Альфред Бестер - Рассказы (Миры Альфреда Бестера. Том 4)
Мистер Бэни вошел в безупречную лабораторию Блейза Скиэйки с располагающей к себе улыбкой, и доктор Скиэйки издал отчаянный, душераздирающий вопль.
— Я же велел вам стерилизоваться, прежде чем входить!
— Но я стерилизовался, доктор. Безусловно…
— Нет! Вы воняете анисом, шан-иланом, натронилатом ментола. Вы испортили мне день. Зачем?
— Доктор Скиэйки, уверяю вас, я… — Внезапно он замолчал. — О, боже мой! — простонал он. — Сегодня утром я воспользовался полотенцем жены.
Скиэйки рассмеялся и включил вентиляцию на полную мощность.
— Понятно. Это не трудно почувствовать. Давайте оставим вашу жену. Рядом у меня есть кабинет, там мы можем поговорить.
Они уселись в пустом кабинете и поглядели друг на друга. Мистер Бэни увидел приятного моложавого человека с коротко подстриженными черными волосами, маловыразительными ушами, весьма острыми скулами, узкими глазами и изящными руками, которые выдавали его с головой.
— Ну, мистер Бэни, чем могу быть вам полезен? — спросил Скиэйки, в то время, как его руки вопрошали: «Какого черта приперся надоедать мне?»
— Доктор Сикэйки, в некотором смысле я — ваш коллега. Я профессиональный доктор магии. Одной из решающих стадий моих церемоний является сжигание различных благовоний, но все они, знаете ли, традиционны. Я надеюсь, что ваша экспертиза подскажет мне что-нибудь иное, с чем я мог бы поэкспериментировать.
— Понимаю. Интересно. Вы сжигаете стект, онилу, гальбанум, францисканский… Именно эти вещества?
— Да. Все совершенно традиционное.
— Очень интересно. Я могу, конечно, сделать много наметок для экспериментов и еще… — Скиэйки замолчал и уставился куда-то вдаль.
— Что-нибудь не так, доктор? — спросил колдун после длительной паузы.
— Послушайте, — взорвался вдруг Скиэйки, — вы на неверном пути. Сжигать благовония традиционно и старомодно, но имитация других запахов не решит вашу проблему. Почему бы вам не провести эксперимент с совершенно иным подходом?
— И чем это может быть?
— Принципом одофона.
— Одофона?
— Да. Это гамма, существующая среди запахов, как и среди звуков. Резкие запахи соответствуют высоким нотам, тяжелые — низким. Например, серая амбра соответствует фиолетовому в басах. Я могу составить для вас гамму запахов, занимающую, примерно, две октавы. Тогда вам останется лишь сочинить музыку.
— Вы положительно блестящий ум, доктор Скиэйки!
— А разве не так? — хмыкнул Скиэйки. — Но со всей честностью должен сказать, что блестящим умом мы являемся совместно. Я бы никогда не пришел к этой идее, если бы вы не бросили мне настоящий вызов.
Они вступили в контакт на этой дружественной ноте и с энтузиазмом побеседовали о своих делах, сходили на ленч, рассказывая друг другу о себе и строя планы колдовских экспериментов, в которых Скиэйки решил добровольно принять участие вопреки тому, что не верит в дьявольщину.
— И вся ирония заключается в том, что он на самом деле одержим дьяволом, — доложил Селин Бэни.
Чайрмен не понял.
— Психиатрия и дьявольщина — всего лишь разные названия одного и того же феномена, — объяснил Бэни. — Так что могу вам перевести. Его потерянные четыре часа — это фуга.
До Чайрмена все еще не дошло.
— Вы имеете в виду музыкальное произведение, мистер Бэни?
— Нет, сэр. Фуга также является психиатрическим описанием более развитой формы сомнамбулизма — хождения во сне.
— Блейз Скиэйки ходит во сне?
— Нет, сэр, все гораздо сложнее. Хождение во сне — относительно простой случай. Такой человек никогда не входит в контакт с окружающими. Можете разговаривать с ним, кричать на него, называть его по имени — он совершенно никак не отреагирует.
— А фуга?
— В фуге субъект входит в контакт с окружающими. Он может беседовать с вами. Он знает и помнит события, происшедшие во время прошлой фуги. Но он совершенно отличается от личности, каковой является в реальной жизни. И
— что самое важное, сэр, — после фуги он ничего не помнит о ней.
— Значит, по вашему мнению, у доктора Скиэйки эти фуги происходят два-три раза в неделю?
— Таков мой диагноз, сэр.
— И он ничего не может рассказать, что было во время фуги?
— Ничего.
— А вы можете?
— Боюсь, что нет, сэр. Есть предел даже моим возможностям.
— Что вы можете сказать о причине этих фуг?
— Только то, что его что-то влечет. Я бы сказал, что он одержим дьяволом, но это жаргон моей профессии. Другие могут воспользоваться иными терминами — побуждение или колдовство. Терминология тут неважна. Главное то, что владеет им, заставляет его отправляться по ночам делать… Что? Не знаю. Я знаю только, что это дьявольское наваждение, скорее всего, препятствует его творческой работе для вас.
Никто не вызывает Гретхен Нанн, даже если вы ККК, чей общий фонд делится всего на двадцать пять частей. Вы должны пройти через эшелоны ее служащих, пока, наконец, не будете допущены в Присутствие. Все эти процедуры действуют весьма раздражающе, так что терпение мистера Чайрмена полностью истощилось, когда, наконец, его ввели в мастерскую мисс Нанн, беспорядочно набитую книгами и аппаратурой, которой она пользовалась для своих исследований.
Бизнесом Гретхен Нанн было творение чудес. Не в смысле необычайностей, аномалий, из ряда вон выходящего, привнесенного сверхчеловеческим посредничеством, а скорее, в смысле ее необычайного и из ряда вон выходящего восприятия и подтасовки реальности. В любой ситуации она могла выполнить и выполняла невозможные просьбы своих отчаявшихся клиентов, а ее гонорар был так велик, что мог бы превзойти государственный доход.
Она ослепила его улыбкой, указала на стул, села напротив и сказала:
— Мой гонорар — сто тысяч. Это в ваших возможностях?
— Да, я согласен.
— А ваше затруднение… стоит того?
— Да.
— Значит, до сих пор мы поняли друг друга… Да, Алекс?
В мастерскую ворвался молодой секретарь.
— Простите. Леклерк настаивает, чтобы вы сказали, как получили определение внеземного происхождения плесени.
Мисс Нанн нетерпеливо щелкнула языком.
— Ему известно, что я никогда не даю хода исследований. Я даю только результаты.
— Да, Н.
— Он заплатил?
— Да, Н.
— Ладно, в таком случае я сделаю исключение. Скажите ему, что это основано на лево- и правосторонних аминокислотах, и еще скажите, чтобы он позаботился нанять квалифицированного экзобиолога. Пусть не стесняется платить ему.
— Да, Н. Благодарю вас.
Когда секретарь вышел, она повернулась к Чайрмену.
