Полина Жураковска - Цветок лотоса
XI
Буря настигла его сразу же, как только он попал в этот лепесток. Он знал, что так будет, но надеялся быстро пересечь опасный участок, и уйти в следующий мир. Он очень спешил. Лошадь уже выбивалась из сил, черные пыльные смерчи завывали со всех сторон, сыпя жгучим песком, сбивая с ног, раскаленный ветер обдавал жаром так, что трескалась кожа. Буря была всюду, и не было ей ни конца, ни края. Немыслимо было в этом пыльном котле отыскать правильную дорогу, и он просто старался удержаться в седле, не дать обезуметь лошади, которая совсем ослепла от секущего ветра, и любой ценой выбраться на чистое пространство. Он отдал все свои силы лошади, и та, ничего уже не осознавая, неслась вперед, сквозь ураган. Но все усилия были тщетны. Буря, получив в свои пыльные лапы игрушку, уже не хотела расставаться с ней. Она тешилась им внутри своей воющей утробы, хлестала смерчами, смеялась и хохотала на разные лады, опрокидывая над путником все новые горнила раскаленных углей. Она оживляла страшные мороки, дрожащие в угольном мареве, натравливала их на лошадь, лишая бедное животное последних крупиц сил и разума. Истерзанная земля раскрывала пропасти, скалящиеся острыми зубами камней под ногами коня, стараясь поймать, заглотить и раздавить животное и всадника, отрыгнув буре грязно-розовой сукровицей. Жестокий ветер свистел, завывал, стараясь содрать кожу с рук и мясо с костей. И человек понял, что настала пора умирать. Тогда он достал средство, которое берег как раз для такого случая. И вот, похоже, пришел его черед. С трудом двигая рукой, он достал из-за пазухи небольшой хрустальный флакон, полный рубиновой жидкости. Кровь дракона. Кровь друга. Повелитель Ветров сам подарил ему скляницу, сказав, что она поможет ему в минуту гибели. Именно и непременно только в минуту смерти. Смерти насильственной, нежелаемой, смерти страшной. Непослушной рукой он вытащил плотно притертую пробку, и припал губами к горлышку. Жидкие капли раскаленными жемчужинами опалили горло, протекли в желудок и остались там, образовав рубиновое озерцо. Оставшуюся жидкость всадник вылил на ладонь и, прижавшись к шее лошади, дотянулся до ее морды. Плеснул в раздвинутые удилами, покрытые черной пеной губы, и лошадь невольно захрипела.
*** О Повелитель Ветров, живущий в стране вечных ураганов и бурь! Твоя жизнь - это вечный полет. Ты бросаешь вызов самым сильным, и побеждаешь их! Ты скользишь на спине бури, и вихри прислуживают тебе! Ты купаешься в гигантских штормовых волнах, неподвижно паришь в центре тайфуна и вторишь голосу урагана, поющего песнь разрушения. О воспетый тобою полет, когда сильфы, духи ветра, танцуют на твоих распахнутых крылах!
*** Всадник привстал в стременах, полной грудью вдохнул ветер, который ранее стремился разорвать легкие, а теперь услужливо наполнил их чистым воздухом, и засмеялся. Как он мог не замечать, насколько прекрасна буря! Он был слеп, не видя ее великолепия, буйства ее красок, силы ее очарования! Человек стоял в центре урагана, и смеялся. Смеялся счастливо, радостно, открыто, без злобы, и властности. Лошадь под ним больше не шарахалась безумно от мороков бури, глаза ее светились рубиновым светом, ноздри раздувались, впитывая в себя запахи, несомые ветром, и животное нетерпеливо било копытом, готовое рвануться, распластаться в потоке ветра, испытать сладость полета. И они помчались. Лошадь, которой досталась капля драконьей крови, теперь обгоняла ураган. Буря накрыла очень большую территорию, и всаднику потребовалось много времени, чтобы достичь ее границы. Они вырвались из черной клокочущей завесы, и полетели вперед, а буря гналась за ними по пятам. Всадник не сразу заметил, что под копытами лошади расстилается дорога. Неровная, иногда пропадающая под россыпями камней, она вела к стенам крепости, выросшей на горизонте. Действие волшебного снадобья кончилось, и лошадь опять стала задыхаться. - Ничего! - уговаривал всадник животное, - осталось совсем немного. Крепость оказалась гораздо дальше, чем показалось всаднику. Просто она была настолько огромна, что ее башни и контрфорсы парили над горизонтом, когда основания еще не было видно. Полумертвый от бешеной скачки всадник спешился, и ударил в колокол, висевший у запертых ворот. Долго никто не открывал. Буря, воспользовавшись промедлением человека, опять настигла его, и завыла вокруг с удвоенной силой, повиснув густой клубящейся завесой вокруг. Человек звонил, с силой дергая за веревку, привязанную к языку колокола, и колокольный звон причудливо вплетался в вой бури. Наконец за воротами послышался шорох, открылось небольшое окошко, и еле слышный голос спросил, что ему нужно. Его впустили внутрь. В мятущемся свете факела угадывалась фигура женщины. Кто она? Человек так устал, что ни о чем сейчас не хотел думать. Она проводила его к камину, и ушла заняться лошадью. Когда женщина появилась опять, в освещенной зале, и он наконец увидел ее, то не смог сдержать дрожи. Он мог только стоять, и смотреть на нее, не в силах оторвать глаз. И ничего не говорить. Не нужно сейчас ничего говорить. Как будто почувствовав что-то, женщина отвела его наверх, отдыхать, и оставила одного.
XII
Мечты господни многооки,
Рука Дающего щедра,
И есть еще, как он, пророки
Святые рыцари добра.
Он говорит, что мир не страшен,
Что он Зари Грядущей князь...
Но только духи темных башен
Те речи слушают, смеясь.
Человек проснулся от тишины. Всю ночь вокруг крепости выла и бесновалась буря, вой ее не могли заглушить никакие толстые стены. Но теперь она ушла. Человек встал, оделся, взял в руки шпагу, подержал в раздумьи, и отложил в сторону. Вчера запыленная, пропитанная потом одежда, сейчас была вычищена, выстирана, даже клинок, в ножны которого набился песок, был смазан и отполирован. Женщина сидела у камина, и, видимо, ждала его, так как рядом на столе был накрыт завтрак на двоих. При виде ее мужчину опять охватила дрожь, и он не мог найти ей объяснения. Да, она очень красива. Стройная, прекрасная. Но это не от того. Он и раньше встречал прекрасных женщин. Она была просто особенная. Как будто он всегда знал ее, только забыл, или не видел очень давно, а теперь встретил вновь. - Меня зовут Роланд. - Слова давались с таким трудом, как будто ранее он не умел говорить вовсе, и вдруг научился, только еще не знает, как применять это свое умение, не знает, как нужно управлять языком и горлом, чтобы речь лилась легко и свободно... -Марита. - произнесла она после некоторого колебания. Она вздрогнула, когда он произнес свое имя. Так похоже... И решила назваться тоже тем, другим именем... Может, он тоже вздрогнет, узнавая ее? Нет, он ничем не показал, что знает ее. Просто улыбнулся. На мгновение в его взгляде даже мелькнуло облегчение. И все же...
