В Невинский - Под одним солнцем
Наш первый вечер...
Мы вышли прогуляться в парк. Солнце уже склонялось над горизонтом, с моря тянул прохладный ветерок. Она зябко куталась в легкую накидку и молчала.
Молчала.
Ее молчание угнетало меня. И без того после происшедшего днем мне было тошно и стыдно. Несмотря на всю мою неопытность в подобного рода встречах, я подсознательно угадывал в ней что-то отличавшее ее от тех легкодоступных женщин, с которыми изредка имел дело. Это чувствовалось в манере держаться, в тоскливом взгляде, который она изредка бросала на меня, в брезгливом, старательно скрываемом отношении к своему положению не принадлежащего себе человека. Я шел медленно и тоже молчал, не зная, как рассеять тягостную отчужденность, возникшую между нами, досадовал на самого себя, проклинал весь мир, Конда, и временами... ее, Юрингу. По-видимому, для человека не до конца потерянного порядочность другого бывает так же неприятна, как неприятен всякий укор совести.
- Юринга!
Она медленно повернула голову и посмотрела на меня. В сумерках зрачки ее глаз расширились и от этого взгляд казался еще более печальным.
- Слушаю вас, мазор-са.
- Юринга, тебе... не холодно? - Я не придумал ничего более уместного.
- Нет, не холодно.
- Может быть, пойдем в плис-павильон, там сегодня...
- Мне все равно.
- Ты бы могла быть любезнее... - Меня начал раздражать ее тон. - Если я тебе неприятен, скажи...
- А что от этого изменится? Вы отправите меня с жалобой и возьмете себе другую, нас здесь много...
Она на мгновение замолчала, но тут же заговорила снова, уже совсем по другому:
- Простите меня, мазор-са, это так, настроение. Что вы хотели мне сказать?
- Юринга, - я постарался смягчить свой голос, - не называй меня мазор-са, у меня есть имя, меня зовут Антор, Антор, слышишь?
Она повернула ко мне голову:
- Да, я слышала где-то это имя.
- Еще бы, - мрачно ответил я, почувствовав себя снова уязвленным, - не далее как сегодня я сообщил его тебе.
- Нет, раньше, я слышала его где-то раньше. Наверное, встречала в вестнике.
По лицу ее пробежала тень.
- Да, в вестнике. Вы богатый человек, а пишут всегда о богатых. Бедных не замечают, а если и пишут, то только тогда, когда им неожиданно посчастливится разбогатеть.
Я ничего не ответил. Какое-то дурацкое самолюбие, ложная гордость или мелкое тщеславие, не знаю, как еще охарактеризовать это чувство, помешали мне сказать ей, что я вовсе не так богат, как другие бездельники, населяющие Хасада-пир. Щегольская одежда и роскошное убранство моего временного жилища надежно маскировали мою бедность, и, конечно, она не представляла себе, что я был такой же бедняк, как и она сама, с тем лишь отличием, что на меня неожиданно свалился заработок за много времени вперед, который я проматывал с бездумным расточительством.
Разговор наш по-прежнему не клеился. Мы молча шли вперед. Дорожка, которая вела нас, сузилась, и стебли растений доставали иногда до лица, приходилось отводить их рукой, чтобы проложить себе дорогу.
Я вспомнил Ласию, которую видел у Конда. С тою, наверное, было бы проще. Подумав о ней, я стал сравнивать ее с Юрингой. Ласия была, пожалуй, красивее, определенно красивее, но что-то было в ее красоте такое, что привлекало лишь ненадолго. Ей не хватало мягкости и обаяния Юринги, чья красота не бросалась в глаза сразу, а разгадывалась постепенно, черточка за черточкой и поэтому всегда была свежей, новой и неизвестной.
- Что вы так смотрите на меня... Антор?
- Тебе, правда, не холодно?
- Чуть-чуть.
- Может быть, все же зайдем куда-нибудь?
- Как хотите.
- Я хочу, чтобы ты захотела чего-нибудь.
- Мои желания, увы, невыполнимы даже... - Она замолчала.
- Ты хочешь сказать, с моими деньгами? Не надо, лучше выскажи пожелания.
Она грустно улыбнулась. В сгустившихся сумерках смутно вырисовалась ее стройная фигура. Я нерешительно обнял ее за плечи и почувствовал, как она вздрогнула от моего прикосновения.
- Пойдем, Юринга, куда-нибудь, где много людей, тебе нужно отвлечься.
Она взглянула на меня:
- Вы странный, Антор.
- Чем же?
- Так.
Помолчала.
- Мне можно быть с вами откровенной?
- Да, конечно. Тебя что-нибудь угнетает?
- Да.
- Что именно?
- Вы!
- Я!?
Последовала неловкая пауза.
- Вы не сердитесь, - рука ее коснулась моей, - я не хотела вас обидеть, поймите меня правильно...
- Чего уж там, - пробормотал я, - но... разве я хуже других? Договаривай, если начала.
- Нет. Наоборот... лучше, поэтому и тяжело. С вами я снова чувствую себя человеком, а быть человеком в моем положении...
Дорожка закончилась тупиком, в котором стояла тесная скамейка.
- Не хочешь отдохнуть?
Она отрицательно покачала головой. Мы повернули и пошли обратно. Под ногами шуршали камешки.
- Почему ты решила, что я лучше?
Грустная улыбка скользнула по ее губам.
- Не решила. Это видно, Антор, и кроме того я женщина, а женщины сильнее чувствуют. Я здесь... не первый день и многое научилась понимать. Вы думаете, это было незаметно, как вы стыдились самого себя, говорили мне из-за этого резкости, хотели казаться хуже, чем вы есть? Или... вот только что вы обняли меня, вы сделали это... простите... неловко. Но как хороша эта неловкость!
Она протянула из-под накидки руку и быстрым движением сорвала головку едва распустившегося лироса.
- Отпустите меня, Антор... Найдется кто-то другой, с кем я забуду, что я человек. В обществе зверей проще чувствовать себя животным... а так тяжело... и вам со мной тоже трудно...
Юринга споткнулась и уронила накидку. Я поднял и молча протянул ей.
- Спасибо... если хотите, - голова ее повернулась ко мне, - я подыщу вам девушку, с которой будет легче - такие есть.
- Замолчи!
Я схватил ее за плечи и повернул к себе.
- Ты...
- Я вас обидела? - Она смотрела мне прямо в глаза.
- Прости, Юринга, - пальцы мои постепенно разжались, - это так... вспышка, сейчас пройдет.
Мы стояли возле ярко освещенного здания. Здесь сновали люди.
- Уйдем отсюда.
- Хорошо, уйдем.
Она покорно следовала за мной. Я остановился около свободной машины и открыл дверцу:
- Поедем?
- Куда?
- Просто так, тебе холодно, а здесь тепло, и потом... мне хочется тебе что-то сказать.
- Хорошо, поедем.
Мы забрались на мягкие сиденья и включили отопление. Не зажигая плафон, я нащупал щиток автоуправления и ткнул первую попавшуюся маршрутную кнопку. Машина тронулась, неся впереди себя яркий сноп света. Приятно покачивало. Я первый нарушил тишину:
- Ты просишь отпустить тебя, Юринга, и предлагаешь взамен...
- Простите, Антор...
- Да нет, я уже не сержусь. Отец был прав, когда называл меня... Впрочем, не то я говорю. Я не хочу отпускать тебя, Юринга, не хочу.
