ругательство…
Тот же голос, злобный и высокий, произнес длинную фразу. В ответ послышался другой голос — хриплый, виноватый.
— Переругиваются, что ли? — сказал Валерка.
— Погоди! — Валя напряженно вслушивалась в чужую речь. — «Лживый сын собаки, ты говорил, что понимаешь мотор», — перевела она. — А второй отвечает: «Я не виноват, хозяин… Это наделал поганый иноземец, когда чинил его…» Что-то еще — не поняла…
Иранское судно, болтающееся в море с испорченным двигателем!
— Давайте крикнем, ребята, — сказал Юра, — «Эй, на судне!» Три-четыре!
— Эй, на судне! — прокатилось над морем.
Металлический стук и перебранка сразу смолкли.
— На судне!
Томительная пауза, потом — негромкий гортанный окрик.
— Они стоят без хода, — сказал Юра. — Кажется, недалеко. Попробуем подгрести к ним.
Гребли чем попало: досками, стланями. Гребли на звук, стоя по краям плота на одном колене, как на каноэ. Через четверть часа в клубящемся тумане смутно проступил низкий борт судна, стоящего без огней. Человек в мягкой шляпе перегнулся через фальшборт, пытаясь разглядеть людей на плоту.
— Скажи ему: «Потерпели крушение, просим помощи», — шепнул Юра Вале.
Она, запинаясь, произнесла несколько слов. Получилось нечто довольно бессвязное, но, кажется, человек в шляпе понял. Он немного помедлил, потом кивнул и сделал рукой жест: поднимайтесь, мол.
Плот приткнулся к борту.
Валерка ступил на привальный брус судна и, легко перемахнув через фальшборт, помог женщинам взобраться на палубу. Юра быстро завернул немногочисленное имущество в одеяла, обвязал сверток веревкой и передал его Валерке.
Человек в мягкой шляпе исчез куда-то. Юра высадил Рекса на палубу, взобрался сам и живо осмотрелся. Затем он сунул сверток с вещами в закоулок за носовым трапом и велел Рексу сидеть там.
Иранец вернулся с фонарем. Он приоткрыл заслонку и бегло оглядел пришельцев. Валя и Рита были одеты кое-как: одна в рваном красном сарафане, вторая — в одеяле, накинутом на плечи, но обе автоматическим жестом поправили волосы. Парни были в купальных трусах.
Лязгнула заслонка, луч света погас. Иранец спросил высоким, резким голосом:
— Урус, совет?
— Да, — ответил Юра. — Советские.
Он вглядывался сквозь пелену тумана в лицо иранца. Темная широкая полоска бровей, мелкие, но правильные черты, лицо смуглое, симпатичное и даже красивое.
Юра ткнул себя пальцем в грудь, сказал:
— Юра.
Иранец повторил Юрин жест и представился:
— Фармаз.
— Куда идете? — спросил Юра. — Пехлеви, Шахсевар, Бендер-Гязь?
— Бендер-Гязь. — Иранец быстро закивал. И добавил еще что-то.
— Он говорит, что они рыбаки, — перевела Валя. — У них мотор испортился, и ветра нет.
Фармаз внимательно посмотрел на Валю и улыбнулся ей.
— Спроси, не могут ли они подбросить нас в Астару, — сказал Юра.
— Астара? — переспросил Фармаз и опять закивал. Потом показал на обвисший парус, развел руками: — Мотор, мэшин мифахман?[53] — сказал он и покрутил пальцем в воздухе. — Вр-ррр!
Юра утвердительно кивнул. Фармаз дружелюбно похлопал его по голому плечу и сделал жест в сторону кормы, приглашая следовать за собой.
— Подожди, приятель. — Юра тронул его за локоть. — Дай нам сначала напиться. Воды, понимаешь? — Он сложил ладонь горстью, поднес к губам и втянул воздух.
Фармаз понял. Он подошел к носовому люку и властно крикнул вниз:
— Аб бэдэхид![54]
Из люка высунулась чья-то всклокоченная голова. Затем появилась рука с жестяным бидоном.
Юра передал бидон женщинам, потом Валерке. Напился сам, вытер губы, крякнул:
— Вот теперь веселее стало! Ну, показывай мотор, приятель. — Он повторил жест Фармаза: — Врр!
Но тот снова посмотрел на Валю и что-то сказал.
— Он спрашивает: не хотят ли женщины отдохнуть, — проговорила Валя.
— Отдохнуть? — Юра замялся в нерешительности.
— Я не хочу отдыхать, — тихо сказала Рита.
— Почему? — возразила Валя. — Я страшно устала.
— Ладно, — решил Юра. — Посмотрим, что за каюта у него.
Они спустились вслед за Фармазом по крутому трапу в носовой кубрик с тремя двухэтажными койками и подвесным столиком, над которым горела тусклая масляная лампа. На койках лежало двое. Воздух в кубрике был спертый, насыщенный сладковатым запахом.
Фармаз отворил дверцу в глубине кубрика, пропустил гостей и зажег карбидный фонарь.
Это была крохотная треугольная каютка в самом носу судна. Над головой проходил степс[55] бушприта, прикрепленный скобами к бимсу[56]. Койка, застеленная красным одеялом, столик, стенной шкаф. На столе стоял кальян с длинной трубкой и медным горлышком, инкрустированным мелким голубым бисером.
