Джудит Моффетт - Медвежонок
- Что же будет? - взволнованно спросил Денни, он приготовился бежать.
- С нами? Ничего. Не волнуйся, кто бы там ни был, они могут только наблюдать за нами и разговаривать. - Из ее голоса исчезла горечь, говорила она возбужденно и взволнованно.
Денни испугался, но и разволновался тоже. Обычно люди не попадали в места, где проявлялись окна времени. Разве что по видеоканалам показывали то, что удалось через подобное окно увидеть и записать: исторические события, отредактированные техниками Бюро физики времени. Сейчас Денни сам оказался в центре происходящего. Другой бы на его месте впал в панику, но вместо этого он спросил:
- Как далеко в будущем должен находиться приемопередатчик, чтобы открыть такое окно?
- Теоретически совсем недалеко. Но на практике невозможно задать координаты, если не отойти на значительное расстояние. Как если бы ты пытался прочесть то, что написано у тебя на переносице.
Денни хотел было что-то сказать, но она махнула рукой, призывая молчать. Объектив окна окончательно прояснился. В центре Денни увидел хефна, тот стоял за каким-то странным металлическим прибором на ножках и управлял им. Хефна и приемопередатчик окружал цветущий апрельский пейзаж, столь неожиданный в самом разгаре зимы.
Объектив теперь не кружился даже по краям. Хефн отступил от своего прибора и вышел вперед, чтобы его было лучше видно.
Денни никогда не мог отличить одного хефна от другого, но сейчас точно знал, что перед ним не Хамфри и не Иннисфри. Этот хефн был более худощавым, даже изящным, и шерсть у него была совсем гладкая. Денни бы и сам через секунду обо всем догадался, но худощавый хефн опередил его:
- Привет, Пэм. Привет, Денни. Салют, Фесте, твои пра-праправнуки как две капли воды похожи на тебя! Простите, что так обрушился на вас. Меня, между прочим, зовут Террифри, я сын Хамфри.
- А где сам Хамфри? - быстро спросила Прюитт.
- Спит. Ему пришлось много работать, почти всю зиму. Так что спячка перенеслась на весну. Но с ним все в порядке, не волнуйтесь. Нам пришлось без его согласия принимать решение связаться с вами, но можно сказать, он заранее дал "добро".
- Ты сказал "нам"?
Террифри взглянул куда-то в сторону, и из-за границы объектива показался еще один хефн.
- Нам, - подтвердил он. - Мое имя Деннифри. Меня назвали в честь тебя, Денни. Приятно познакомиться.
У Денни в голове все смешалось.
- Ты тот детеныш, которого вырастила Розетта! - Хефн кивнул в ответ и просиял, или Денни так показалось, потому что хефны ведь не способны ни на какую мимику. Денни тут же спросил: - А что произошло с Рокетом?
- Он прожил долгую, счастливую жизнь; у него было много детей. Мы и с Родео все время поддерживали хорошие отношения, я часто проведывал ее, пока она была жива. У нее тоже было много детей.
- Откуда мне знать, что вы говорите правду? Может, вы специально обманываете меня, зная, что я хотел бы услышать? - запротестовал Денни.
- Ну конечно, правду, - вмешался третий голос, и в фокусе объектива появился сухопарый старик, почти совсем лысый, с косматой седой бородой. Он встал рядом с двумя хефнами, а Денни был настолько потрясен, что ничего не мог вымолвить. Ведь дедушка умер уже много лет назад. И вдруг его осенило: перед ним стоял он сам - Денни.
Старик улыбнулся, потом поманил кого-то, и в объектив вошла девочка лет десяти-одиннадцати, с каштановыми волосами. Денни подумал, что уже позабыл, как выглядят дети, хотя и раньше мало обращал на них внимания. На девочке было длинное синее платье и высокие коричневые ботинки на пуговицах.
- Привет, дедуля, - сказала она и рассмеялась. Старик обнял девочку, но говорила она в объектив, обращаясь к Денни. - Меня зовут Марни. Я твоя внучка.
- Моя внучка?!
Тут в разговор вмешалась Прюитт:
- Значит, снят Запрет на рождение?
Все по ту сторону объектива потупили взор и исподлобья посматривали на Террифри, а тот осторожно сказал:
- Боюсь, мы не можем вам ничего сказать. Можем только показать, но отвечать на вопросы не имеем права.
- Это мой единственный вопрос, - настаивала Прюитт. - Я должна знать.
- Но мы ничего не можем говорить, - ответил Денни-старик. - Никаких лишних слов. Насколько я помню, нам тогда показали в окно вот эти четыре фигурки, а все. Остальное мы должны были домыслить сами.
Прюитт судорожно вздохнула, а Денни спросил у девочки:
- Ты действительно моя внучка?
Марни закивала.
- А ты совсем молодой. И волос на голове больше, они темные, а бороды нет. С ума сойти. - Она снова захихикала.
- Здорово было повидаться с вами обоими, но, боюсь, надо прервать контакт. - Самоявленный сын Хамфри снова встал за приемопередатчик. - Помните, что время едино. Все будет в порядке. - Воздух снова закружился вихрем, фигурки в объективе помахали руками, и спустя несколько секунд все стало как прежде - голый зимний пейзаж.
Прюитт и Денни долго стояли и смотрели на то место, где появилось окно. Наконец Прюитт тихо промолвила:
- У-у-ух. Думаю, сейчас мы никуда не поедем. Только вотв туалет мне все-таки надо. Сейчас вернусь. - Она отворила дверь в дом. - Фесте, иди же.
Денни подобрал рюкзак и тоже зашел в дом. Комнату наполнял аромат яблочного пюре. Денни все еще не мог прийти в себя, он механически расстегнул куртку и сел.
- Моя внучка! - обратился он к пуделю, улегшемуся на пол у ног Денни. - У меня будет внучка! - повторил он, когда вернулась Прюитт.
- Пока ты еще не начал вязать пинетки, дедуля, - сухо ответила Пэм, - давай поразмыслим над тем, чего они нам не сказали.
Денни кивнул:
- Они не сказали, снят ли Запрет на рождаемость. Но мы видели Марни, живое доказательство!
- Они не сказали, как она родилась. Может, ее клонировали. Может, это просто актриса. Они ничего не сказали о том, что достигнуты какие-либо договоренности с гафрами. И вообще, если подумать, они ничего особенного не сказали.
Денни пришла в голову одна мысль, но он решил ничего не говорить. Никто ничего не сказал о самой Прюитт, и в окне ее не показали. (Конечно, на это может иметься масса причин, хотя самая очевидная - Пэм уже нет в живых.)
- Не надо забывать и того, что они все-таки сказали. Это моя внучка. Неужели вы думаете, что сын Хамфри стал бы нам врать?
- Откуда мне знать? Хамфри бы не стал, но его там не было. - Возбуждение перешло в подозрительность, но Денни не позволял этому чувству взять верх.
- Как вы думаете, какой это был год?
- Ну, ты выглядел лет на семьдесят. Сколько тебе сейчас?
- Двадцать девять.
- Тогда прибавляем сорок лет, получается две тысячи семьдесят восьмой или восьмидесятый. Если Запрет на рождаемость не снят, самым молодым людям на Земле шестьдесят с лишним лет, и участь человечества предрешена.
