Александр Шуваев - Книга Предтеч
За нас были страшно рады, и не врали при этом, обещали быть вскорости, и все это отдавало добродушным юмором, вообще характерным для белой зависти хороших людей. А потом была ночь, и бесшумные тени с горящими глазами во тьме. Тяжелый брус Малого Огня принес с собой Терпеливо Стерегущий из Клана Трех Скал, почти молочный, с едва заметными при свете черными прожилками, масти "мрамор", по которой почти безошибочно можно узнать северянина, охотника на морских коров и ластоногих. Здесь он находился на практике, после окончания Высших Ветеринарных Курсов, - это официально, а вообще это был классический пример молчаливого искателя впечатлений, человека, обуреваемого жаждой все увидеть, поохотиться на разную добычу и в очень-очень разных условиях, подвиться с женщинами, по возможности, всех мастей. Он и запалил брус с конца, который побагровел, заалел и налился бело-розовым накалом. Охотник не будет пользоваться открытым огнем, если к этому есть хоть малейшая возможность: мало того, что сам провоняешь дымом, так еще и надолго, накрепко сам потеряешь чутье по меньшей мере наполовину. Жар и сам по себе изменяет запахи не хуже иной грозы, но уж с этим так или иначе приходится мириться... Собравшиеся с шутками-прибаутками расчетливо разодрали шкуру вилорога, отхватывая куски парного мяса, напились крови, пока не свернулась окончательно, и постепенно охмелели. Женщины завели на три голоса песню без слов, а остальные начали нарочито-медленный, молчаливый хоровод, ритмично ударяя ногами о твердую почву, раскачиваясь и хлопая в ладоши. Постепенно возбуждение наше усиливалось, и по мере этого нарастал и темп древнего танца, все ярче горели глаза с узкими вертикальными щелями зрачков, и наступил миг, когда запели, взяв одну пронзительную ноту, уже все собравшиеся и с этого мгновения пир разгорелся уже по-настоящему, как положено, а она подошла ко мне, с деланной скромностью зевнула и повела прочь, вдоль по руслу пересохшего ручья, и потом через ложбину, и на гладкий каменный берег, где в десяти шагах чудно, как кит на экскурсии, возвышался наш дом, а чуть дальше, сливаясь с серым, пасмурным небом, расстилался Океан.
Третье включение. Народ
Под вечер жар немного спал, но нельзя сказать, чтобы стало прохладно. Горы поодаль стали уже совсем синими, ясно синело и быстро меркнущее небо, а не редких, рваных облаках тревожным, красным огнем догорал закат, обещая назавтра ветреную погоду. Он уже и сейчас тянул откуда-то, этот упрямый холодный ветерок, трепал полупрозрачное от жара пламя приземистого, почти бездымного костра. Поодаль стояло несколько четырех местных палаток, а людей - у костра и на всей территории лагеря вообще было всего пятеро. Один из мужчин, тяжелый, темноликий и бородатый, сидя на корточках тихонько перебирал гитарные струны, а трое других просто молча глядели на огонь. Молчала и единственная в компании женщина, что сидела на каком-то ватнике, вытянув ноги строго вперед, словно кочевник, так что понимающим людям даже смотреть на это было жутковато. Костер, таким образом, хорошо освещал безупречно-чистое, без единой даже складочки обтягивающее ноги трико, новенькие, белые, идеально-чистые кроссовки "Пума" и выглядывающие из них белоснежные, - не от мира сего, - грубошерстяные носки с аккуратнейшими отворотами. Один из мужчин пошевелился:
- Чер-рте что! До сих пор никого... Может, - заблудились?
Его сосед только неопределенно пожал плечами.
- Да нет, в самом деле! Кстати, - это ведь ваша идиотская затея, чтобы непременно встретиться в этой дыре... Ну точно ведь не найдут!
- Вам легко говорить... Куда захотели, туда и выехали, когда захотели, тогда и выехали... А нам каково? По-моему, - так самое подходящее место: с одной стороны - центр туризма, с другой - можно спокойно поговорить без боязни, что нам помешают. А кроме того, я вообще не понимаю, к чему вся эта паника? До истечения контрольного времени, если не ошибаюсь, еще далеко...
- Контрольное время - контрольное время...
- Уважаемый Об, - вмешался в разговор третий, - не ворчите. Все мы в той или иной мере нервничаем. Не знаю, как Нэн?
Он обернулся к женщине, а она терпеливо улыбнулась в знак того, что слышала, и промолчала.
- Мама!
Бородатый с гитарой, дернулся в сторону, потерял равновесие и сел. Гитара, упав на камни, издала протяжный, глухой звон, а следом на ноги вскочили и все остальные, кроме женщины: косо, со стремительностью налетающего коршуна и басовитым свистом с темнеющего неба сорвалось громадное треугольное крыло, выкрашенное в пиратский темно-серый цвет. Подвешенный под ним летун ловко освободился от своей хитроумной сбруи и во всей красе предстал пред честной компанией. Это был невысокий, поджарый, носатый мужчина с энергичным сухощавым лицом.
- Здорово, ребята, - проговорил он, обводя их нахальным взглядом, и, распустив, откинул отороченный мехом капюшон, - я не ошибся адресом?
- Тьфу! - Названный Обом ожесточенно плюнул. - Между прочим дурацкие шутки!
- Зависит от вкуса...
- Кем слывешь?
- Как? А, понял... Это уже дело. Позвольте представиться, Тайпан.
И он обошел мужчин, энергично пожимая руку каждому из них, коротко заглядывая в глаза и отрепетировано улыбаясь. К женщине он подошел в последнюю очередь, - за все это время она так и не сменила позы. Нагнувшись, он изящно взял ее узкую руку и по всем правилам поцеловал, потом глянул в ее лицо и отвел глаза:
- Господи, красивая-то какая, - пораженно проговорил он, - как зовут вас, леди?
- Тут не спрашивают, как кого зовут, - в голосе ее едва заметно прозвенела насмешка, - все равно тут никто никого не видел раньше, и если мы не придем ни к какому решению, то имена нам будут вовсе ни к чему. Здесь спрашивают, - кем слывешь? Этого достаточно. Нэн Мерридью, - к вашим услугам.
Он еще раз осторожно посмотрел в ее длинные, насмешливые глаза и тихонько спросил:
- Я вам понравился?
Она опять сдержано улыбнулась и кивнула головой:
- Очень.
Между тем откуда-то снизу послышался приглушенный говор, и через несколько минут на площадку вышла первая группа гостей. Народ тут все собрался пунктуальный, и за оставшиеся до контрольного времени полчаса собрались все, из имевших быть, в отличие от слывшего Тайпаном избрав исключительно древнейший способ передвижения.
- Кажется, - все, - подвел итог давешний пугливый гитарист, обводя собравшихся цепким взором, - и кто же начнет первым?
- А вот хотя бы вы, - пожав плечами, проговорил высоченный молодой мужчина южного типа, с округлым крутым подбородком, - как хозяин...
По-английски он говорил с каким-то странным акцентом.
- Пожалуйста, - легко согласился бородач, - только я, если можно, сидя, а? И, восприняв молчание за знак согласия, он с медвежьей мягкостью уселся по-турецки.
