Александр Лукьянов - Черная пешка
Боцман ухмылльнулся и впрямь стал похожим на акулу: -Если вы, доченьки, выдержите курс начальной подготовки до конца, то распределитесь с моего острова по экипажам как будущие морские пехотинцы великого Белого Флота, как грозные «океанские змеи». Но пока до этого далеко. Что с того, что у вас белые паспорта? Можете засунуть их друг другу в задницы. Вам, щенкам, будет не до хиханек и хаханек. От упражнений житья не будет, да и гаркать Акуле «Так точно, брат боцман!» - тоже радости мало.
Пиявец оказался способным учеником, хотя физически слабоватым. Боцман щедро награждал его затрещинами во время кроссов, пинками при подтягивании на турнике. Сыпал нарядами на работы за неуспеваемость на уроках политподготовки. Зато не сделал ни одного замечания на стрельбах или отработке на рабах приемов рукопашного боя. А однажды Пиявец даже заслужил одобрение.
Однажды, прохаживаясь вдоль строя, боцман говорил:
-Я знаю, что вы меня ненавидите. И это правильно. Но чем сильнее будете меня ненавидеть, тем большему научитесь. Вы мечтаете меня прикончить. И это тоже правильно. Вот ты, например, мечтаешь?
И он ткнул кулаком в живот Пиявца. Тот мгновенно напряг мышцы, выдержал тычок и громко, по-уставному, выкрикнул:
-Никак нет, брат боцман!
-Врешь, вице-матрос! Ты не можешь не мечтать об этом! Хочешь меня прикончить?
-Нет, брат боцман!
-Тогда объясни, отчего!
-Нельзя. Если я прикончу вас, брат боцман, вы не обучите меня всему, что знаете. Я не стану «змеем» и боцманом, как вы.
-Ах, вот чего ты желаешь, вице-матрос? –изумился Акула. – Похвально. И что дальше?
-Тогда я вызову вас на дуэль. Прикончу вас по всем правилам, брат боцман!
-Хм… что ж, из этого яйца, пожалуй, может вылупиться «змей». Ну-ну… Но надо еще поработать над тобой. Экипаж! Упор лежа - принять! Рухнули! Отжаться! Раз-два! Раз-два! Резче! Раз-два!
Боцман прешагивал через дергающиеся тела, давил ногами пальцы, пинал по ребрам тяжёлым ботинком.
-Глубинный бог! Что вы все стонете, словно профессиональные шлюхи?
«Почему стонете»… Гад… Больно, вот почему! Все мышцы трясутся.
-Встать!
Огромный кулак боцмана с силой ткнул в солнечное сплетение Пиявца. Тот не успел привычно напрячься и оцепенел от боли.
-Почему не уставная стойка? Смир-но!
Саракш, Лазурная дуга
Борт субмарины "Подруга", Островная империя
03 часа, 4-го дня 1-ой недели Синего месяца, 9590 года от Озарения
Пиявец проснулся от хлопка по плечу жёсткой ладони старшего матроса. Он привычным движением соскочил с полки, сгрёб простыню, сложил её в снятую наволочку и аккуратно уложил под матрац. Сменщик постелил своё бельё, разделся, улёгся и мгновенно уснул. На верхней полке было жарко и Пиявец страшно потел. Синие сатиновые трусы до колен и тельняшка в бело-красную клетку промокали насквозь. Однако врывавшийся в вентиляционные окошки тугой поток горячего, пахнущего сталью и машинным маслом, воздуха тут же высушивал их. Естественно, белье покрывалось солевыми струпьями, крошилось, как кукурузные чипсы, кололо тело, натирало кожу. Доводилось стирать его чуть ли не ежеутренне, по каковой причине белье стремительно ветшало и превращалось в живописные лохмотья. Выданный интендантом набор трусов и тельняшек истощался с подлой стремительностью. Пиявец тоскливо поскрёб макушку, просчитывая, когда закончится резерв, вместе с предусмотрительно купленным перед походом в военторге дополнительным неприкосновенным запасом. Он зевнул. Сон не хотел уходить, вязко перетекая в непрошеные воспоминания.
…В одной с ним секции казармы жили Болт, Хрюк и Клешнявый. Прежде на месте Клешнявого обитал Цепень. Но отношения с ним не заладились. Цепень шагал в строю позади Пиявца и все целил поддать тому носком сапога в голень. «Нечаянно» закрывал мыльницу Пиявца, так что мокрое мыло закисало. Постоянно отпускал дурацкие шуточки, сочинял глупые анекдоты и байки про Пиявца. Сразу бы следовало поставить гада на место, но Пиявец ничуть не хотел попасть под жернова за неуставные отношения по месту прохождения службы. Но как-то им устроили учение со стрельбами на бегу в лабиринте подземных бункеров. Пиявец стрелял по мишеням одиночными, как положено. Цепень садил короткими очередями. В конце учения у Цепня не оставалось ни одного патрона, а в карабине Пиявца сидела целая дюжина. Он, оглянулся, убедился, что никого рядом нет, не глядя, влепил все пули в бетон у самых ног побледневшего Цепня, так что цементная пыль осела на его сапоги, плюнул на щербленный пол и сказал:
-Не уймешься, гнида, так и знай: следующая обойма будет в твоей черепушке! Несчастный случай, бывает всякое…
Цепень, кажется, понял и сделал выводы. После очередного вывода на стрельбище и пересчета оставшихся в оружейной комнате боеприпасов дежурный вице-матрос недосчитался двух обойм. Акула поставил всех на уши и заставил искать. Пиявцу потребовалось зайти в туалет. Облегченно сопя по окончании процесса, он застегивал бушлат и вдруг в кармане что-то звякнуло. Он тут же вспомнил поганую ухмылку Цепня и догадался – что. Был случай, когда боцман нашел в кармане какого-то вице-матроса один(!) случайно забытый(!!) холостой(!!!) патрон… Акула заставил бедолагу выкопать маленькой сапёрной лопатой в каменистом грунте полигона могилу в десять футов длиной и на десять же футов в глубину. Всему экипажу пришлось торчать в строю навытяжку на этих «похоронах» холостого патрона. А тут пара полных обойм боевых! Гацу ба-дацу! Цай-ду э бай-ду, захагу би дзимгэ!![1] Обшарят карманы, найдут «украденные» боеприпасы – трибунал. Если повезет, сгноят на гауптвахте, не пофартит – на горизонте маячит Остров Правосудия. И тут Пиявца осенило. Он выскользнул из туалета и за углом, пока не видел вахтенный, ударил обмотанным суконным шлемом кулаком по электрической пробке. Казарма погрузилась в темноту. Посыпались ядреные ругательства. Пиявец знал путь в свою комнату на ощупь. Тумбочку Цепня нашел сразу. Когда загорелся свет, Пиявец, жмурясь, стоял в гимнастическом углу как ни в чем ни бывало. Экипаж построили, тщательно обыскали. Личный досмотр не дал ничего. Пиявец перехватил недоуменный взор Цепня и нежно улыбнулся в ответ. Десятью минутами позже дежурный вице-матрос обнаружил боеприпасы в цепневых вещах среди сигарет. Что было с этим балбесом после его отправки в штрафную роту - неизвестно, да особо говоря, никто и не любопытствовал. Не только каждому – свое, но и каждый сам за себя, вот так то.
Саракш, Лазурная дуга
Борт субмарины "Подруга", Островная империя
