Леона Райноу - Год последнего орла
- Знаете, я всегда рад, - сказал он, - когда вон тот молодой возвращается. Пока у них еще черные головы, они всегда попадают под пулю первыми.
Он показал мне бочонок со свежей рыбой, только что полученной из рыбопитомника. По моему распоряжению орлов кормили только рыбой, специально очищенной от микробов и остатков ядохимикатов. Я еще раз просмотрел, цело ли проволочное заграждение. У меня было странное предчувствие: надо бы остаться здесь, поблизости от бесценных моих подопечных... Но меня ждал аэровоз, и я щедро дал сторожу на чай.
- Не волнуйтесь, я жизни не пожалею, чтобы их уберечь, - сказал он. Я улетел, почти успокоенный.
И тут, будто в наказание за мою самоуверенность, произошло самое ужасное. На следующее утро мне позвонил с аэродрома доктор Поддл. Он сообщил, что как член Комитета по Орлам счел своим долгом отложить дела и провести хотя бы один из этих последних решающих дней в орлином заповеднике.
- Было бы просто странно, - сказал он, смущенно усмехнувшись, состоять в комитете по охране птиц, которых никогда в жизни не видел.
Меня порадовала такая добросовестность, и я перевел ему по телефону деньги на расходы.
Доктор Поддл вернулся из Флоридаполиса после обеда - гораздо раньше, чем я ожидал. С пепельно-бледным лицом он вбежал в кабинет, где я сидел над своим докладом. Повалившись на стул, он прерывающимся голосом сообщил, что только что был свидетелем гибели одной из оставшихся пар орлов.
- Они умерли в страшных судорогах, - сказал он. - Я все видел. Это ужасно!
И он сам начал как-то странно подергиваться.
- Не может быть! - пробормотал я, чувствуя, как пол уходит у меня из-под ног. - Боже мой, не может быть!
- Я это видел! Видел! В бинокль! Это все ДДТ - помните, как погибали малиновки? Но вы же как будто приказали кормить их свежей рыбой из питомника, - ведь в ней же нет ядохимикатов?
- Это верно, - обреченно сказал я. - Но ведь ядохимикаты накапливаются. Они накапливаются долгие годы. Долгие годы...
Окна закачались у меня перед глазами.
- Эти яды уже почти двадцать лет как изъяты из продажи, - возразил он.
- Но никаким законом нельзя извлечь их из почвы, воды и живых организмов. Слишком поздно!
- И мне довелось это видеть. Мне! - Доктор Поддл встал, быстро вышел и вернулся с черным чемоданчиком.
- Вот они, - сказал он, открывая крышку. - Толпа добежала до них раньше, чем мы со сторожами. У них тоже у всех были бинокли. Как только упала первая птица, все бросились к ней. Изгородь повалили прежде, чем я успел опустить бинокль!
Пораженный ужасом, я глядел на то, что было в чемодане.
- Охотники за сувенирами, - сказал он.
Я увидел две голые белые птичьи тушки. Орлы были ощипаны дочиста.
Всю комнату заволок какой-то серый туман, в котором плавали черные точки. Я потерял сознание.
Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на старом кожаном диване в кабинете профессора Стэдмена. Сам Стэдмен стоял рядом.
- Как я сюда попал? - спросил я слабым голосом.
- Меня вызвал доктор Поддл. Я примчался в штаб-квартиру и привез тебя сюда.
- А где орлы?
- В холодильнике.
- Пустите меня, я встану. Я должен встать!
Я поднял голову и увидел, что на мне - халат профессора.
- Нет, тебе пока нельзя вставать. Фитц, ты здесь лежишь уже несколько дней. Сегодня пятнадцатое.
- Что-о?
- Да. За тобой ухаживала сиделка. Я не дал тебя забрать отсюда.
У меня на глазах навернулись слезы.
- Спасибо, - прошептал я.
- Не за что. Но ты ничего не ел. Сейчас я принесу тебе бульон и немного чаю.
Я подкрепился, и мне стало немного лучше. Три часа спустя мы с профессором уже сидели в правительственном самолете, направляющемся на юг.
...Орлы покинули все три свои гнездовья.
Одну за другой мы облетели охранные зоны, пустые и заброшенные, окруженные со всех сторон голой, вытоптанной землей.
У третьего гнезда мы нашли единственного оставшегося на своем посту сторожа.
- Что случилось с орлами? - спросили мы, задыхаясь от волнения. - Где та пара, которая жила в этом гнезде?
- Ночью кто-то осветил их прожектором. Они испугались и куда-то улетели, - мрачно ответил сторож.
- Надеюсь, они еще найдутся, - простонал профессор.
- Уже нашлись, - сказал сторож, опустив глаза. - Оба тут.
- Что значит "тут"? Где они? - закричал я.
Он ткнул пальцем в старый ящик из-под телевизора, стоявший рядом. Мы бросились к ящику и открыли его.
- Их подстрелили? О боже, их подстрелили! - повторяли мы снова и снова. Потом мы набросились на сторожа.
- Как вы могли это допустить?
- Ничего нельзя было сделать. Стрелял кто-то из парка. Мне их принес мальчишка. Я дал ему доллар.
Потрясенные, мы отвернулись.
- Послушайте! - сказал сторож с надеждой. - Остался еще один - молодой! Он цел и невредим! Сразу, как только это случилось, мы залезли наверх и поймали его сетью, спящего.
- Где он? - спросил профессор Стэдмен ужасным голосом.
- Сейчас покажу. Он в такой красивой клетке! Вы сразу успокоитесь, когда ее увидите. Пойдемте.
Последний орел был выставлен для обозрения в пышном зале расположенного по соседству банка, на возвышении, окруженном толпами зрителей. Клетка была похожа на миниатюрный средневековый замок, только в его передней стене было сделано отверстие, перегороженное золотыми прутьями. Четыре башенки по углам сверкали в лучах прожекторов золотой филигранью и перламутром. На них развевались американские флаги. Восхищенный шум толпы заглушал звуки музыки, лившейся из-под потолка.
- Вот это да! - говорили вокруг.
- Удивительно! Колоссально, правда?
- И как губернатор сумел это соорудить всего за одну ночь!
- Вот что могут сделать новые машины. На все про все - только шесть часов.
- А проект составил сам губернатор, - объяснил нам вполголоса один из полицейских, охранявших клетку. - Он всю ночь не спал.
Если бы мы не взяли с собой двух полицейских, пробиться к клетке нам бы не удалось. Подойдя поближе, мы разглядели на дверях замка небольшую надпись: "В честь нашей эмблемы и в память великого Двухсотлетия. От Флоридаполиса. Джон Дж.Маффит, губернатор".
- А вы знаете, из чего сделана вся эта громадная клетка? - прошептал наш полицейский. - Вся эта громадная клетка сделана из чистейшего литого золота! И сколько, по-вашему, она стоила?
Больше я ничего не слышал. Я опустился на колени, затаив дыхание, и с бешено бьющимся сердцем заглянул в клетку. Я увидел орла - взъерошенного, прижавшегося к задней стенке замка, но живого! Он сверкнул на нас глубоко сидящими злыми глазами. Профессор накинул на решетку покрывало. Вздох разочарования послышался из толпы.
Как мы вытащили оттуда эту чудовищную клетку, я не помню. Помню только двойную цепь полицейских, которые оттесняли толпу, когда мы шли к самолету. Помню еще, как в моем мозгу молотом билось одно слово, только одно слово: "Последний, последний, последний!.." Последний в Америке. Последний во всем мире. Последний во всей бесконечной вселенной!
