Константин Якименко - Десять тысяч
С одеждой надо было что-то делать. Инна осторожно, чтобы не испачкать лицо, стянула с себя безнадёжно замурзанную майку — осталась в одном только некогда бывшим белым лифчике. Выбросить маечку она всё-таки не решилась — свернула её аккуратно, самой грязной стороной внутрь, и сунула за пояс. Джинсы, правда, тоже были не в лучшем виде, но их снимать совсем не хотелось — хотя бы даже потому, что тут было холодно. Вот теперь очень к месту была бы канава с водой, но похоже, как назло… Ладно, подумала, сейчас осмотрюсь и разберусь, что к чему. Лишь бы только здесь никого не было, а то если меня увидят в таком состоянии… Инна попробовала представить, что сказала бы мама, увидев её в таком состоянии. Нет, решила тут же, мама никогда не узнает всех подробностей этого странного путешествия.
Она подняла глаза вверх — и взгляд натолкнулся на крест. Массивный, добротно сработанный деревянный крест висел в полуметре над полом — он был подвешен за металлические скобы на тяжёлых цепях, уходивших куда-то под потолок на высоту не меньше трёх этажей; там же на потолке была закреплена большая круглая лампа — единственный, но достаточно мощный источник света в этом месте.
На кресте был распят человек.
Инна вскрикнула. Зал не замедлил ответить ей несколькими отголосками, и она тут же выругала себя за такую нервную реакцию. Потом снова наступила тишина, как в межзвёздном вакууме. Инна опёрлась руками за спиной и обратила взгляд на жертву. Распятый был мужчиной лет сорока, может быть даже тридцати пяти. Весь его облик говорил о солидности и респектабельности: круглая шляпа на голове, аккуратный чёрный пиджак, тёмно-красный галстук с запонкой, брюки с почти идеальными «стрелками», лакированные туфли… И это — в таком месте! В ладонях торчали здоровенные гвозди; в дополнение, руки были привязаны к кресту бечевой — наверное, для пущей гарантии. Безвольно повисшая голова склонилась набок, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь — только теперь Инна заметила на полу маленькую тёмную лужицу. Кажется, трагедия случилась не так уж и давно.
Нарушая образцовый вид внешности несчастного, из правого кармана брюк что-то выглядывало. Инна присмотрелась получше. Какая-то бумажка, пожалуй — да, точно, это была «зелёная» банкнота. Её достоинство девушка не могла отсюда разобрать.
Десять тысяч…
Инна вздрогнула; в следующую секунду она вскочила на ноги. Её заманивают, это же очевидно! Сначала — труп в туннеле, потом — отрезанный нос на стене, теперь — этот распятый… Да ещё и кошачий мучитель с чьим-то следом на спине. Хотят запугать, довести до кондиции, чтобы потом… что — потом? Ты что же, девочка, хочешь сказать, что этого недотёпу подвесили здесь специально, чтобы тебя напугать? Ну не пори ты чушь, в самом деле! Да, но за что? За что?!
Инна принялась медленно обходить крест. Каждый раз ставила ногу осторожно, чтобы не порождать эхо — нет, никто не должен знать, что она здесь, никто не должен видеть её, Этап сказал правильно: никому нельзя доверять, поэтому — никто, нет, нет! Главное — осторожность и спокойствие. Она прошла совсем рядом с телом, взглянула на мятую бумажку: один доллар. Всего-навсего один доллар. Что это может значить? И должно ли это что-то значить? В конце концов, разве не мог у него чисто случайно вылезть из кармана доллар, когда его водружали на крест? «Почему, наконец, вообще крокодилы?» — а, чёрт возьми?!
Нет, фиг с ними, с долларом и с крокодилами — скорее прочь отсюда! Она сделала несколько шагов вперёд, оставив крест за спиной, и только теперь заметила: в дальней стене зала был проход, уводящий неведомо куда. Инна оглядела другие стены: правая и левая представляли собой только лишь гладкие поверхности. Сзади взгляд встретился с целым переплетением труб — одни выходили из стены и чуть дальше входили в неё же, другие поднимались под потолок или исчезали в полу. В некоторых виднелись такие же овальные дыры; кажется, никакие две трубы не пересекались между собой. Повезло же мне, подумала она, что в моей трубе не оказалось вертикальных участков — чёрта с два бы я тогда выбралась. Интересно, а что было бы, выбери я не среднюю трубу, а, скажем, нижнюю? Нет, нет, об этом можно подумать и позже, а сейчас надо идти!
Получалось, что кроме труб и коридора впереди никаких других вариантов не было. Хорошего мало: в сущности, этот коридор — единственный нормальный путь отсюда, а значит — риск на кого-нибудь наткнуться возрастает… Но что делать?
Наверху раздался оглушительный лязг, беспощадным многоголосьем ударивший по барабанным перепонкам. Инна подняла глаза и оторопела: цепи медленно двигались вниз, а вместе с ними опускался и крест…
Не помня себя, она уже неслась по коридору, нисколько больше не заботясь о бесшумности своих шагов. Скорее прочь, уходит в ночь отдельный… ну вот, опять какая-то ерунда в голову лезет. Скорее, скорее! Её ничуть не интересовало, кто и с какой целью решил вдруг опустить крест: только ли для того, чтобы снять готовую уже жертву, или… Нет, может быть и интересовало, но Инна предпочла бы узнать об этом в более спокойной обстановке. «Жить хочу, жить хочу» — отстукивали её кроссовки по металлу на каждом шаге. Скорее, скорее, жить хочу, жить хочу!
Ход свернул вправо, потом метров через двадцать — влево. Инна сбавила темп. Звук её шагов снова стал почти единственным нарушителем тишины, грохот из зала превратился в далёкий монотонный гул. Во всяком случае, её пока никто не преследовал… кажется. Она перешла с бега на быстрый шаг, постаралась восстановить дыхание. Постепенно ей это удавалось; она усмехнулась: всё-таки есть какая-то польза от ежедневных утренних пробежек. Здешний коридор отличался от туннелей, по которым она бродила в начале, прежде всего тем, что был целиком сделан из металла. В остальном — почти то же самое: гладкие стены такого же тёмно-зелёного оттенка и неяркие круглые светильники на потолке. И ещё не было потока воды — именно тогда, когда он был ей особенно нужен! Вот безобразие: столько труб, и все с какими-то дырами — нет чтобы по ним воду перегонять, а то развели всякое дерьмо…
Инна снова вспомнила про свой кошмарный внешний вид, но понятия не имела, как она сейчас сможет в нём что-то исправить. К тому же, место не казалось ей достаточно безопасным, чтобы задерживаться надолго. Что ж, буду надеяться, что в ближайшее время я никого не встречу мысль не очень-то её успокоила, но она остановилась на том, что сохранить жизнь, без сомнения, всё-таки важнее, чем привести в порядок внешность. Коридор как будто заканчивался… подойдя ближе, Инна поняла, что это не совсем так. На самом деле он просто упёрся в другой, перпендикулярный ему ход. Да и впереди был не совсем конец — там оказалась дверь. Внушительная железная дверь с уже знакомой щелью наверху; номер на этот раз был «0021».
