Кристофер Сташеф - Скорость побега. Чародей поневоле
Бром на миг задержал на королеве возмущенный взгляд, затем понурился и низко поклонился:
— Слушаюсь и повинуюсь, моя королева.
Он тихонько прикрыл за собой дверь.
Катарина медленно откинулась на подушки, грациозно, зазывно потянулась, протянула руку, сжала руку Рода. Пальцы у нее были нежные, мягкие.
— Вот уже дважды ты спас мне жизнь, Гэллоугласс, — бархатно промурлыкала Катарина.
— Это честь для меня, моя королева, — дежурно отозвался Род, мысленно ругая себя на чем свет стоит. Он смущался, словно подросток, тайком читающий «Фанни Хилл»[3].
Катарина очаровательно нахмурилась, вздернула подбородок и прижала к губам указательный палец.
А потом улыбнулась и повернулась на бок. Бархатный пеньюар распахнулся. Видимо, здесь было принято спать нагишом.
«Не забывай, парень, — твердил себе Род, — ты — всего-навсего бродячий торговец. С утра продерешь глаза — и снова в путь. А здесь ты для того, чтобы дать дорогу демократии, а не для того, чтобы волочиться за королевой. Это бесчестно — воспользоваться ее слабостью, если ты не собираешься здесь задерживаться, дабы пользоваться ее слабостью в дальнейшем… Бред какой-то…»
Катарина кокетливо наматывала на палец прядь волос и покусывала нижнюю губу. На Рода она смотрела, как кошка на канарейку.
— Отважные воины, — проворковала она, — славятся тем, что…
Ее пухлые губы влажно блестели.
Род, силясь что-то ответить, промямлил:
— Как моя королева полна стремления излечить от пороков свою страну, так и я стремлюсь к тому, чтобы все, чем славятся воины, было во благо стране и королеве. Я готов служить вашему величеству только верой и правдой и обещаю никогда не причинить вам зла.
На миг — так показалось Роду — у Катарины словно бы кровь застыла в жилах, настолько неподвижно она лежала.
Затем взгляд ее стал суровым. В опочивальне сгустилась тревожная тишина.
Королева села и укуталась в пеньюар.
— Твое поведение заслуживает наивысших похвал, магистр Гэллоугласс. Мне необычайно повезло, что меня окружают только верные слуги.
Учитывая обстоятельства, и самой королеве за поведение надо было бы поставить пять с плюсом. В голосе ее лишь едва заметно проскользнула насмешка.
Ее глаза снова встретились с его глазами.
— Прими же благодарность королевы за спасение ее жизни.
Род опустился на одно колено.
— Мне воистину везет, — продолжала Катарина, — на верных слуг. Ты спас мне жизнь, но я думаю, что не многие воины услужили бы мне так, как услужил ты.
Род вздрогнул.
Катарина улыбнулась, злорадно и довольно, и перевела взгляд на собственные руки.
— А теперь оставь меня, ибо завтра мне предстоит день полный трудов и мне надо хорошенько выспаться.
— Как пожелает ваше величество, — отвечал Род, покраснев до самых кончиков волос. Он встал, развернулся и пошел к двери, злясь на чем свет стоит — на себя самого. Разве Катарина виновата в том, что он такой осел?
Он закрыл за собой дверь, обернулся и изо всех сил стукнул кулаком по каменной стене. Нив чем не повинные нервные окончания выразили неподдельное возмущение.
Род, кривясь от боли, зашагал прочь от опочивальни королевы и вскоре наткнулся на Брома О’Берина. Физиономия у карлика была красная, как свекла. Он весь дрожал.
— Ну, как? Я должен встать перед тобой на колени? Не ты ли наш будущий король?
Род был готов обрушить с трудом сдерживаемый гнев на Брома О’Берина. Он скрипнул зубами и, прищурившись, воззрился на карлика.
— У меня и получше развлечения найдутся, Бром О’Берин, чем королевскую колыбельку качать.
Бром пялился на Рода. Кровь мало-помалу отхлынула от его щек, а вместе с нею отступила злость.
— Это верно, — пробормотал он, кивая. — Клянусь всеми святыми, это правда, ибо по твоему лицу я вижу, что гнев переполняет тебя, что ты ненавидишь себя за то, что ты — мужчина!
Род до боли зажмурился и с такой силой сжал зубы, что просто удивительно, как они не потрескались.
Но что-то определенно должно было дать трещину и поддаться…
Откуда-то, как бы из далекой дали, прозвучал голос карлика:
— Этот посланец принес тебе весть от тех ведьм, что обитают на башне…
Род заставил себя открыть глаза и уставился на Брома.
Бром опустил глаза к полу. Проследив за его взглядом, Род заметил возле левой ноги карлика эльфа, сидевшего на камнях, скрестив ноги по-турецки. Это был Пак.
Род расправил плечи. Хватит злиться, с этим можно было и погодить. Если ведьмы послали ему весточку, значит, дело срочное.
— Ну, говори, — сказал он. — Что там за весть от ведьм?
Но Пак только покачал головой и негромко произнес:
— Господи, ну до чего же глупы порой бывают эти смертные!
Он отскочил в сторону в мгновение ока, и кулак Рода со всего размаху врезался в стену.
Род взвыл от боли и завертелся на месте. Нашел взглядом Пака и снова бросился к нему.
Но Пак сказал:
— Тише!
И в коридоре откуда ни возьмись появился громадный лилово-розовый дракон, самый настоящий, в натуральную величину, огнедышащий. Дракон встал на дыбы и пыхнул на Рода жарким языком пламени.
Род закашлялся, выпучил слезящиеся глаза и злорадно оскалился.
Дракон тут же метнул в него очередную порцию пламени. Род пригнулся, проскочил под огнем и выпрямился прямехонько под мордой огнедышащего зверя. Пальцы его сжались на чешуйчатой шее, ища сонные артерии.
Дракон вскинул голову и мотнул шей, словно хлыстом. Род упрямо держался, а дракон швырял его то в одну, то в другую сторону. Род при этом пребольно ударялся о гранитные стены. Стукнувшись головой, он взвыл от боли. Из глаз у него словно посыпались искры, но он только усилил хватку.
Могучая шея дракона опустилась, и к животу Рода потянулись громадные жадные клыки. Дракон добился своего: клык рассек кожу Рода от ключицы до бедра. Кровь хлынула ручьем. В глазах у Рода потемнело, но он держался, твердо вознамерившись утащить дракона с собой на тот свет.
«Я умру», — подумал он и изумился этой мысли и возмутился тому, что умрет из-за глупой злости на какую-то стервозную девицу.
Ну, ничего. В царство мертвых он прибудет не пешком, и то хлеб. Темнота навалилась с новой силой, она словно засасывала Рода, но все же в полузабытьи он чувствовал, что шея чудовища клонится книзу, ниже… еще ниже… в потусторонний мир…
Его ноги коснулись пола и — о чудо! — выдержали его вес. Забрезжил свет во мраке, стал ярче, еще ярче… и вот Род увидел у своих ног поверженного дракона.
Темнота отступила окончательно, свет озарил гранитные стены, плетеные украшения. Стена прекратила кружение, застыла на месте.
