Роман Глушков - Аварийная команда
С поездом все обстояло точно так же. Отойдя подальше и взглянув на него со стороны, мы единодушно сошлись во мнении, что поезд мчался вперед на всех парах, однако время по неведомой причине встало на паузу, и лишь наша компания игнорировала данное правило.
В отличие от «декораций», какими Концептор обставил для нас Карантинную Зону Ядра, этот мир выглядел гораздо привычнее во всех отношениях, разве что абсолютно не двигался. Повсюду царили знакомые запахи, но, не перемешиваемые ветром, ощущались они по-особому. Вот я вдыхаю аромат прелой осенней листвы, а повернув голову направо или налево, уже втягиваю ноздрями специфический запах мокрого грунта либо горячей колесной смазки вагона. Каждый шаг, сделанный мной в этом мире, имел свой уникальный запах, привязанный к конкретному месту. Взаимное расположение запахов в пространстве менялось, только если я сам перемешивал их в воздухе. Этот эксперимент выявил еще одну возродившуюся деталь Трудного Мира: сопротивление воздуха, которое Концептор не считал нужным воссоздавать для нас в Ядре. Пробудь мы в чемпионском мире гораздо дольше, вероятно, передвигались бы сейчас в родной атмосфере, словно водолазы – по дну моря. Но, к счастью, мы еще не отвыкли от нее и потому никакого дискомфорта не испытывали.
Зато естественная для этой обстановки мертвая тишина меня нисколько не удивила. Все звуки, которые мы слышали, издавались исключительно нами и казались приглушенными, хотя, по идее, из-за тишины должно было быть наоборот.
Темнота мешала рассмотреть округу, но я убедился в глобальном характере аномалии, подойдя к спугнутой поездом, застывшей на взлете стае мелких птиц. С ними приключилась та же история, что и с остальными находившимися в движении предметами: на пернатых тварей не влияла гравитация. Не шутки ради, а исключительно в научных целях я разместил птичек в воздухе кольцом, словно рассадил их на обруче. Стая так и замерла в этом положении, явно не подозревая, что сейчас некий шутник изгаляется над ней столь странным манером.
– Прикольно, – заметил Тумаков, проделавший по моему примеру то же самое с придорожными камушками. Поднятые с насыпи, они безо всякой магии продолжали висеть над землей, сохраняя приданный им Пашей порядок. А камень, который любознательный Свинг из всех сил швырнул вверх, не пролетев и пяти метров, растратил всю кинетическую энергию и остановился в верхней точке траектории, аккурат возле высоковольтного провода.
– Угомонись, студент! – попросил Охрипыч разошедшегося Тумакова, следующим опытом которого с камнями, судя по подготовительным манипуляциям, должно было стать выбивание вагонного стекла. – Развесишь тут в воздухе булыжников, а время возьми да включись! Твоей-то твердолобой голове, один хрен, ничего не будет, так хоть наши пожалей… Ладно, хорош хулиганить. Айда, послушаем, что браток расскажет, – уверен, ему есть, о чем нам поведать. Вот только не попадать бы с ног от его новостей. Ежели не возражаете, то пойдем к переезду. По-моему, там курилка имеется. Как хотите, а я на мокрой траве рассиживаться не хочу. Тут вам не Ядро – вмиг поясницу простудишь.
– А вдруг поезд тронется? – забеспокоилась Веснушкина. – Как мы его догоним?
– Я больше боюсь, как бы самому окончательно умом не тронуться, а не от поезда отстать, – проворчал прапорщик и, не дожидаясь ответа на свое предложение, зашагал к переезду.
В нашем краю все железнодорожные переезды давно функционировали в автоматическом режиме, поэтому будка дежурного, отстроенная здесь при старых порядках, пустовала. Но, несмотря на заделанные железными ставнями окна, будка не выглядела заброшенной. Похоже, сегодня ею в качестве теплушки пользовались ремонтники-путейцы. Они-то, видать, и соорудили неподалеку, под сенью кленов, маленькую курилку: столик и четыре лавочки вокруг. По их затертым до блеска поверхностям можно было определить, что хозяева обожали это местечко и частенько поигрывали здесь на обедах и перекурах в карты и домино. Труженики стальных магистралей явно не подозревали, что однажды наступит время, когда в их любимой курилке будет решаться судьба целой Вселенной…
Надумай я и впрямь рассказать товарищам обо всем, что пережил в ипостаси Колоссального Взрыва, на это ушло бы, пожалуй, не одно тысячелетие. Поэтому пришлось ограничиться лишь кратким описанием своих похождений. Сначала я поведал о тех, что мы совершили на пару с адаптером, а затем – хронику моего одиночного плавания в Источнике, которая, по идее, и должна была растянуться на бесконечно долгий срок. Но я потратил на вторую часть моего рассказа практически столько же времени, сколько на первую.
В данный момент нас интересовал сам факт моего перерождения, а также его вероятные причины и последствия – в общем, все то, о чем можно было только догадываться. А подробности моего путешествия по Вселенной являлись обычными путевыми заметками и обладали далеко не первостепенной ценностью. Я в деталях помнил все метаморфозы, произведенные Колоссальным Взрывом с материей, но понятия не имел, как ему это удавалось и какой терминологией следует пользоваться при описании его действий.
Я ощущал себя первоклассником, которого заставили дотошно переписать от руки учебник по квантовой теории и который чудесным образом до последней строчки запомнил всю эту мудреную галиматью. Пойдет ли этот багаж знаний на пользу ребенку, даже отыщись для него преподаватель, способный растолковать суть и законы не соответствующей возрасту науки? Весьма и весьма сомнительно. Скорее всего, ребенок заработает если не преждевременный заворот мозгов, то пожизненное отвращение ко всем без исключения точным наукам.
Вот и я держал в голове все тайны Вселенной, что на поверку оказалась отнюдь не бесконечной, и мог при должном старании объяснить «на пальцах» технологию некоторых миротворческих (в буквальном понимании этого слова) процессов. Только какую пользу дала бы нам эта информация, понять смысл которой никто из нас, в том числе и я – ее носитель, был не в состоянии?
– Это что же получается, – нервно заерзал прапорщик, когда я закончил свое не слишком продолжительное, но весьма впечатляющее повествование. – Выходит, ты, браток, и есть теперь новый Держатель?
– Нехило! – поддакнул ему Тумаков, глядя на меня выпученными глазами, словно не одно мое предплечье, а весь я был покрыт золотом с головы до пят. – Вы это… Глеб Матвеевич… если я вас когда-то чем-то обидел, простите – это не нарочно. Просто иногда я на язык несдержан, несу всякий бред и все такое…
– Что с тобой, Паша? – громким шепотом поинтересовалась у друга обеспокоенная Леночка.
