Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.
Мы с Вовкой зависли. Какой такой «не пришли»? Очень даже пришли. И даже в баньке попарились. Леха в свою очередь завис. За каким чертом мы со своими бесстыжими рожами в библиотеку то сунулись? В других местах уже нечего ловить, что ли? Я тоже почему-то свой разум выключил. Надо было бы догадаться, что вряд ли советские пацаны станут нанимать библиотекарш для сексуальных утех. Тогда и учительниц можно… Зачем далеко ходить?
В записке номер корпуса оказался не шестой, а восьмой. Цифра была плохо прописана. А я не нанимался распознавать лехины каракули.
Само собой, поржали над нами, жеребцы подлые. Заметив, что я и Вован не злимся и даже удовлетворенно похмыкиваем, озадаченно смолкли. Не станешь ведь всем объяснять, как нам повезло. Мимо пронесся озабоченным оленем дядя и постучал пальцами по наручным часам. Время осталось только раздеться в гардеробе и кинуть свои копчики по шахматным местам. Подошел Шумилов, ведя под ручку нашу хозяюшку в строгих очках. Он представил ее команде и бережно усадил за четвертый столик.
Нашими противниками оказались каширцы, почти не оказавшие никакого сопротивления. Марина с блеском обыграла свою соперницу, обладавшей очень похожей внешностью. Или очки так нивелируют женские лица? Напротив меня сидел пожилой второразрядный мужичок в образе киношного деятеля общепита. Помня дядину разводку, я не пытался досрочно закончить игру, стараясь сыграть как можно слабее. Блин, где мужик свой разряд получил? В переходе, наверно, купил? Хотя, нет. Тут пока не научились жульничать с документами. Кажется, что если я даже в поддавки начну играть, то все равно выиграю. Короче, захапали себе сразу четыре очка, выскочив на первое место.
Зрителей сегодня было очень мало. Можно сказать, что почти и не были. Потом я выяснил, что дядя в шестом корпусе как раз обсуждал вопрос с переносом основного времени на вечер, а доигрывание на утро. Многие зрители слезно просили так сделать, но в понедельник решили пока ничего не менять. Повезло нам с Вовкой, не то пришлось бы изворачиваться, чтобы попасть на хоккей с канадцами.
Не успел вылезти из-за шахматного столика, как около меня нарисовался юлин папа. Он был в строгом темно-сером пиджаке и примерно такой же расцветки галстуке. Видно было, что он с трудом сдерживается, чтобы быть спокойным. Он поманил меня за собой. Мы отошли к окнам.
— Когда ты в последний раз видел Юлю? — обеспокоенно спросил полковник.
Я ему рассказал о вечеринке в пятницу во всех подробностях. Сам принялся выспрашивать, что случилось. Он с недовольным видом дал понять, что намерен только спрашивать. Поблагодарив за сведения и попросив звонить по указанному на визитке телефону, если что еще вспомнится, юлин отец быстро удалился.
Понять бы, когда именно Юля пропала. Может быть, загостилась на праздниках у подружек, или в революцию снова полезла со своей пассионарностью. Или все-таки похищение? Перед глазами снова возникли картинки недавнего прошлого, когда три бугая тащили хрупкую девушку к котельной, а я ее отбивал. Нет, не должны панковцы опять прыгнуть на грабли. Лезть на гебуху, значит не уважать свою пятую точку. Да и украиноид за ней всегда бродил, как пришитый. Нечего переживать, найдется.
Вскоре подъехал мой комсомольский референт на Волге немного раньше назначенного срока. Из тех, кто собирался на хоккейный матч, взял с собой только Жеку и Вовку. Лехе со своими пацанами должны были еще обслуживать турнир. В дороге трепаться не было особого желания. Разговор с комитетчиком все никак не хотел выйти из головы. Вызвал своего верного дедка Семеныча и отправил на поиски англичаночки. Надо было убедиться, что с ней все в порядке, а то некомфортно все время думать о ней и переживать. Жека с Вованом обсуждали фильм «Золото Маккены», который анонсирован на афишах дворца завтрашним вечером. Жека не смотрел его еще и очень переживал, что не успеет отыграться в шахматы до начала сеанса.
Хороший водила Пашка и хорошо знает Москву. Добрались за сорок минут. Понятие «пробка» совсем не ведомо в эти чудесные времена.
Поскольку нам с референтом предстояло работать над секретным проектом, пацанов высадили развлекаться у Политехнического музея с расчетом, чтобы они вернулись через полчаса. Сами подъехали к зданию Центрального комитета и прошли на второй этаж. Паше не терпелось показать наши владения. Это был отдельный кабинет с унылыми столами и стеллажами с папками. Как я понял, референт и раньше здесь обитал. Его стол с телефоном выигрышно занимал место у окна. Оставшиеся три стола носили на себе следы спешной эвакуации хозяев.
— Кого-то выселили отсюда? — решил я проверить догадку.
— Решено собрать команду в одном месте. Так удобней. Выбирай любое удобное для работы место. Могу свое уступить, — ответил Паша.
Мне пофиг, какой стол занимать. Уронился рядом на соседний. Поскольку я вроде как главный, требовалось организовать рабочее время сотрудников. Нужно будет изучить прежние проекты. Обязал помощника подготовить их к следующему разу, достав их в ведомстве Павлова, или в недрах Минкульта, или кто там еще этим раньше мог заниматься. Вскоре подошел Гена Торчинский с ворохом приятных известий. Меня, вернее «мои» три произведения ставят в сборный симфонический концерт, который где-то на ближайшей неделе будет исполняться в Консерватории. Я должен был одобрить подготовленные партитуры. Видно было, что кто-то ответственно постарался с инструментальным наполнением. Подозреваю, что Микаэл. Я с удовольствием подписал бумаги. Еще подписал кое-какие финансовые документы, которые обещали мне какую-никакую денюжку за эти концерты.
До хоккея оставалось совсем ничего. Гену тоже посадили в машину, потому что ему было с нами по пути домой. Он где-то на Преображенке обитал. Мужчина был худощавым и с пацанами запросто уместился на заднем сидении. Примчались к хоккейному дворцу довольно быстро. По пути заглянули в универмаг на Стромынке и отоварились пивом Жигулевским. Оно было разливным, поэтому пришлось покупать в хозяйственном отделе пластиковую канистру на пять листов и три пивные стеклянные кружки. Чипсов пока еще не придумали, если говорить о советских реалиях. По этой причине закупились копченой мойвой.
Угрюмое бетонно-серое здание на Сокольническом валу никак не подходило под определение «дворец». Паша подвез нас прямо к входу, высадил, развернулся и сразу же умчался. Билетов для него все равно не было бы. На закрытых кассах белел листок с соответствующей надписью. Возбужденно переговариваясь, шел на матч разновозрастный молодняк. Некоторые топали в сопровождении взрослых, но их было исчезающе мало. Так же мало, но все же мелькали девчонки. Пацанва восторженно и вожделеюще посматривала на стоящие перед входом автобусы с иностранными надписями. Вовка толкнул меня в бок со словами:
