Станислав Гимадеев - Принцип четности
— Я к вам даже не прикасался, — сказал он. — Потому что в этом не было никакого смысла. Это она вас вытащила с того света! — изрек он, глядя Сергею прямо в глаза. — Понимаете меня, Сергей Иванович? Резервация так захотела! Если к ней, вообще, можно применить эти понятия: смогла, захотела… В общем, я за вас искренне рад. Но комментариев у меня нет. Кстати, как там, на том свете? — осведомился он.
— Я ничего не помню… — сипло пробормотал Сергей. — Проклятье!.. Я не понимаю, как же так… Зачем?
Уманцев задумчиво усмехнулся.
— Спросите это у нее. Я себе задаю этот вопрос уже три дня. — Он помолчал немного, а потом продолжил: — Когда вас привезли, вы были полный и безнадежный труп. Собственно, вы им стали сразу же, на месте… И в таком состоянии пребывали три с половиной часа. Со всеми признаками и процессами, как положено. Ну, а потом… — Он вздохнул. — Потом началось воскрешение, Сергей Иванович. А мы просто были рядом и с квадратными глазами наблюдали. Что мы еще могли? Вмешиваться в творение высших сил? Так пока мы лихорадочно соображали, чем бы подсобить, они и сами справились. Силы-то эти, то бишь… Как видите, все очень просто. Три дня — и вы как огурчик. Я даже не удивлюсь, если у вас потом эти шрамы исчезнут.
— Так что же это получается?.. — проговорил Сергей растерянно. — Что же со мной теперь…
— Все с вами превосходно, — заверил Уманцев. — Вы еще вчера очнулись. Правда ненадолго. Уже сегодня ночью все ваши показатели были в норме. Так что, если вы действительно чувствуете себя хорошо, то можете идти. Я вас задерживать не буду.
— Я хорошо себя чувствую… — проронил Сергей. — Но я ни черта не понимаю! Я не понимаю, что все это значит!
Уманцев молча пожал плечами, потом подошел к окну и закрыл ставни.
— А, может, я теперь бессмертный?! — выпалил Сергей. — Может, мне попробовать повеситься или отравиться?
— А вам этого хочется? — спросил Уманцев, подняв брови.
— Честно говоря, нет, — признался Сергей.
— Тогда выбросите это из головы, — посоветовал Уманцев. — Не забывайте, что у нее могут быть свои критерии на этот счет.
Он отошел от окна, приблизился к Сергею вплотную и взял его за руку. Пальцы у него были мягкие и теплые.
— И вообще, Сергей Иванович, — произнес он медленно, — на вашем случае я окончательном убедился в одном… — Лицо его приобрело сумрачный вид. — Здесь она распоряжается и нашими смертями, и нашими жизнями! Она, а не мы! Понимаете меня? Вот что главное…
Он выпустил руку Сергея, нахмурился и стал жевать губами.
— Значит, я могу идти? — вяло поинтересовался Сергей.
— Конечно, — ответил Уманцев. — Подождите — я сейчас принесу вашу одежду.
Он вышел, и пока ходил за одеждой, Сергей стоял посреди палаты, засунув руки подмышки, и покачивался с пяток на носки. Он тщетно пытался что-нибудь решить для себя самого. Но ничего не получалось, ничего не выходило… И в какой-то момент он внезапно понял, что ничего решать не надо. Да пошло оно все к чертям, подумал он с облегчением. Пусть все будет так, как оно будет. И неважно, что за этим стоит, совсем неважно. Это же резервация… Важно, что я жив. От этой мысли он как-то сразу успокоился. Мерзкий червячище внутри быстро исчез, оставив после себя лишь ощущение голого интереса.
Вернулся Уманцев с его одеждой и обувью, и отдал вещи Сергею. Когда Сергей одевался, Уманцев сказал:
— Мы должны с вами договориться об одной вещи. Дело в том, что о вашем воскрешении в резервации знают только несколько человек. Для всех остальных вы вовсе и не умирали!
Сергей в первый момент замер. Уманцев продолжил поспешно:
— Вам просто чудовищно повезло, пуля прошла, не задев сердце. И благодаря моим героическим усилиям вы остались живы. Вот такая версия. Понимаете меня, Сергей Иванович? Вы должны ее придерживаться.
— Мне просто чудовищно повезло… — повторил Сергей озадаченно.
— Вот именно. Так будет лучше для всех, да и для вас, кстати. Сами понимаете…
— А как же я за три дня поднялся на ноги после такой раны?
— Это, конечно, слабое место, — согласился Уманцев, покачав головой. — Вам бы лучше здесь полежать некоторое время. Дней этак…
— Это исключено, — твердо сказал Сергей.
— Да это я так… — сказал Уманцев, — Я же не настаиваю. Ничего. Выкрутимся. Все равно это лучше, чем правда. И потом… — Он криво улыбнулся. — Одной странностью больше — что такого? Где живем-то? Пути резервации неисповедимы…
— А чем так плоха истина? — спросил Сергей. — Раз уж все здесь привыкли к странностям?
— Н-не знаю… — немного замявшись, сказал Уманцев. — Слишком уж жуткая истина. А люди, знаете ли… В общем… Это не я придумал. Это просьба властей. У них, должно быть, свои соображения… Значит, мы договорились?
— Хорошо, — сказал Сергей. — Раз просьба властей… Спасибо доктор, что спасли мне жизнь.
Уманцев невесело усмехнулся и добавил:
— К вам еще одна просьба, Сергей Иванович. Моя личная. Раз в неделю появляйтесь здесь. Я бы хотел за вами пока понаблюдать.
— Ради бога, — сказал Сергей. — Нам это ничего не стоит.
— Тогда счастливо, — сказал Уманцев, протягивая ему руку. — Сейчас сразу к Посаженову идите. Я позвонил, они ждут.
Сергей пожал его теплую ладонь, они вместе вышли из палаты и разошлись в разные стороны. В коридоре он вдруг вспомнил и остановился.
— Ярослав Дмитриевич! — бросил он в спину Уманцеву. Тот оглянулся вполоборота. — Девочка не пострадала? — спросил Сергей.
— Нет, — покачал головой Уманцев. — Он ее сразу выпустил и побежал.
— И что? Убежал?
— Нет, — Уманцев снова покачал головой. — Через Проход успел выбраться, а дальше нет. Недалеко, в общем, ушел. Там такую стрельбу по нему открыли… Он махнул рукой.
— Ясно, — сказал Сергей. — Тогда все. До свидания.
На этот раз они расстались окончательно.
Выйдя из больницы, он остановился. На улице было хорошо. Пропала изматывающая жара, дул легкий, ненавязчивый ветер, маленькие облачка лениво ползли по небу. Сергей закрыл глаза и подставил лицо солнечным лучам. Ну, что, родной, спросил он себя мысленно. Ощутил ты себя Иисусом Христом номер два? Может быть, ты теперь тоже есть спаситель человечества? Может быть, ты теперь умеешь по воде ходить? Пора собирать учеников, вытаскивать из тьмы заблудшие души, ходить по миру с проповедями… Только нет же у тебя никакого учения, да и на мессию, родной, ты явно не тянешь! Это просто такая новая задачка, и все. Новое испытание… Так. Что там у нас? Ага… Это у тебя было, это было, это тоже пройденный этап… Ага, вот этого не было! На-ка тебе испытание воскрешением, что ты на это скажешь? Просто несколько изменим правила игры. Несколько их усложним, а, может, упростим — смотря ведь с какой стороны глянуть… Все то же самое, как и раньше, только уже некоторых нет. Уже нет Кирилла, уже нет Баркова. Нет Филина, Клима, Ревича… Многих нет. Они теперь не предусмотрены в правилах. Да и ты сам то ли есть, то ли тебя нет непонятно… Он вдруг вспомнил, как Глеб что-то недавно цитировал ему. Строка всплыла в памяти сама собой. «Узел жизни, в котором мы узнаны…» Так, кажется… А что там еще было-то?.. Перед ним опять возникло лицо Кирилла. На душе стало очень тоскливо, пасмурно и неуютно. Сергей опустил голову, открыл глаза и увидел Барновского.
