Барри Лонгиер - Враг мой (сборник)
- Тебе потребуется провожатый, Язи Ро? - следует вопрос.
- Нет, я знаю дорогу.
- А фонарь? В темноте легко оступиться.
- Фонарь пригодится, - киваю я. - Спасибо. С фонарем, прикрепленным к тыльной стороне левой рукавицы, с поднятым капюшоном застегнутого на все пуговицы пальто я выхожу из дома и вверяю себя ночным ветрам Файрина IV. Борясь с ветром, я тороплюсь к пещере. По пути я соображаю, что заботливый слуга - отпрыск Мизи Кинасу, ученика Дэвиджа, о котором рассказывали, что он совершил длительное путешествие в космосе, чтобы стать монахом странной и суровой религии на чужой и пугающей планете под названием Земля.
15
Дэвидж сидит у огня с рукописью на коленях, уставившись на языки пламени. Я выключаю фонарь, снимаю пальто и маску и бросаю то и другое на одно самодельное кресло, чтобы усесться в другое. Мне непонятно, почему Дэвидж не участвовал в праздничном ужине в честь возвращения Эстоне Фалны. Согревшись у огня, я рассматриваю убранство пещеры. На одной из импровизированных постелей крепко спит Гаэзни, укрытый одеялом.
Интересно, до какого места Дэвидж успел прочесть "Кода Нусинда"? Самому мне запомнился эпизод, в котором слепая землянка Никол, не зная, что имеет дело с актерами, внимает подробностям ситуации на Амадине. Целью Маведах было уничтожение там всех людей или их изгнание. Цель Фронта заключалась в уничтожении или изгнании всех драков Амадина. Палата Драков бескомпромиссно поддерживала Маведах, Соединенные Штаты Земли - Фронт, цели которых были диаметрально противоположными, а посему не могло быть даже речи о выработке талмы. Никол положила конец страшной войне, заставив державы отказаться от поддержки враждующих сил на Амадине.
Тем не менее сердцевина проблемы остается прежней, более того, воюющие стороны уже не довольствуются изгнанием врага с планеты, стремясь к полному его искоренению. Цель Маведах теперь - гибель всех людей, цель Фронта гибель всех драков. Откуда тут взяться талме? Всякий раз, когда Фронт и Маведах договариваются о прекращении огня, обязательно находится неконтролируемая группировка с той или иной стороны, прерывающая хрупкое перемирие, совершив какое-нибудь злодейство. Разве может Маведах карать своих за убийство людей после всех бед, причиненных людьми? И как может Фронт наказать своих за убийство драков после всего того, что те учинили?..
- Ты это читал, Язи Ро? - спрашивает Дэвидж, указывая на рукопись.
Я отвлекаюсь от мыслей о прошлом и гляжу на человека. Он пристально меня разглядывает.
- Да, по пути сюда.
- А тебе полагалось это читать?
Мне трудно удержаться и не пожать плечами.
- Не знаю.
Он переводит взгляд на рукопись, приподнимает брови.
- Что, если твое любопытство повредит талме?
Я сажусь, вытягиваю ноги к огню, скрещиваю на груди руки.
- Значит, талме не бывать. А вдруг ей, наоборот, повредило бы, если бы я этого не прочел? Или талма вообще не зависит от того, читал я это или нет?
Дэвидж улыбается и говорит на правильном дракском:
- Почему ты так безжалостен к чадам своим, Ааква? - Видя мое недоумение, он объясняет: - Это из "Кода Овида". "Предания об Ухе". - У него такой вид, словно я - это не я, а трехголовый урод. Он опять переходит на английский: - Возможно ли, Язи Ро, что ты не знаком с Талманом?
Я вспоминаю свой амадинский английский и выпаливаю:
- Более чем возможно, дядюшка, заруби это на своей морщинистой заднице!
Из глубины пещеры доносятся хлюпающие звуки. Дэвидж оборачивается на ребенка, которому положено спать.
- Раз тебе не спится, Гаэзни, берись за шитье.
- Я сплю, дядя, сплю. - Отпрыск Тай давится от смеха. - Просто мне приснился плохой сон.
Но его разбирает такой сумасшедший хохот, что проходит всего несколько секунд - и он уже не может сдержаться. Сбросив одеяло, хохочущий Гаэзни куда-то выбегает. Дэвидж с улыбкой закрывает рукопись.
Я упираюсь локтями в подлокотники кресла и от стыда жмурю глаза. Напрасно я позволил себе унизить учителя в глазах ученика, пусть даже учитель - человек. Дождавшись, чтобы стихло эхо детского смеха, я обращаюсь к человеку:
- Прости меня, Дэвидж, за то, что я назвал тебя "дядюшкой". Как только мы покончим с этим, - я показываю на рукопись у него на коленях, - я улечу. Ты не виноват в том, что я здесь нахожусь. Постарайся не делать положение еще хуже, чем оно есть, - это ни к чему.
Человек кивает и снова смотрит на рукопись.
- Не советую тебе торопиться с отъездом, Язи Ро. Таких пройдох, как овьетах, я еще не встречал. Если Джерриба Шиген считает, что шанс установить мир на Амадине существует, я постараюсь оправдать его надежды. Так что давай сотрудничать, пока оба не решим, что дело безнадежно. Согласен?
- Хорошо.
- Вот и отлично! - Человек встает и потягивается. - Значит, так, Язи Ро. Откровение священно. То, что ты мне доверишь, я никогда не повторю без твоего разрешения. То, что я доверю тебе, ты никому не расскажешь без моего разрешения. Идет?
- Идет.
Он садится на корточки у огня, подбрасывает туда полено, что-то ищет глазами в глубине пещеры, снова смотрит на меня.
- На самом деле прозвище "дядя Уилли" меня совершенно не злит.
- Почти все члены рода Джерриба твердили мне, что ты ненавидишь это прозвище, - отвечаю я удивленно.
Он разводит руками, поднимает глаза к дыре, в которую уходит дым, и корчит гримасы, подыскивая слова.
- Нужно же детям как-то поддевать взрослых! Ты меня понимаешь?
Я отрицательно кручу головой.
- Твой родитель жив?
Его вопрос выбивает меня из колеи. У меня перехватывает дыхание.
- Нет, Язи Аво умер, когда мне еще не исполнился год. - И я тихо сообщаю ему самое постыдное о себе: - Я так ничего и не узнал о своем роде.
Дэвидж понимающе кивает, встает и опускается в свое кресло, чтобы собраться с мыслями, глядя в огонь. После затянувшейся паузы он хмуро спрашивает:
- О чем мы беседовали?
- О дядюшке Уилли.
- Верно, - кивает он. - Для нескольких поколений рода Джерриба, от предка по имени Заммис до Гаэзни, а также для потомков Эстоне Нева и детей родовых слуг я остаюсь товарищем по играм, другом, учителем, тюремщиком. Дети всегда стремятся к своеволию и отвергают порядок. Для них я тюремщик, мешающий им развернуться - например, взлететь со скалы на мысу, а не ухнуть вниз.
- С этой скалы? - Я указываю на океан.
- Да, с этой самой. У Шигги даже были крылья его собственного изготовления. У меня был единственный способ не дать этому эксперименту осуществиться - позволить Шигги его провести, только для первого полета ему пришлось использовать менее опасное возвышение, чем эта гибельная скала. Он улыбается своим воспоминаниям, но через мгновение возвращается к действительности.
