Татьяна Апраксина - Цена Рассвета
Там, где она находилась, не было ничего и было все. Покинутый беспомощный комок одиночества застыл, пытаясь отделить себя от окружающего, но ничего не выходило.
— Я ветер? — спрашивала она. — Я вода?
— Ты ветер, ты вода… — отвечало эхо.
— Я существую?
— Да… нет… — откликалась тьма.
Вопросы отнимали последнюю надежду. Она таяла, как туман поутру, а вместе с надеждой таяла и сама Арья.
Арья… это имя, имя! Оно пришло не изнутри, а извне, как она и ждала. Она рванулась на голос, отказываясь от воды и ветра, от тумана и полета, ибо она была — Арья.
И стал мир, зелень и лазурь, золото и перламутр. Запахи, миллион запахов. Цветы и травы, прелая листва и мокрый песок, и громче всего — море, пьянящий оглушительный аромат. Полоса прибоя, белая пена, сиренево-серая гладь до горизонта. Здесь она была счастлива, сюда стремилась всю жизнь.
Жизнь? Что это? Полоса препятствий, каждое сложнее другого, но в финале — вот эта вот счастливая страна, сады у моря. Вернулось ощущение тела, у нее были руки и ноги, и лицо, которое можно было омочить в сладковатой морской воде. Путь был долог, но она пришла сюда, через годы, через все преграды.
Не хватало только одного — человека, о котором напоминали вода и солнце, трава и небо…
Анджей парил между цветных линий и радужных сфер. Спутника он чувствовал, хотя, оглядываясь, не мог различить его силуэт, не мог найти ту точку, откуда исходило ощущение присутствия. Он искал Арью, искал ее линию среди всех, но яркая, багрово-алая, словно артерия, трубка, выходившая из запястья, путеводная нить связи, ветвилась на миллионы крошечных капилляров, пронизывавших все. Ее не было нигде, она была везде.
Двигаться вверх становилось все труднее. Настал момент, когда он больше не мог опираться на ощущение присутствия тройки экстр. Теперь он опирался только на плечо профессора Чеха, тот толкал его вперед и ввысь, но и это в конце концов кончилось.
— Дальше — один, сынок. Прощай… — послышался голос за спиной, и последний толчок в спину придал много сил.
На этом импульсе Анджей пролетел далеко, очень далеко, а когда почувствовал, что подъем замедлился, рванулся уже сам.
Полет привел его к невидимой упругой преграде. Чувство опасности, не подводившее никогда, сообщило монотонным голосом автоответчика, что пока еще есть возможность вернуться, а за чертой ее не будет. Ему не препятствовали, просто равнодушно предупреждали, но Анджей верил: то, что он ищет — там, и без колебаний двинулся вперед.
Он стоял у края моста, сложенного из серого камня. Позади расстилалось бескрайнее поле зеленой травы. Перед ним была река с прозрачной чистой водой, и плиты моста приглашали сделать шаг. Солнце уже садилось, и Анджей точно знал, что с наступлением ночи вынужден будет пройти по мосту*. Страха не было. Там, за рекой, его ждали и готовы были принять. Но оставалась одна вещь, которую он обязан был сделать перед тем, как ступить на серый мост.
— Арья! — позвал он.
Перед ним появилась женщина, но другая. Кольца темных кудрей, смуглые гибкие руки. Яркие глаза, в которых раньше было столько азарта, жизни и злости, а теперь — ничего, кроме покоя.
— Тебе пора, — сказала Анна. — Пойдем…
— Подожди, я еще не закончил по эту сторону.
— Чего же ты ищешь? Может быть, я знаю? — знакомые едкие вопросы теперь звучали мягко и равнодушно.
— Арью. Свою жену.
— Тогда иди туда, — она кивнула налево. — Найди ее, и возвращайтесь.
Босые ноги утопали во влажном прибрежном песке, каждый шаг давался с трудом, а закат, любимое время суток, звал вернуться к мосту. Он шел, чувствуя, что сил остается все меньше и меньше. Речная вода размывала его память и пыталась растворить уверенность в том, что идти нужно, что в этом есть смысл. Все дороги приводят к серому мосту с шершавыми каменными плитами, так стоит ли бороться с судьбой, с мудрой неизбежностью, ведущей всех к реке?
Понадобилось сделать лишь десятка три шагов.
Арья, не та усталая взрослая женщина, которая была рядом с ним в последние годы, а юная девочка-курсантка, что доверчиво и бездумно упала в его руки. Белый цветок в пальцах. Она сидела на песке, глядя в воду, а заслышав шаги, повернула голову.
— Вот и ты, — кивнула она, будто не сомневалась в том, что встреча наступит.
— Ну и что ты здесь расселась? — резко спросил Анджей. — Там твои товарищи на ушах стоят, профессор Чех волнуется, а она тут сидит, цветочки нюхает…
На спокойном лице проступило едва заметное удивление, словно Арья вспоминала что-то давно забытое и неважное.
— Вставай, красавица. Увольнительная заканчивается, а за самоволку можно и схлопотать. Давай-давай, поднимайся! — Анджей знал, что и как нужно говорить.
Никаких радостных объятий и признаний. Никакой ласки, которая затянет обоих в речной омут. Только пинок, один из тех, которые он отвешивал ей каждый день. «Не скули, иди и делай». То, что кричат, сопровождая подзатыльниками, ротмистры в училищах, когда нерадивый курсант говорит, что не может бежать кросс.
Всю любовь, вину и нежность нужно было спрятать так глубоко, как только можно.
— Я не могу… — тихо откликнулась Арья.
— Все ты можешь, бездельница. — Анджей подошел к ней вплотную, взял под мышки и поставил на ноги, но безвольное тело обмякло у него на руках.
— Ноги не держат, — объяснила Арья. — Я пробовала…
— Придется тебя нести. Надеюсь, ты не успела тут слишком отожраться, — проворчал Анджей, поднимая ее на руки.
Девушка обняла его за шею, и он пошел прочь от реки, в темноту, которую не разгоняли последние лучи закатного солнца. Идти было нелегко, каждый шаг, отдалявший их от воды, требовал все больших усилий. Он боялся поскользнуться на влажной траве, покрытой росой, споткнуться о невидимый камень или упасть прежде, чем дойдет до края поля.
Ему все удалось. Он остановился на границе, поставил Арью на ноги.
— Теперь сама. Ты мне и так уже все руки отмотала…
— А ты? — оглянулась она. — Как же я без тебя?
— Пешком, — улыбнулся Анджей, на прощание коснулся ее щеки, оторвал от рукава цепкие пальцы и толкнул ее в спину.
Делая первый шаг на мост, оказавшийся за самой спиной, он не без ехидства воображал себе лицо майора медицинской службы, который увидит второе за несколько часов чудо. «Ни человек, ни животное, — с мстительным удовлетворением вспомнил Анджей, больше не президент, не экстра-вероятностник, а простой человек на краю моста. — Ну-ну…».
Нога соприкоснулась с удивительно теплым камнем, и он пошел вперед, зная, что теперь сделал все, что должен.
