Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.
— Скоро жвачками разживемся. Пацаны говорили, канадцы бесплатно раздают.
Рощинских парней заметили, зайдя в здание. Они шли впереди нас. Вместе загрузились на свои места. Вокруг торчало, крутилось, гоготало и бесилось море пацанских голов. Поневоле меня охватила атмосфера беспричинной радости, которая моментально испарилась, когда я увидел сидящего позади себя покойника Серегу. Не совсем позади, через два ряда и немного вбок. Он безучастно смотрел перед собой. А я не знал, то ли его окликнуть, то ли оставить в покое. Посмотрев в следующий раз назад, обнаружил там обычного пацанчика. Глюк, значит, словил.
Попивая пивасик, пуская по кругу три кружки, мы дожидались начала представления. Заметил, что в отсутствии чипсов толпа успешно удовлетворялась семечками, сплевывая их прямо на пол. Кое-кто жевал пирожки и прочие бутерброды. Иногда и конфеты пожевывали. Внезапно на трибунах началось какое-то движение. Оказалось, что сидящие на двух первых рядах канадцы стали оборачиваться и кидать в толпу жвачки и сувенирные ручки. Молодняк возбудился и с криками принялись гоняться за крутыми фишками. Менты в проходах и малоприметные мужики в пиджаках грубо их отталкивали, но ребята все равно перли. Зрелище было неприглядным.
От нас канадцы сидели далеко, и Вовка запричитал, что нам ничего не достанется. Я торжественно пообещал своим спутникам, что поговорю с дядей насчет самых лучших жвачек, если они останутся на своих местах и никуда не будут соваться.
На опустевших около нас местах снова появился призрак Сереги. Он смотрел на меня.
— Поможешь найти Юлию Максимовну, учительницу английского? — обратился я к нему.
— Лучше себе помоги! — последовал ответ.
К чему это сказано? И какого лешего он заявился сюда?…Призрак отца Гамлета.
От моего дедка пока вестей не было. Не в силах совладать с нарастающей тревогой, вызвал его и узнал, что Юлю все-таки похитили. В сквере возле гостиницы обнаружили труп ее негласного телохранителя Кости. Напряг призрака выложиться по максимуму, но найти поскорей девушку.
Начался матч, но игра не занимала. Я ни о чем не мог думать, кроме как о Юлии. Приходилось сидеть и пассивно ожидать новостей. Люди из канадской делегации еще не раз оборачивались и кидали свои ништяки в ребячью толпу. Снова почудился глюк. Среди кидающихся канадцев показался капитан Селезнев с ехидной улыбкой.
Перед последним периодом я опять увидел этот призрак. Он склонился прямо надо мной синюшной рожей как во сне и радостно скалился. Не сказать, что я особо наложил в штаны, но нужный кабинет посетить пришлось. Там я сконцентрировался и нанес визит к своему хранителю. Он словно бы ждал меня и подвел к монитору. Перед глазами начали разворачиваться события, которые должны произойти в ледовом дворце буквально через несколько минут. Крики во тьме, детские стоны и треск ломающихся костей, вой сирен и тела подростков, разложенные на газоне перед дворцом, молодой парнишка, разбивающий свою голову о бетонный столб, чтобы попасть в машину скорой помощи к покалеченной подружке. Все это мелькало перед моими глазами жутким калейдоскопом.
Эх, надо было бы пораньше узнать про такие события. Теперь остается только покусывать локти. Взял старт прямо от туалета и кинулся к местному начальству. Кабинет директора был закрыт. На вахте сказали, что он в командировке, а его заместитель ушла домой. Посоветовали искать дежурного администратора, который где-то должен быть в огромном пространстве ледового комплекса. Времени до конца матча, а значит до часа «Ч» оставалось меньше пяти минут. Я рванул к своим ребятам и попытался выгнать их с матча. На табло было два — три в пользу канадцев. И на льду они владели заметной для всех инициативой. На лицах многих зрителей читалось понимание, что наши проиграли, и кое-кто вставал и уходил. Я воспользовался этим всеобщим состоянием и убедил своих друзей покинуть матч.
Когда мы уже выходили на улицу, раздался рев зала. Каким-то чудом нашим игрокам удалось заколотить прямо перед окончанием третью ничейную шайбу в ворота противника. Пацаны взвыли и, злобно поглядывая на меня, ринулись обратно, но решетчатые ворота на входе оказались уже кем-то заперты. Я похолодел. Все повторялось, как было на мониторе.
Внезапно передо мной появился призрак Семеныча с дурными вестями. Девушку похитили люди этого гнидобуса Панка. Глазами призрака я увидел знакомую уже мне усадьбу, лежащую на полу комнаты Юлию и хозяина этих мест, молодого человека в очках лет под тридцать. Тот стоял над ней и нервно что-то высказывал находившимся здесь же угрюмым парням. В облике молодого человека было что-то очень знакомое, но отстраненное. Будто то, на что часто смотришь, но не придаешь особого значения. Как на фото в газетах. Что-то такое хищно-рыбное… Ёбстер-лобстер! Да, это же Андропов, только почему-то очень молодой. Или его родственник какой-то, даже сын.
— Что с ней? Почему она лежит? — спросил призрака вслух.
— Пыталась сбежать. Сбили с ног… Ударилась головой о бетонную плиту. Ее больше нет, — печально ответил он.
— Кто лежит? — озадаченно спросил Жека.
— Суки…, м-м-м. Ненавижу, убью всех! — простонал я бессильно.
— Чуваки, сейчас там жвачки будут раздавать. Те, что остались… — раздались крики за воротами.
— Тут закрыто. Айда обратно… Че прешь? Не видишь, закрыто. Свет выключили, темно… Эй, давай, наподдай! Давай, наподдай!
Далее были жуткие крики, плачь, стоны умирающих за запертыми воротами людей. Было потом множество версий причин произошедшего. Самой удобной для советских функционеров оказалось обвинить во всем начальство дворца спорта. Но не оно распорядилось закрыть ворота на выход, перед которыми скопились и стали давиться подростки. Да, свет выключил пьяный электрик, но ворота потребовал закрыть кегебешный чин, чтобы помешать подросткам пройти через ближайший к канадским автобусам юго-восточный выход. Его имя осталось неизвестным истории, но его подлость, надеюсь, оценена по достоинству соответствующими сущностями. Хотели выглядеть красиво перед иностранцами за счет безопасности обычных советских людей. Хотели как лучше, получилось как всегда! Даже многократно хуже.
Самым жутким было и то, что события десятого марта потом усердно замалчивались. Одним из виновников кошмара — канадцам — разрешили продолжить турне и сыграть оставшиеся два матча. В советской прессе, не говоря о радио и телевидении, ни одного упоминания о трагедии в Сокольниках не было ни слова, ни соболезнования, ни сочувствия. Словно тараканов подавили. Вот, только, заткнуть всем рты не удалось, и слухи о произошедшем расползлись потом по всей Москве.
