Ирина Баздырева - Бремя Крузенштерна
Обзор книги Ирина Баздырева - Бремя Крузенштерна
Ирина Баздырева
БРЕМЯ КРУЗЕНШТЕРНА
Часть 1
Водрузив на стол стопу книг, Лена подумала, что, наверное, не стоит за нее сегодня даже браться, потому что к концу дня она все равно не успеет с ней управиться. Ее ведь, собственно, никто не подгоняет и эту стопку книг она разберет завтра с утра, со свежей головой и отдохнувшими глазами. Никто бы не упрекнул ее за это — известно что свою работу Лена делала от души и на совесть. Тогда отчего на душе так не спокойно? Отчего нет у нее сейчас согласия с самой собой? Почему ее прямо подмывает сию же минуту заняться этими книгами?
Встав из-за стола, Лена отошла к стеллажам, тянувшимся вдоль стен ее подвальчика. Маленькое, забранное толстой решеткой пыльное оконце не давало ни света, ни притока свежего воздуха. Под потолком, мерно гудя, слабо светила трубка люминесцентной лампы, сжатая меж нависающих труб, обернутых изоляцией. На громоздком, двухтумбовом письменном столе мерцал монитором допотопный компьютер, а под мощной лампой, крепленой на шарнире к кирпичной стене, лежала не дающая Лене покоя стопа слежавшихся старых книг.
Они завладели ее вниманием с той самой минуты, когда она сорвала с них коричневую упаковочную бумагу. Да что с ней происходит-то? Разумеется, она займется этими книгами, кто бы в этом сомневался, но не сию же минуту. Лена упорно сопротивлялась своему непонятному желанию, которое даже отдаленно не походило на предвкушение.
Она вернулась к столу и, стараясь не смотреть на книги, выключила компьютер. Монитор погас и темный экран отражал теперь лишь свет нависшей над столом лампы. Аккуратно прикрыв клавиатуру пластиковым футляром, Лена педантично прибралась на столе. Она умела, но не любила работать на компьютере. Ей было милее брать каждую книгу в руки, поглаживая ее корешок, открывая наугад, бережно перелистывать страницы и, читая одну две строчки, угадывать ее содержание. В компьютер же вводились исключительно сухие данные о каждой вновь поступившей книге: автор, название, год издания, издательство в котором она родилась, краткие сведения о ее содержании и к какому отделу отныне она теперь будет принадлежать — гуманитарному, техническому или научному. Все эти сведения и составляли базу данных электронного каталога редких книг. И обязанностью Лены было не только дополнять его, но и определять, насколько попавшая в их библиотеку книга ценна.
Книги шли из расформированных, закрывающихся сельских и профсоюзных библиотек областных городков, чьи власти не пожелали и дальше содержать их, считая убыточными. А потому стеллажи ее подвальчика постепенно забивались раритетами: надменными фолиантами, растрепанными забавными книжицами без начала и конца и толстыми мемуарами с плотными негнущимися страницами с выцветшим шрифтом.
Как же было трудно отказываться от многих изданий. Правда попадались и такие, с которыми Лена расставалась без всякого сожаления. С какими-то скрепя сердце, понимая, что ее подвальчик не резиновый и не сможет вместить все, что ей хотелось бы сохранить. Но книги никогда не подчиняли ее волю так, как сейчас.
Она решительно взяла со стола злополучную стопку книг, подошла к стеллажу и не глядя сунула их на полку, на которой они вдруг расползлись, падая друг на друга. Одна из них, скользнув с полки, шлепнулась на пол. Как всегда! Подняв ее с пола, Лена собралась уже было в сердцах засунуть ее между остальными книгами, но остановилась, не веря своим глазам. Инкубула? Не может быть! Лена провела дрожащими пальцами по прохладному, твердому переплету, ощущая тяжесть книги в своих руках. От нее веяло невыразимо далекими веками. Она пахла древностью. Едва сдерживая свое нетерпение, Лена поспешила к столу, положила книгу под лампу, ногой придвинула к себе стул и склонилась над нею.
Разглядывая ее, она бессознательно поглаживала жесткий корешок и вытертый, лоснящийся кожаный переплет. Там, где кожа потрескалась и разошлась, виднелось основание обложки — потемневшая от времени деревяшка. Не отрывая от книги глаз, Лена нашла свисавшие с шеи на шнурке очки, надела их, даже не замечая, что они криво сели на переносицу. Теперь стал отчетливее виден оттиск на переплете, в котором еще можно было угадать очертание герба. Вокруг него шла какая-то надпись, возможно девиз владельца этого герба, или название самой книги.
Склонившись ниже, она разглядела на позеленевших от времени медных уголках и застежке гравировку с затейливым орнаментом. Застежка имела форму изогнутого стебля, петлей захлестывающего нераскрывшийся бутон цветка. Осторожно отогнув бутон, Лена сняла с него стебель-застежку и откинула тяжелую обложку.
Вытерев вмиг вспотевшие ладони о синий рабочий халат, девушка шумно сглотнула вставший в горле ком. В ее подвал еще не поступало ни одной рукописной книги — инкубулы, редчайшего экземпляра рукописного издания. Такие книги изготовлялись в единственном числе и в свое время стоили невероятно дорого. В среднем такая книга оценивалась в каменный дом с виноградником, а сейчас она и вовсе бесценна.
Титульный лист и первые страницы отсутствовали и, судя по тому, насколько добротно она была прошита, они не выпали, а просто были выдраны самым варварским образом. Плотный пергамент страниц пожелтел, уголки истрепались от времени, а их поверхность испещряли безукоризненно ровные, выведенные витиеватым мелким почерком строчки незнакомого письма.
Осторожно перелистывая жесткие листы, Лена силилась хоть что-то прочесть, но не узнавала в мелком ажуре письма ни одной буквы. Язык, на котором была написана книга, оказался непонятным ей. Лена поскребла ногтем чернила — они не отслаивались, нигде не размылись и даже не выцвели. Каждая страница начиналась с литеры, выписанной в виде миниатюры, изображающей переплетение стеблей с настолько искусно прорисованными листьями, цветами и бутонами, что они выглядели до жути реалистично. Никаких рисунков, миниатюр и виньеток в книге больше не было. Более того, в тексте полностью отсутствовали знаки препинания.
Книга стоила того, чтобы она, Лена, просидела в этом подвале, день за днем разгребая отсыревший хлам бумажного старья в ожидании подобного редкого дара. Не ее ли Лена ждала всю свою унылую, ничем не примечательную, размеренную жизнь? Не от того ли так явно почувствовала настойчивый зов загадочной книги, готовая принять то сокровенное, что было в ней сокрыто. Книге было что ей сказать, только вот сумеет ли Лена правильно понять поведанное? Похоже придется упорно потрудиться, но ей было не привыкать, к тому же она чувствовала небывалый подъем и ей не терпелось начать разбираться сейчас же.
Она склонилась к миниатюре, пристально разглядывая ее. Что это? Ей показалось или нет? Затейливое переплетение стеблей словно дрогнуло, сдвинулось и поползло. В своем неторопливом движении стебли задевали и цепляли друг друга упругими листьями и вздрагивающими роскошными головками цветов. Веря и не веря в то, что сейчас видит, Лена не могла отвести взгляд от ожившей вдруг картинки, ставшей настолько реальной, что на миг, испытав какое-то жуткое чувство, ей захотелось просто закрыть глаза. Но вместо этого она отыскала полураскрытый бутон цветка с которого начинался узор и, медленно, стараясь не терять, проследила взглядом по извивам стебля, что вытягивался из него.
Та часть ее сознания, которая еще не подчинилась опасному гипнозу волшебства, забилась в панике. И Лена поняла, что теряет себя. Оживший узор стеблей все больше и больше притягивал ее, заслоняя собой окружающее, подчиняя ее чувства и волю. Он разрастался, заполняя собой затхлое помещение подвальчика. Стебли опутали компьютер, стол, стеллажи, ползли по полу и вверх по стенам. Она ощущала слабое благоухание бледно-розовых цветов, слышала шорох листьев… и невольно протянула руку, чтобы дотронуться до глянцевого стебля, что тянулся перед ней по столу, отчего-то хорошо понимая: сделай она это и узор поглотит ее. Она уже не принадлежала себе. Пальцы девушки чуть коснулись гладкой прохладной поверхности листочка, она уже вдохнула источаемою им терпкую горьковатую свежесть, когда откуда-то издалека раздался знакомый голос, зовущий ее.
— Лена! Леночка…
Девушка вздрогнула, будто ее грубо выдернули из некой фантастической реальности, которая оказалась куда реальней действительности которую она знала.
— Лена! — настойчиво звал ее голос Ангелины Ивановны с верхней площадки лестницы, ведущей в подвал.
— Да, Ангелина Ивановна, — отозвалась Лена, борясь с дурнотой. — Телефон?
— Какой телефон… Рабочий день, как пять минут уже закончился.
— Ах, ну да. Конечно, — пробормотала Лена и, крикнув в ответ: — Иду! — вернулась к столу.
Что-то на миг сделалось с ее зрением потому что, глядя сейчас на раскрытую книгу, лежащей под настольной лампой, ей казалось что не лампа освещает книгу, стол и угол комнаты, а сама книга излучает свет. Тени в дальних углах подвальчика и за стеллажами сгустились, придвинулись к границе света, обступив ее плотной стеной. Крепко зажмурившись и резко открыв глаза, она проморгалась и, сняв очки, неуверенно огляделась. Все как будто опять встало на свои места, все было как обычно: тени как тени, книга как книга и лампа высвечивала своим ярким безжалостным светом ее потертую ветхость. Ничего пугающего и необычного, но Лена знала, что это уже не так. Эта кажущаяся обычность и спокойствие было, на самом деле, таким зыбким и ненадежным.
