Кен Лю - Королевские милости
Солдаты Кокру, приблизившись к домику, придержали лошадей. Пятидесятнику показалось, что беглец где-то рядом, и он послал половину своих людей дальше по дороге, в сторону удалявшихся клубов пыли, а остальные по тропинке направились к жилищу.
Там их встретила молодая крестьянка с испачканным сажей лицом, по которому струились слезы.
– Ты видела беглеца? – спросил офицер. – Он очень опасен, к тому же враг гегемона.
Он не стал говорить, что беглец Куни Гару, опасаясь ошибки.
Женщина покачала головой и принялась размахивать руками, разгоняя дым, однако он становился все плотнее и вскоре окутал с ног до головы пятидесятника и его солдат. Люди перестали друг друга видеть. Все начали кашлять, из глаз потекли слезы.
Офицер принялся оглядываться по сторонам, но ничего не увидел. Тогда, отпихнув женщину, он прошел в заднюю часть домика. В густом дыму двигались тени, похожие на чудовищ с огненными глазами, и офицеру стало не по себе. Голова была тяжелой и плохо соображала – казалось, дым вытеснил все мысли.
– Мужчины, которого вы ищете, здесь нет, – донесся до него женский голос.
– Здесь… нет, – повторил офицер и тряхнул головой: дым мешал думать, – но когда отступил к двери, в голове немного прояснилось.
«Конечно, его здесь нет. Как могло мне это вообще прийти в голову? Зачем Куни Гару заходить в крестьянский дом? Любой житель Кокру знает, что он предал великого гегемона Цзинду, и никто не осмелится ему помогать».
Офицер пробормотал извинения и повел своих людей по дороге, решив ничего никому не говорить, если не сумеет отыскать беглеца. Гегемону не понравится, если он узнает, что один из его офицеров обнаружил Куни Гару, но позволил ему ускользнуть. Более того, он может заподозрить, что пятидесятник помог беглецу.
Вода в колодце была ледяной, у Куни зуб на зуб не попадал, когда женщина вытащила его вместе с ведром. Выбравшись наружу, он наконец-то сумел разглядеть незнакомку: ее лицо в лучах заходящего солнца, несмотря на сажу и копоть, было очень красиво.
– Ты что, никогда не видел женщин Кокру? – спросила она со смехом.
– Я Куни Гару, – сказал он серьезно.
Он и сам не понимал, почему не стал скрывать свое настоящее имя.
– А я Рисана, – представилась женщина, разгоняя дым легкими движениями рук.
Рисана поставила на стол вазочки со сладостями, заварила крепкий чай и предложила гостю перекусить.
С благодарностью приняв предложение, Куни поинтересовался:
– Но для чего дым?
– Смотри.
Она развела руки в стороны, широкие рукава взметнулись вверх, воздушные потоки в комнате изменили свое движение, и дым поднялся вертикально вверх, после чего начал закручиваться в спираль. Женщина застыла на месте, и спираль неподвижно зависла в воздухе, словно обрела твердость.
– Поразительно! Как ты это делаешь?
– Моя семья родом с прекрасного острова Аралуджи. Я не знаю, кем был мой отец, – мы жили вдвоем с мамой. Она собирала лекарственные травы, и ей удалось открыть тайну создания дыма, которому можно придавать форму. Для этого необходимы некоторые ингредиенты, которые следует добавить в ладан, чтобы дым, когда появится, изменил свои свойства.
Мы путешествовали из одного города в другой и устраивали представления в чайных, дела наши шли неплохо. Мама постоянно улучшала технику, изобретая все новые и новые формы. Она могла создавать из дыма лабиринты, и гости платили за то, чтобы, заблудившись в них, смеяться и кричать, – ведь опасность была лишь кажущейся.
Куни уловил печаль в голосе женщины.
– Но потом что-то случилось?
Рисана кивнула.
– Мама поняла, что дым оказывает странное влияние на разум – как мужчин, так и женщин: делает их податливыми, склонными следовать приказам. Именно это свойство дыма делало ее лабиринты такими успешными: ей удавалось убедить зрителей, что чудовища в них настоящие.
Куни кивнул: ему приходилось наблюдать нечто подобное – уличные артисты погружали добровольцев в состояние странной дремоты, и те начинали творить невообразимое: робкие произносили зажигательные речи, смелые прятались в тени, достойные мужчины и женщины кудахтали, как курицы, и гавкали, точно собаки. Это напоминало безумие.
– Однажды принц, знаменитый своей храбростью, пришел, чтобы испытать себя в ее дымном лабиринте. Чтобы доставить ему особенное удовольствие, мама окутала его густым туманом и внушила, что вокруг полно чудовищ, способных изрыгать огонь. Когда принц выхватит меч и начнет защищаться, она собиралась заставить чудовищ отступить, чтобы он получил удовольствие от схватки.
Однако принц, несмотря на репутацию прекрасного бойца, оказался трусом: когда перед его мысленным взором начали появляться чудовища, он уронил меч и с криком выбежал из лабиринта, причем еще и обмочился.
Королю Понаху это не понравилось, и он арестовал маму по обвинению в колдовстве. Ее должны были казнить, но она уговорила своих тюремщиков принести ей кое-какие лекарственные растения – якобы чтобы избавиться от женских неприятностей. Создав дымовую завесу, которая заслонила ее от тюремщиков, мама внушила им желание открыть камеру и сбежала. После этих событий мы перебрались в Кокру, где и старались жить, не привлекая к себе внимания.
– Печальная история, – вздохнул Куни. – Король Понаху думал, что магия дыма – это колдовство, но разве власть не есть форма магии дыма? Она опирается на представление, организацию и силу внушения.
Рисана, склонив голову набок, смотрела на него до тех пор, пока Куни не почувствовал неловкость и не опустил взгляд, не устояв перед выразительными карими глазами.
– Что случилось? Я сказал что-то не то?
– Нет, но, к сожалению, мама умерла. Ты бы ей понравился.
– Неужели?
– Она всегда говорила, что мир не будет устроен правильно до тех пор, пока власть имущие не начнут состязаться друг с другом за то, чтобы оказывать поддержку слабым, а не наоборот.
Куни рассмеялся было, но тут же его лицо стало серьезным.
– В словах твоей матери много правды.
– Такой был ее девиз повелительницы дыма: «Доставлять радость и вести за собой».
Рядом с Рисаной Куни вспомнил свое детство, когда его жизнь была простой, и это позволило ему расслабиться.
Он не понимал, как много политики было в его жизни. Каждое слово, каждый жест имели несколько смыслов, которые ему приходилось отслеживать. Кого все время повторял, что король постоянно находится на виду и говорит даже в те моменты, когда хранит молчание. Люди наблюдают за ним, делают выводы из того, как он сложил руки, как слушает – или не слушает, – как скрывает зевок или пьет чай. И в головах окружающих рождаются бесконечные интриги, одна сложнее другой.
