Ричард Морган - Сломанные ангелы
– Мне кажется, я не…
– Не сразу поняла? А как насчет почувствовать собственную незаменимость?
– Где, здесь? – Вонгсават оглядела усеянный трупами пляж. – По меньшей мере неуместное замечание.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
– Ты не сможешь этого сделать, – тихо сказала Вордени. Оторвавшись от самоходной гаубицы, которая только что была выставлена стволом в направлении центра ворот, я обернулся к археологу. Гравитационный двигатель негромко гудел, будто разговаривал сам с собой.
– Таня, мы же видели, как эта конструкция выдержала… – Я замялся, подыскивая нужное слово. – Выдержала то, чему у меня просто нет определения. Неужели ты полагаешь, что небольшой тактический боеприпас в состоянии повредить такой корабль?
– Я не это имела в виду. Тебя. Знаешь, в каком ты состоянии?
Я опустил взгляд на панель управления огнем.
– Достаточно крепок, чтобы протянуть еще пару дней.
– Ага… На больничной койке. Ты что в самом-то деле, всерьез собираешься биться с Карерой? В таком-то виде? Единственное, что держит тебя на ногах, – это мобкостюм.
– Вздор. Не забывай: я накачал себя тетраметом.
– Точно. По-моему, я сама видела, как ты принял смертельную дозу. И что, думаешь на ней продержаться? А сколько?
– Достаточно долго. – Не желая смотреть на Вордени, я принялся разглядывать берег. – Где, черт побери, шляется эта Вонгсават?
– Ковач. – Таня дождалась-таки момента, когда мой взгляд упал на нее. – Пробуй свои ядерные снаряды. А потом оставь все как есть. И я закрою ворота.
– Таня, отчего ты не выстрелила в меня из разрядника?
Молчание.
– Таня?
– Хорошо, – наконец сказала она. – Можешь просрать свою жизнь так, так хочешь. После узнаешь, что мне было не все равно.
– Вопрос был не об этом.
– Я… – Она опустила глаза. – Я запаниковала.
– Вот это уже вранье. Я видел многое, что ты личьо сделала в два последние месяца… Но паники не наблюдал ни разу. По-моему, тебе вообще неизвестно значение этого слова.
– Да что ты говоришь… Думаешь, узнал меня так близко?
– Достаточно близко.
Она фыркнула.
– Чертов солдафон. Покажите мне солдата, и я покажу вам кусок идиота с головой, полной дешевой романтики. Ковач, ты ничего обо мне не знаешь… Мы занимались любовью в виртуальности. Неужели помстилась чертовщинка? Думаешь, получил какое-то представление о моем внутреннем мире? Считаешь, ты вправе судить о других?
Я пожал плечами.
– Ты о ком-то вроде Шнайдера? Таня, он продал Карере нас всех, причем с потрохами. Что хорошо тебе известно. Что, не так? Он заложил Сутъяди и, значит, виноват в том, что случилось после.
– О-о, как ты доволен собой… – Археолог ткнула пальцем в сторону воронки, оставшейся там, где умер Сутъяди и где песок был красным от разбросанных кусков человеческих тел, уже распространявших запах смерти. – Считаешь, здесь ты чего-то достиг?
– Желаешь мне смерти? Смерть за чью смерть? Шнайдера?
– Нет!
– Таня, проблема сейчас не в этом, – сказал я, пожимая плечами. – Единственное, что в самом деле непонятно, – почему я не умер. По-моему, у тебя тоже нет соображений на сей счет. Или есть? Говори. Как эксперт по марсианским технологиям.
– Не знаю. Я… я уже говорила, что запаниковала. Разрядник я подняла сразу, как только ты его выронил. И я вырубила только себя.
– Да, знаю. Карера говорил, что у тебя был сильный нейрошок. И еще: он хотел знать, почему я не пострадал. Это, а также почему я очнулся раньше всех.
Старательно глядя в сторону, археолог предположила:
– Вероятно, у тебя нет чего-то важного, что есть в каждом из нас.
– Эй, Ковач!
Мы с Вордени обернулись и посмотрели в сторону пляжа. Вонгсават. Она медленно ехала на самоходке, направляясь к нам. Напротив пилота на броне сидела неподвижная и одинокая фигура. Прищурившись, я сделал картинку крупнее.
– Мать твою, глазам не верю…
– Кто это?
Я коротко хохотнул.
– Тот, кто никогда не тонет. Взгляни, типичный представитель.
Ламон казался мрачным, однако выглядел не хуже, чем при нашей первой встрече. Одетый в лохмотья, он был забрызган кровью, но чужой кровью. Глаза заплыли, сделавшись узкими щелочками, зато теперь он почти не трясся. Спрыгнув с брони вперед, по ходу транспортера, Ламон тут же оглянулся на доставившего его пилота. Обращаясь к своему пассажиру, Вонгсават что-то сказала. Ламон снова двинулся в нашу сторону и остановился, не дойдя нескольких метров. Он стоял, нервно переводя взгляд с одного ботинка на другой. Вдруг он громко сказал:
– Я знал! Я знал, что ты это сделаешь. Видел твои файлы. Я знал. Я тебя слышал. Слышал, но никому ничего не сказал…
– Я нашла его на складе оружия. – Вонгсават заглушила гравидвигатель и выключила самоходку. – Извини, задержалась. Не сразу его поймала.
– Слышал тебя, видел тебя, – бормотал Ламон себе под нос, свирепо растирая себе загривок. – Видел твои файлы, Ко-ко-ко-ко-ковач. Я знал, что ты сделаешь.
– Неужели, – мрачно сказал я.
– Слышал тебя, видел тебя, но никому ничего не сказал.
– Да, здесь ты ошибся. Хороший политработник всегда докладывает наверх. Такое правило.
Я подобрал лежавший на приборной панели пистолет. И выстрелил Ламону прямо в сердце. Пуля, выпущенная с близкого расстояния, прошла навылет, и жертва погибла не сразу. Заряд плазмы разорвался уже в песке, метрах в пяти за простреленным насквозь телом. Согнувшись пополам, Ламон тут же упал. Из сквозной раны полилась кровь. Затем он каким-то непонятным образом сумел подняться на колени. Глядя мне прямо в лицо, офицер зло оскалился.
– Я знал, что ты сделаешь, – прохрипел Ламон и медленно завалился на бок. Кровь вытекала из его раны, пропитывая песок.
– Нашла, на чем я полечу? – спросил я, обращаясь к Вонгсават.
Прежде чем обстреливать ворота, я приказал Вордени и Вонгсават укрыться в скалах. Не хотелось тратить время зря, запечатывая их в полисплав. Но тела, не покрытые защитой, могли погибнуть от действия радиации. Оставалась вероятность, что на короткой дистанции открытые в глубокий вакуум ворота пропустят достаточно опасную порцию излучения.
Да, прежний опыт действительно говорил о способности ворот регулировать пропускную способность – например, ворота успешно отфильтровали нанобов. Однако здесь можно легко ошибиться. К тому же неизвестно, какая именно доза считалась для марсиан приемлемой. Зачем ты сидишь здесь, Так? Скафандр тебя защитит.
Здесь было что-то большее, нежели простое желание отсрочки. Я сидел на самоходной установке, с "Санджетом" на боку и вложенным в кобуру пистолетом. Я смотрел на сиявшие по ту сторону ворот звезды и чувствовал, что должен преодолеть какую-то внутреннюю инерцию. Вероятно, ощущение находилось глубже, чем мог проникнуть тетрамет. Было такое чувство, словно нельзя сделать больше дозволенного. Что бы ни находилось по ту сторону, во мраке, со мной могло произойти лишь то, что дблжно.
