Барри Лонгиер - Враг мой (сборник)
Потом меня потчуют историями о том, как барахтались в дядюшкиной "купели" разные представители родов Джерриба и Эстоне, а также нескольких родов слуг из имения Джерриба.
В общей сложности бородатый человек вырастил и подготовил к ритуалам сорок одного ребенка. Джерриба Гаэзни, лакомящийся сейчас в пещере копченой змеей, носит порядковый номер 42.
Через некоторое время разговор заходит о другом. Эстоне Фална, повышавший всеми мыслимыми способами свою врачебную квалификацию, получил теперь разрешение пользовать людей и решил начать с человека в пещере. Мне он с улыбкой объясняет:
- На Дружбе живет много разных разумных существ, но люди составляют среди них незначительное меньшинство, процентов одиннадцать...
- Поэтому, - перебивает его Тай, - медицинское обслуживание людей осуществляется не так, как следует. Мы всегда тревожились: вдруг дядя Уилли заболеет? Его не смогут вылечить. Вот Фална и решил исправить ситуацию.
- Возраст дяди - шестьдесят три стандартных года, - объясняет Фална. Земная медицинская наука говорит, что в таком возрасте следует быть поосторожнее.
- Ты привез новые лыжи, о которых просил дядя? - спрашивает Фалну Тай.
- Привез. Вот и вся цена разговоров об осторожности.
- Лыжи? - удивляюсь я.
Заммис объясняет, что лыжи - зимний вид спорта, который он впервые попробовал на Земле пятнадцать лет назад. Лыжник прикрепляет к ногам скользящие дощечки и съезжает по склону покрытой снегом горы. На Дружбу этот спорт, а также инструктора и все необходимое впервые привез Заммис, и дядюшка немедленно загорелся. Длительные поиски дали результат: в горах за имением была найдена защищенная от ветров долина, и в ней построили фуникулер, ведущий на одну из соседних вершин. Это положило начало интересу к лыжам, так что теперь на планете насчитывается восемь лыжных курортов и планируется создание девятого.
Пока я фантазирую, пытаясь представить себе столь нелепое развлечение, Заммис спрашивает Тая, как в имении готовятся к короткому сельскохозяйственному сезону. Разговор переходит на семена, удобрения, компост, культивацию, фумигацию и прочие диковины, о которых я не имею ни малейшего представления.
Пока они беседуют, я размышляю над словами Тая о том, что я нахожусь здесь из-за истин Зинеру. Мне по-прежнему неудобно признаться этому обществу, поднаторевшему в изучении Талмана, в своем невежестве, поэтому я встаю из-за стола и ухожу к себе, чтобы улечься и почитать свой талман.
Я открываю застежку, вынимаю кубик из обложки, вооружаюсь булавкой для перелистывания страниц. Найдя "Кода Синувида", я напрягаю зрение, пытаясь вчитаться в предание о Зинеру. Шрифт чрезвычайно мелок, но я мог бы одолеть написанное, если бы пожелал. Но желание невелико: к моим услугам английский перевод Дэвиджа, набранный крупным книжным шрифтом. Так что я снова убираю свой талман в обложку и ложусь на кушетку с книгой.
В примечаниях переводчика сказано, что "Кода Синувида" - последняя книга Талмана, написанная на планете Синдие. Следующая книга была создана уже в космосе, на "кораблях поколений", прилетевших впоследствии на Драко. Зинеру написал свою книгу гораздо раньше, в эпоху морских кораблей, мечей, копий, палиц и стрел. При нем часто устраивали спортивные соревнования между денве, городами и школами.
В отличие от Малтака Ди, учившего своих подопечных при помощи головоломок и загадок, Зинеру прибегал к играм и спортивным соревнованиям. Главной страстью Зинеру была множественность истин: различные значения правды, ее проявления и формы. Его излюбленным уроком было приказать ученикам не просто играть в какую-либо игру, а изучать ее, применяя все уроки талмы и отыскивая способ выигрыша с помощью наилучшей теории.
Ученики изучали и толковали правила, даже особенности игровой площадки и погоды. Интересовала их и физическая форма: они ломали голову, как лучше использовать игроков в беге, броске и так далее. Они придумывали собственные игры с особыми правилами, расставляли лучших учеников по площадке и докладывали Зинеру, что готовы играть.
Джетах собирал наименее сильную команду из непрофессиональных игроков коваха и выставлял ее против своих учеников. И всякий раз ученики Зинеру проигрывали, после чего джетах внушал своим неудачливым теоретикам простую истину: "Постигающий игру многое внесет в нее. Однако истинные правила, не подлежащие изменению, прозвучат из уст игроков. Игроки видели и осязали металл; постигающим он известен только в теории".
Истины Зинеру...
Труды мудрецов-талманцев сильно поспособствуют установлению мира на Амадине. Однако истинные правила, не подлежащие изменению, прозвучат из уст убийцы Маведах по имени Язи Ро. Мудрецам война известна только в теории, а Язи Ро брел по пояс в крови...
Я вспоминаю предложение капитана корабля "Тора Соам". Благодаря своим рекомендациям я смог бы вернуться на Драко, а там мне бы осталось только дождаться корабля, который покажется мне лучше остальных. Я получил бы работу. Но смогу ли я крутиться на орбите Амадина? Выдержу ли это, если у меня есть хотя бы крохотное сомнение, так ли уж бессмысленна талма мира? Сохраню ли спокойствие, зная, что в грязи и крови, заливающих Амадин, тонет ребенок, проклинающий меня за то, что я не ухватился за слабую возможность положить конец кошмару?
Я вскакиваю с кушетки и подбегаю к прозрачной стене. За ней ночь. Дом подсвечен снизу золотым светом. Во тьме раскинулось обдуваемое ветрами ледяное пространство, на котором я все же умудряюсь различить выступающий из белого океанского тумана скалистый мыс.
Интересно, что произошло бы, если бы кусочки головоломки узнали, что картина, которую из них складывают, получится не такой, которую намерены составить они сами? Согласились бы улечься no-новому, не зная толком, что это будет за изображение, или взбунтовались бы, отказавшись от какой-либо упорядоченности?
Я принимаю решение поговорить с одушевленным кусочком головоломки, обитающим в пещере. Спустившись в холл, я узнаю, что все уже разошлись. Слуга по имени Мизи Унтав помогает мне надеть пальто и ботинки и настаивает, чтобы я не пренебрегал защитной маской, иначе задохнусь от ветра. Я соглашаюсь.
- Тебе потребуется провожатый, Язи Ро? - следует вопрос.
- Нет, я знаю дорогу.
- А фонарь? В темноте легко оступиться.
- Фонарь пригодится, - киваю я. - Спасибо. С фонарем, прикрепленным к тыльной стороне левой рукавицы, с поднятым капюшоном застегнутого на все пуговицы пальто я выхожу из дома и вверяю себя ночным ветрам Файрина IV. Борясь с ветром, я тороплюсь к пещере. По пути я соображаю, что заботливый слуга - отпрыск Мизи Кинасу, ученика Дэвиджа, о котором рассказывали, что он совершил длительное путешествие в космосе, чтобы стать монахом странной и суровой религии на чужой и пугающей планете под названием Земля.
